– Немного, – признался мальчик и вытянул подбородок вперёд, давая понять, что хочет снять шапку.

Разобравшись с завязками, Марина вдобавок к шапке стянула с сына ещё и шарф и, не удержавшись, потрогала лоб. Не то, чтобы Лёва отличался слабым здоровьем, скорее наоборот он рос очень крепким мальчиком, но она всё равно боялась, что прогулка в мороз скажется на его самочувствии.

– Зайка, ты хорошо себя чувствуешь? Ничего не болит?

– Неть.

– Ни голова, ни горлышко?

– Неть.

Девушка кивнула и невольно посмотрела в сторону прилавка. Сейчас им не помешало бы выпить что-нибудь горячее, а также съесть хоть что-нибудь, чтобы восстановить силы, так как ночь, судя по всему, предстояла быть долгой, а в последний раз они ели ещё в кафе, куда направились пообедать после новогоднего спектакля. Ей театральная постановка, в которой главными героями были отнюдь не Дед Мороз со Снегурочкой, а чудо и доброта, понравилась не меньше, чем сыну. Казалось, что, если действительно верить в чудеса и быть добрым человеком, то все горести и несчастья пройдут стороной, а счастья наоборот будет в избытке, но, увы, в реальной жизни это было невозможно. Слишком много было посторонних факторов, из-за которых что-то могло пойти не так, и в итоге такая хрупкая конструкция, как счастье, может рухнуть в один момент. К тому же в реальной жизни не было только белых и чёрных тонов, а у добра не всегда хватало сил победить зло. И ситуация, в которой они сегодня оказалась, была прямым тому доказательством.

– Мам, смотли папины баночки показывают.

Марина вздрогнула, вновь посмотрела на сына, указывающего ей на тот самый телевизор с рекламой, и обернулась назад. На экране красочные картинки, демонстрирующие появление новых вкусов безалкогольного пива известной марки, сменялись одна за одной и Степанова не удержалась от горькой улыбки. Артур любил не эти баночки, как выразился Лев, а другие, где градус алкоголя был значительно выше, а цвет напитка темнее. Но не поправлять же сына, который уже и так при виде банок с алкоголем сразу вспоминал родного отца, правильно? А муж ещё отмахивался от неё, когда она ему об этом говорила. Считал, что сын ничего не замечает и не видит. Хотя на самом деле он видел и чувствовал даже больше, чем они, взрослые. Видел, что она Артура не любит, а сам Артур никогда не изменится. Чувствовал, что им по отдельности лучше, чем рядом друг с другом. И девушка корила себя, что не подала на развод раньше и позволила Льву наблюдать за их ссорами, её слезами и прогрессирующим алкоголизмом отца. Может, прояви она характер чуть раньше, то им не пришлось бы сейчас сидеть здесь и надеяться на лучшее.

– Эй, красотка, – продавщица Людмила подошла к их столику с двумя кружками чего-то горячего у вас. – Возьми.

– Но у меня нечем с вами расплатиться, – краснея от неловкости, напомнила девушка.

Почему-то признаваться в своей временной денежной несостоятельности было гораздо неприятнее и сложнее, чем в лишении мужем крыши над головой.

– И не надо, – отмахнулась новая знакомая, ставя свою ношу на стол. – За счёт заведения. Выпейте, согрейтесь.

– Я… Я даже не знаю как вас благодарить. Вы – замечательный человек, Людмила!

Женщина зарделась, довольно улыбнулась и, подмигнув Льву, отошла обратно к прилавку. Голоса и смех из-за стены стали раздаваться ещё громче, а Маринина тоска по предпраздничной суете и полному холодильнику еды, которую она приготовила ещё днём, до неожиданного возвращения Артура из командировки, сильнее. Но, учитывая её обстоятельства, даже обжигающе горячий фруктовый чай, принесённый Людмилой, сейчас был как самое вкусное и ароматное блюдо на всей планете.

– Лёвушка, это молочко, – она пододвинула кружку поближе к сыну. – Только пей осторожно, оно горячее. Не обожгись.

Лев, послушавшись, со всей серьёзностью принялся дуть на молоко, чтобы немного его остудить, а Степанова с наслаждением обхватила пальцами свою кружку с чаем. Горячие стенки обжигали кожу, но Марине не было больно. Марине впервые за последние пару часов стало чуть спокойней на душе, хотя кардинально их ситуация не изменилась. Всё тот же трескучий мороз за окном, пустая заправка и новогодние попсовые песни по радио. Только почему-то всё равно плохие мысли вместе с обидными словами, сказанные мужем перед тем как закрыть дверь перед её носом, немного притихли.

