Цитаты из книг автора «Марион Вудман»

Вирджиния Вульф однажды написала, что женщины приговорены обществом выполнять функции зеркал, отражающих мужчин таким образом, что они кажутся в два раза больше, чем есть на самом деле. Эта ситуация в чем то изменилась, но большинство женщин по-прежнему не знают, как быть женственными, кроме как в отношениях с мужчинами.

Женщина с ожирением переживает растерянность, вызванную противоречивыми требованиями. Ее одержимость весом защищает ее от сознательного столкновения с противоположностями – столкновения, являющегося единственным способом достигнуть целостности, о которой она так мечтает. Ее фемининный инстинкт говорит ей как женщине, что она должна сдаться, но ее пугает потеря контроля, которого на самом деле она лишена. В то же время она знает, что не смеет сдаться из-за страха, что реализуются ее худшие кошмары: любящих рук здесь нет. Так же и любимый мужчина не может быть и любовником, и заместителем матери. Ее исцеление должно прийти сквозь пропасть отсутствующей женственности.

«Я не прав, я виноват, я жертва, я заслуживаю наказания»

два ли мы осознаем, что такое любовь, сосредоточенная в теле.

Доминирование есть владычество, и тело, которое подверглось насилию, очень твердо усвоило его уроки. Оно превращается в покинутого властелина, лишенного благотворного воздействия любви. Оказавшись в изоляции, оно становится одержимым, цепляется за вещи или людей, наделяя их волшебной силой. Попадая в зависимость от этих талисманов ради обретения хоть какого-нибудь жизненного смысла, тело становится беспощадным в своем требовательном стремлении овладеть ими и установить над

«Совершенно серьезно, – писал он, – я полагаю возможным, что эта Система сотворения Души могла бы стать Родительской для всех остальных, более или менее похожих и совсем особых Схем Возрождения, существующих у зороастрийцев, христиан и индусов»[24].

Так в каждом деле. Завтра, завтра, завтра — А дни ползут, и вот уж в книге жизни Читаем мы последний слог и видим, Что все вчера лишь озаряли путь К могиле пыльной. Дотлевай, огарок. Жизнь – это только тень, комедиант, Паясничавший полчаса на сцене И тут же позабытый…[16]

Китс настаивал на том, что все человечество связано единой религией души, которую можно назвать «психологией», поясняя, что постижение души важнее поклонения ей. В поклонении есть опасность обожествления человеческих сил, и тогда они принимают застывшую, догматическую форму. Китса же больше интересовал сам процесс, чем его результат, процесс, в котором предпочтение отдается отношениям партнерства, а не монолитной связи.

Мы должны вернуть себе первобытную мудрость, которая дает нам уверенность в том, что мы любимы, что от рождения имеем право на жизнь, что нам нет необходимости ни доказывать, ни утверждать свое существование. Ощущая каждой клеточкой, что жизнь – это высший дар, мы можем принять существующее противоречие.

другим и в итоге станет одержимой. Как только она почувствовала самость благодаря осознанию и принятию противоположностей, она может сознательно расслабиться в своей собствен ной женственности и позволить Жизни прийти к ней через ее собственное Бытие. Для Ариадны жизнь началась, когда она приняла Смерть – смерть ее собственных личных надежд и страстных желаний.