Глава вторая

Небеса обетованные наполнились чудными лиловыми и розовыми тонами. Близился полный сумрак. Над горизонтом расплылся багряный закат. И тот манил за собой. Круг замыкал лес. Веял тонкий ветерок. Дорога широкая, асфальтная тянулась далеко. И местами круто петляла. И та порой поднималась высоко. А по краям зеленели луга и перелески. Мини-вен цвета айсберга двигался небыстро. Фары ярко сияли. Мотор пел свою ровную песню. Колёса живо крутились. И свист лёгкий рождался. В просторном салоне веяло арбузным ароматом. Автомагнитола воспроизводила чудную мелодию в виде блюза. Кругом виднелась чистота и порядок. За рулём восседал художник Иннокентий Мечиславов. Он отменно вёл свой болид, который под завязку забит всякими картинами. Он чуть оправил свою ковбойскую шляпу на голове. Глаза округлил. И смотрел чутко на пустынную дорогу. И походил на знойного слегка утомлённого бычка. Мысли томили. «Еду домой…Всё окей…У меня сегодня был отличный день…Я заработал много денег…Вру сам себе…Денег не так много…Я думал заработать больше…Но всё равно неплохо…Денег много не бывает…Но на пару недель, а то и на месяц мне хватит…У меня есть бабки ещё в сейфе…Там накопилось уже за сто тысяч…Надо заработать побольше за летний сезон…Жизнь сейчас дорогая…И не мешало бы мне с кем-нибудь замутить…Я хочу секса…Как же я хочу секса…Прямо сейчас бы с кем-нибудь замутил бы…На меня замысловато смотрит продавщица Римма…Она полнышка…У неё большая грудь…Она жаркая бестия…Как – то ночью я представил её в своей кровати…Но быстро забылся…Всё же он страстная…И видно на меня запала…Но мне не нравится её лицо…Какое-то у неё дурное лицо…И глаза буйные…Прямо пробирает меня…Но грудь большая…Всё же я её не хочу…Есть ещё через несколько домов одна девушка…Её зовут Варвара…Она сексуальная…И ходит в короткой юбке…Ноги у неё от ушей…Лицо красивое. Она прямо модель…И грудь пылкая, сочная…Она молодая и знойная…Она уже окончила школу…И, кажется, куда – то поступила учиться…Она на меня пару раз замысловато посмотрела…Кажется, я ей понравился…Может, подкатить к неё вечерком…И пригласить куда-нибудь…Может, искупаться или на пикник…Было бы неплохо…Я хочу секса…Прямо огонь у меня внутри скопился дикий…Он рвётся наружу…Хочу много секса…И прямо не могу ничего с собой поделать…Хочу жаркую тёлочку…Хочу секса…Я толковый парень…У меня будет секс…Много секса…Прямо дикий необузданный огонь внутри меня…И я хочу секса…Прямо жажда дикая у меня…Я хочу…», – подумал он. Иннокентий умело держался за руль. И глубоко вздохнул. Глаза округлил. И походил на знойного жеребца, который лихо нёсся по широкому полю. Он чутко присмотрелся. И дышал ровно.