– Зайка, давай я расскажу сказку, пока ждём тётю Олю, – заметив, что сын заскучал, предложила девушка. – Хочешь?

– Конечно! – искренне обрадовался Лев, чем вызвал у неё тёплую улыбку.

– Эта история началась давны-ы-ым давно. Жила-была прекрасная принцесса со своим самым лучшим на всём белом свете другом – сильным и храбрым львом…

Она придумывала сказку на ходу, но сын слушал о преодолениях различных трудностей принцессы и льва с открытым ртом, что помогло ей задействовать всю свою фантазию. Одно приключение героев сменялось другим, поэтому, когда входная дверь заправки открылась и кто-то прошёл мимо, они даже не обратили на это внимание, полностью поглощённые друг другом и сюжетом истории. И только, когда этот "кто-то" пошёл обратно к выходу мимо их столика, Степанова бросила на него мимолётный взгляд, которого впрочем хватило, чтобы узнать в высоченном, большом, плечистом и бритым почти под ноль мужчине…

– Булат?! – торопливо вскочив на ноги, воскликнула она.

Он, успев отойти от их столика на пару шагов вперёд, замер. Замерла и Марина, рассматривая во все глаза хорошо знакомый затылок, напряжённую линию плеч и широкую спину.

На нём, как обычно, одежда преимущественно чёрного цвета. Куртка, брюки, ботинки. В опущенных по швам руках телефон известного бренда последней модели и брелок от машины не менее известной марки. Вроде бы ничего особенного, а сразу ясно, что, стоящий перед ней мужчина, человек не бедствующий. Даже очень-очень не бедствующий. И не то, чтобы она относилась к тем людям, что судят и оценивают других людей по внешности, но и слепой девушка не была. Дурой ещё, да, возможно, но точно не слепой и была в силах различить качественные и дорогие вещи от не очень качественных и не очень дорогих. Спасибо Артуру, придававшему этому фактору большое значение. Булат в отличие от него своей платежеспособностью и уровнем жизни, позволяющим ему не жалеть денежные средства на одежду и прочие вещи, никогда не кичился, что в нём её и привлекло больше всего в их самую первую встречу. Это потом она разглядела в нём красоту не только физическую, но и душевную, а тогда, увидев его в первый раз в жизни, не могла не заметить с какой простотой и спокойствием он относится к вещам и их стоимости. И это при том, что он не был мажором, не знающим проблем. Как раз таки наоборот, Булат добился всего сам своим трудом и упорством. Данный факт всегда так импонировал и добавлял ему ещё большей эффектности и статности, хотя, казалось бы, куда ещё больше…

Степанова встряхнула головой, выгоняя неуместные в данный момент мысли из головы и сосредотачиваясь на главном.

– Я Марина! Помнишь? Марина Сте… – осеклась, по привычке едва не назвавшись фамилией мужа. – Марина Колесникова!

Какой-либо реакции на её слова не последовало и девушка невольно напряглась.

Неужели обозналась? Да нет, не могла она Булата не узнать. Кого угодно, но точно не его. Это он! Но… Но тогда почему он не откликается? Даже не смотрит на неё… Может… Может, забыл её? Или делает вид, не желая с ней разговаривать?

Оно, конечно, не мудрено, если вспомнить то как они расстались да только больше пяти лет прошло с их последнего разговора и сказанного ею: “Я больше не хочу быть с тобой”. Не мог же он до сих пор таить обиду и злиться? С его-то внешностью, характером, воспитанием и обеспеченностью жизни Булат уже должен был давным давно вычеркнуть тот эпизод из памяти и идти вперёд с какой-нибудь достойной его женщиной. Тогда в чём же дело? И почему её это так беспокоит? И, самое интересное, зачем она его позвала и что будет делать, если он всё-таки откликнется?

– Не ожидала тебя здесь увидеть! Давно переехал? Или ты тут из-за новогодних праздников? Кстати, с наступающим!

Марина тараторила, не давая мыслям и догадкам разгуляться ещё сильнее параллельно чувствуя на себе и Булате любопытный взгляд кассирши Людмилы.