Веял тонкий ветерок. Мини-вен небыстро ехал по асфальтной дороге. Фары ярко сияли. На спидометре стрелка показывала восемьдесят километр в час. Мотор пел свою песню. Автомагнитола воспроизводила свою мелодию: «…Ничего не говори. Это жжёт огонь внутри…». Иннокентий ловил ритм и такт. Он крепко держался за руль. Он чутко присмотрелся. Глаза округлил. И заметил впереди фигуры. Те двигались по обочине дороги. И уже начали голосовать. Они вытянули руки. И смотрели прямо на встречный автомобиль. И двигались неспешно друг за другом. Впереди держалась зрелая женщина Альбина Фёдоровна Корнеева. А за ней шагала легко молодая двадцати годовалая дочь Авдотья Львовна Меркурьева. Они жительницы далёкого глухого села Бурки. И там пару лет назад работали на ферме доярками. И даже участвовали в конкурсах и побеждали. Но затем решили в корне поменять свою непростую жизнь. Они оставили свой небольшой, деревянный дом. Кур-наседок продали. И устроили гастроли. Они умело разорили нескольких зажиточных одиноких мужиков. И неплохо нажились. Но они не умеют тратить деньги. И быстро спускают круглые суммы. Они истинные авантюристки. И умело входят в разные амплуа и образы. Им не занимать актерства. И сейчас они брели по обочине дороги, уже продумав нехитрые свои действия. Альбина Меркурьева рослая, статная, упитанная женщина. Про таких как она говорят, что и в баню горящую войдёт, и коня на скаку остановит. Она зрелая. Ей далеко за тридцать лет. Тело развитое. Руки крепкие. Шея стальная. Плечи широкие. Грудь пятого размера. Прямо сочная, упругая. Соски томно-шоколадные, острые. Лицо весьма приятное, округлое, белое. Волосы тёмные и длинные. Прямо тянутся до пояса в косе. Глаза большие и пепельного цвета. Губы полные, алые. На неё сейчас красовалось стильное платье, пурпурного цвета. Шею украшала золотая цепочка. На ушах кольца большие. Через плечо висела сумка кожаная на тонком ремешке. Там имелся бумажник, блокнот, ручка, кошелёк, банковские карты, реалистичный силиконовый мастурбатор-анус, карты, газовый баллончик и даже кастет. На ногах имелись белые кроссовки. Она около пятнадцати лет отработала дояркой. И жаждала всегда о богатой и счастливой жизни. Но всё не получалось. Она женилась на трактористе Борьке Меркурьеве. И забеременела от того. Она родила дочку. И ту воспитывала умело. Авдотья росла не по дням, а по часам. И с молоком матери впитывала в себя холеность и стойкость. А та учила её брать быка за рога. И во всём видеть выгоду. Альбина быстро развелась со своим горе-мужем. Тот часто напивался вдребезги. И затем махал кулаками. И так Альбина часто дралась со своим бойфрендом. И завсегда того побеждала. Она в крайней встрече сильно вырубила Бориса. И тому потребовалась медицинская помощь. Альбина сильная, наглая и дерзкая. И свои черты передала дочке. Сейчас Авдотья шагала следом за матерью. Её двадцать три года. Она рослая, упитанная в меру. Плечи узкие. Шея крепкая. Грудь третьего размера, сочная. Соски ярко-розовые, округлые. Тело статное, покладистое. Ноги стройные. Руки развитые. Голова овальная. Волосы длинные, густые, русые. И Авдотья ими гордиться. Она часто заплетает длинную косу. Лицо приятное, щекастое, белое. Глаза выразительные, цвета аквамарина. Нос плотный, небольшой. Губы полные, ярко – красные. Авдотья не жалела свою помаду. И обожает дорогую косметику. И вообще любит тратить чужие деньги. Её сейчас украшала белая блузка. Та богато открывала упругую, пылкую, сексуальную грудь. Них украшала короткая, синяя юбка до колен. На ногах имелись дорогие, белые кроссовки. Она держала на плече мини-сумку цвета зелёной кожи. И та прямо отливалась озарением. В неё имелись помадки, презервативы, витамины в баночке, немного денег и дорогой смартфон, который она купила на чужие деньги. Авдотья умело подыгрывала своей матери, от которой исходила вся инициатива. Она умело принимала решения. И выглядела слегка помешанной, как и её дочь. Они слыли редкими мазохистами. И проявили свою дикость в постели, когда разводили на бабки одного зажиточного мужика Василий Ткачёва. Тот упитанный и неуклюжий. Голова лысая, загорелая. Лицо, как мордочка у кабана. Глаза раскосые, бурые. Тот живёт в своём загородном доме. И он туда привёз дамочек. И жаждал секса. Альбина умело тогда подобрала слова. И намекнула на интим. Василий, сидя в кафе, кивнул головой. И привёз красоток к себе на виллу. И ночью жаждал себя показать во всей красе. Но Альбина и Авдотья умело уложили того на кровать. Они разделись догола. И целовали пухлое тело визави нещадно. Он тогда чуть приподнялся. И тут же Авдотья разбила глиняную большую вазу об голову визави. И Василий упал грузно на кровать. На виске появилась кровь. Красотки на этом не оставались. Она привязали за руки своего любовника. И пытали того около часа. Они выкручивали тому уши, рвали ноздри и мастурбировали его «жезлом »на славу. Василий громко кричал и матерился. И назвал Альбину патаскушкой. А её дочь жирной уродиной. И нашёл силы засмеяться. Альбина тогда просто одичала. И схватила в руки стальной чайник. И сильно ударила своего визави по лицу семь раз. Тот замолчал. Но остался жив. Его лицо всё затекло кровью. Сечки рваные имелись на щеках, на лбу и под глазами. Правая сторона и вовсе посинела и распухла. Из ломаного носа текла кровь. И попадала прямо в рот. Василий лишился чувств. На его сальном теле кругом имелись кровоподтёки. И одеяло белое сильно испачкалось. Мать и дочь не теряли времени. Они живо собрали всё самое дорогое, что имелось в доме и что можно было унести с собой. Они нашли и тайник с деньгами. Там имелось около ста тысяч долларов. Они прибрали наличность к рукам. И ушли красиво, хлопнув дверью. Теперь они вновь искали приключений на свою голову. И слыли редкими авантюристками.