– Даже не верится, что ещё совсем чуть-чуть и наступит две тысячи двадцать пятый, правда? Казалось, вот только совсем недавно был две тысячи восемнадцатый и…

И, боже, что она несёт, вообще? Девушка мысленно отвесила себе подзатыльник. Всё-таки не зря Артур её постоянно дурой называет. Ума ей, действительно, не хватало. Когда писала вместе с сыном письмо Деду Морозу, надо было просить не удачи в разводе и в последующей самостоятельной жизни, а мозгов. Тогда может и жить бы легче стало.

– Эм… Как твои дела? Как родители? Как жизнь в целом? Надеюсь, всё в порядке?

Энтузиазм и радость от встречи уступили место неловкости и с каждым вопросом её голос звучал всё менее уверенно. Он же всё стоял к ней спиной, не шелохнувшись, подобно неприступной скале. Внешне – очень знакомый, почти родной. Ментально – закрытый, безразличный, чужой. И от этого Марине вдруг стало в разы неприятнее, чем даже когда муж осыпал её оскорблениями и посылал во всем известное пешее путешествие. Глупость несусветная, конечно, но кольнуло в груди ощутимо.

– Я… Ладно, не буду тебя задерживать. Извини, что… – это “что” можно было перечислять долго, поэтому она оборвала себя на полуслове и не без труда растянула губы в неестественной улыбке. – Рада была тебя увидеть. Ещё раз с наступающим! Будь счастл…

Сердце, итак немало испытавшее волнений за последние сутки, едва не выпрыгнуло из груди, когда мужчина, наконец, развернулся к ней лицом.

Честно говоря, Степанова не вспоминала о нём все эти годы. По началу, особенно в первые месяцы замужества ещё да, не могла отказать себе в этом удовольствии, а потом, после родов, было уже некогда и его мужественный образ постепенно стёрся из памяти материнскими буднями, непростыми отношениями с Артуром и глупыми надеждами на то, что рано или поздно всё наладится, а мамино, повторяемое ей по поводу и без, “Стерпится – слюбится” сработает. Сейчас же выяснилось, что он не стёрся, а просто скрывался за бытовухой и самообманом. И высокий лоб, густые темные брови, зелёно-карие глаза, серьёзные и умные, нос с горбинкой, массивная челюсть, покрытая густой, аккуратно оформленной бородой – всё это было так Марине знакомо и привычно. Конечно, за прошедшие годы Сабуров заматерел, возмужал ещё сильнее, достиг того уровня брутальности, благодаря которому не посмотреть в его сторону было невозможно, но всё же оставался тем самым парнем, с которым она провела одни из лучших месяцев своей жизни. Для кого-то, кто его не знал, Булат выглядел грозно и даже пугающе из-за внушительного внешнего вида и рода деятельности (звание чемпиона страны по боксу в тяжёлом весе – это вам не шутки), но добрее человека в своей жизни девушка не встречала. Добрее, умнее, отзывчивее, воспитанней, честнее… Степанова могла продолжать до бесконечности. В книгах таких людей, как он, обычно описывают устойчивым выражением “как за каменной стеной”. В жизни ставят в пример детям, проявляют глубочайшее уважение и всячески поддерживают хорошие отношения. Положа руку на сердце, она бы хотела, чтобы сын вырос таким же человеком и делала для этого всё, что могла. А если совсем откровенно, то одно время Марина и вовсе ревела белугой в подушку, сожалея, что отцом её, ещё на тот момент не родившегося ребёнка, был Артур, а не он, Булат. Ведь лучшего кандидата на эту роль даже сейчас было сложно представить.

С тех пор столько воды и слёз утекло, что не верилось. И он, по-прежнему красивый, представительный и мужественный на расстоянии считанных шагов, тоже не верился. Может, у неё уже галлюцинации на фоне стресса и переохлаждения? Или, что хуже, в его образе к ней костлявая пожаловала, а сама Марина сейчас лежит под какой-нибудь ёлкой, замёрзшая, так и не дойдя до автозаправки?

– Мама-мама-мама! – выдернул её из мыслей звонкий голосок Льва. – Валежка упала!

Степанова моргнула, возвращаясь в реальность, оглянулась на сына, согнувшегося и безуспешно пытающегося дотянуться до варежки, помогла ему вернуть беглянку на место, в карман комбинезона, и, выпрямившись, вновь посмотрела на Булата. Посмотрела и тут же вздрогнула от взгляда, которым он сверлил их с Лёвиком. Вопросов в нём было хоть отбавляй, а самый главный – какого чёрта…?!