Дали бескрайние завораживали. И местами красиво кружили пернатые. Повеял лёгкий ветерок. Мини-вен цвета айсберга сбавил обороты. Фары ярко сияли, озаряя сумрачный путь. Иннокентий крепко держался за руль. И умело вёл свой болид. Тот пел свою ровную песенку. Кеша округлил глаза. И прямо уставился на странных визави. Он нажал на педаль тормоза. И стрелка спидометра потянулась вниз. Автомобиль замедлил ход. Кеша слегка напрягся. Мысли томили. «Кто это ещё такие? Идут по обочине дороги…Какие – то женщины…Они голосуют…И хотят, чтобы я их подвёз…Вот ещё…Сейчас будет поворот…И я поеду домой…Кто они такие? С виду приличные дамы…Но кто знает? Они идут в сторону города…Но тут ещё им далеко пилить…Ладно так и быть…Я спрошу у них кто они такие? Сейчас узнаем…А может, просто проехать мимо…Как –то странно…Но они не похожи на дурных дебилок…И не пьяные нисколько…С виду прямо приличный такие…Ладно спрошу у них, что за дела? Не могу просто так проехать…Тут никого уже и поздно…Вот же блин…», – подумал он. Кеша надавил на педаль. И тормозные колодки чуть заскрипели. Мотор тихо затарахтел. Фары моргнули. Мини-вен живо сбавил обороты. И прямо остановился на обочине дороги. Кеша, не выходя из кабины, припустил стекло на дверке. Глаза прищурил. И чуть оправил на голове свою ковбойскую шляпу. Он, глядя на незнакомок, слегка ухмыльнулся. И быстро смерил тех взглядом. Альбина и Авдотья остановились возле кабины. И чутко глянул на лицо водителя. И мило улыбнулись, играя свою роль.

– Здравствуйте уважаемый…Мы не местные…Мы ищем гостиницу…Нам сказали, что здесь есть рядом мотель…Забыла как называется…

– Я тоже не помню…, – сказала Авдотья.

– Вы нам не подскажите как пройти к ближайшему мотелю…Мы отстали от своей группы…И теплоход наш ушёл…А будет только через три дня…По графику…Нам бы мотель найти…

Иннокентий недоумевал, глядя на знойных незнакомок. И чутко посмотрел на богато открытую грудь молодой красотки. И даже быстро заглотил слюнку. Глаза округлил. И вновь на автомате поправил свою ковбойскую шляпу. И вёл себя вполне уверенно. Но всё же слегка смутился. Но умело скрывал эмоции глубоко в себе. Он взял слово. И за тем никогда не лез в карман.

– Я не знаю, кто вам это сказал…Но здесь не было раньше никакого мотеля…Он есть, но далеко отсюда… Его название «В гостях у медведя»…Тут где – то будет около десяти километров…Хаахахахаа…Так что топать вам ещё долго…Но идёте вы уже немного не туда…, – ответил Кеша.

– Вот же дура ты Авдотья…Я говорила тебе идти икать в селе дом…, – сказала Альбина.

– А я откуда знала? Ты сама пошла…Я тут не при чём…

– Ещё как причём? Ты дура полная…

– Да отвали…

– Я не отвалю от тебя…Дура ты крашеная…

– Сама такая…

– Я тебе сейчас врежу…

– Себе врежь лучше…

– Вот же ты кобыла нерадивая…

– Пошла ты…Знаешь куда…

– Куда?

– Сама знаешь…

Иннокентий, глядя на странных визави, недоумевал. Он деловито ухмыльнулся. Глаза округлил. И чуть оправил на голове свою фирменную, ковбойскую шляпу. Мысли томили разум. «Какие они горячие…И прямо такие ничего дамочки…Одна молодая совсем…А другая зрелая…Но тоже ничего…Прямо сексуальная…Они туристки и отстали от теплохода…Вот это да…Возможно, это и так…Им тут далеко идти до города…А если поворачивать в мотель-хостел…Тоже не близко…Они тут и застрянут и надолго…О чём я думаю? Неужели я решил их подбросить до города…А может, их прописать у себя на пару дней…У меня есть гостевой домик…Проведут там эти дни…Переночуют и глядишь ничего не случится…Я об этом всё же подумал…Они ничего такие…Я подумал, что может быть, у нас с кем – то будет секс…Какая я дурак…А может они те ещё дамочки…Но они не похожи на таких…Прямо милые туристки…Как поступить? Я же их тут не брошу…Вот же хрень…Как быть? Я, кажется, всё решил…Так и сделаю…Может, это и глупо…Но они не дурны собою и настоящие туристки…Меня не обмануть…Видно, что они вымотались и устали…Вот же горячие какие…Как они ссорятся мило…Хаахахаааа…Ладно так и поступим…Раз решил. Там и сделаю…Что ещё делать? Потом буду себя корить…»