– И куда именно нам заходить? – спросил Ансель, глядя на четыре разных входа в здание. Над каждым красовался свой символ: красный треугольник со стрелой внутри, фиолетовый квадрат с изображением крепости, черный ромб, с которого смотрели прищуренные кошачьи глаза, и, наконец, синий круг с летящей птицей внутри. Наверняка и они тоже что-то обозначали, только юноша понятия не имел, что именно.

Ванесса уверенно указала на вход, над которым красовался синий круг.

– Это символ эскадрильи Танго, – пояснила она и, увидев по-прежнему непонимающий взгляд Анселя, вздохнула. – Ты что, вообще не интересовался устройством летной базы? Ромб – это эмблема Тени, эскадрильи разведки. Треугольник – это Стрелы, истребительная эскадрилья. А квадрат – это Гранит, оборона.

Ансель промолчал. Во время воздушного боя, когда Ванесса подсказывала Нике, какую тактику лучше применить, он убедился, насколько основательно девушка готовилась к карьере авионеры. Сейчас же он понял, что к поездке на мыс Горн Ванесса отнеслась не менее серьезно.

Впрочем, Анселю по-прежнему с трудом верилось, что капризная красавица могла так сильно измениться за столь короткое время.

– А Танго – это кто? – спросил Ансель, чувствуя себя немного глупо. Но действительно, если уже есть разведка, оборона и атака, то на чем еще можно специализироваться?

– Танго – универсалы, которые приходят на помощь другим. Они могут все, – ответила девушка.

– Мы, – с ухмылкой поправил Ансель, словно иронизируя над самим собой. – Мы можем все, мы же теперь тоже в Танго.

– Ну да, – усмехнулась в ответ Ванесса и подхватила ручку тяжелого саквояжа, который Ансель отыскал на обочине летного поля, пока Ника беседовала с капитаном.

– Помочь? – автоматически предложил Ансель; заложенные с самого детства правила поведения благовоспитанных джентльменов срабатывали сами собой.

Девушка коротко кивнула вместо ответа. Вид у нее был холодным и надменным; словом, все как обычно. Вот такая Ванесса была Анселю хорошо знакома. Вздохнув, юноша взялся за ручку саквояжа и последовал за девушкой.

Внутри казарма оказалась просторной комнатой с рядами двухэтажных коек и тусклым освещением. Она пустовала: все механикеры сейчас наверняка работали на авиодроме, приводя в порядок авионы.

Внимание Анселя почему-то сразу привлекло несколько пустых, идеально ровно застеленных коек. С первого взгляда было ясно: пустуют они не потому, что их обитательницы сейчас заняты на авиодроме, а потому, что однажды они просто не вернулись…

Ванесса, и не думая дожидаться появления интенданты казармы, уверенно прошла к одной из этих безупречно заправленных кроватей. Критически оглядев выбранное место, сняла со стены приклеенный в изголовье неумелый рисунок – синий круг с птицей внутри и двумя схематично изображенными человечками, – смяла и бросила на стоявшую рядом тумбочку. Затем сдернула с постели одеяло и закуталась в него.

Ансель поставил саквояж Ванессы рядом с выбранной ею койкой, а затем огляделся, прикидывая, где можно расположиться ему самому.

И замер, осененный неожиданной мыслью. А позволят ли ему вообще тут оставаться? Все механикеры – исключительно дамы. Как и авионеры. И все казармы устроены исключительно для них; присутствие джентльменов не предусмотрено в принципе. Дамы явно не обрадуются, если Ансель будет жить вместе с ними. Это и неприлично, и банально неудобно! Особенно когда дело дойдет до уборной… Но как же быть? Отдельные апартаменты Анселю явно не выделят, ведь это военная база, а не гостиница.

С другой стороны, Тристана же где-то расквартировали…

Решив сейчас об этом не беспокоиться и положиться на то, что интендант как-нибудь решит этот щекотливый вопрос, Ансель поставил свой потертый саквояж у входа и, увидев в углу горящий камин, направился к нему. Встал перед огнем и, ощутив исходящие от него волны тепла, блаженно вздохнул. Сейчас он немного согреется – и вернется на авиодром; нужно срочно заняться «Грозой». В первую очередь заменить поврежденное лобовое стекло, а затем…

Хлопнула дверь, и в казарме появилось двое высоких, крупных юношей лет двадцати с очень похожими квадратными лицами. К удивлению Анселя, на них были такие же рабочие штаны и куртки, какие носят механикеры. Неужели на мысе Горн есть другие механикеры-мужчины?

К еще большему удивлению Анселя, юноши прошли через всю казарму с таким видом, словно здесь жили.

Складывавшая свои вещи в тумбочку Ванесса выпрямилась и окинула вошедших неодобрительным взглядом. Крупные джентльмены были не в моде, дамы ценили в противоположном поле более изящное сложение. Впрочем, Ансель полагал, что недовольство девушки вызвано не столько габаритами юношей, сколько вообще их появлением в казарме механикер.

– Кто вы такие? – высокомерно осведомилась Ванесса.

Юноши обернулись.

– Я Рик, – ответил тот, кто был чуть пониже, и ткнул пальцем во второго. – А это Рейк.

– Рик и Рейк эр Тальга, – добавил второй.

– Братья, – пояснил первый.

Юноши говорили размеренно и очень неторопливо, и вкупе с их массивными телами создавалось впечатление медлительности – как физической, так и умственной.

– Чрезвычайно приятно, – саркастически протянула Ванесса. – И что вы делаете в казармах механикер?

Братья переглянулись.

– Мы ничего не делаем. Мы здесь живем, – ответил Рик и ткнул пальцем куда-то в дальний угол помещения.

Ансель проследил за направлением и увидел высокую деревянную перегородку, которую из-за скудного освещения казармы он не заметил.

– Исчерпывающий ответ, – хмыкнула Ванесса.

– А куда делась картина Мальвы? – вдруг спросил Рик, наморщив низкий лоб, и сделал несколько шагов к койке Ванессы.

– Вы об этом меня спрашиваете? – холодно осведомилась девушка.

– Да, – ответил вместо Рика его брат и встал с ним рядом. – Вот здесь, над кроватью, висела картина.

– Картина? – переспросила девушка, а потом сообразила, о чем речь. – Да это же был какой-то неумелый детский рисунок!

– Пусть будет рисунок, – терпеливо согласился Рик, подойдя почти вплотную к койке Ванессы. В его голосе послышался намек на неподдельное волнение, когда он повторил вопрос: – Где он?

Рейк подвинулся поближе к брату, и теперь они нависали над Ванессой как два высоких шкафа.

Чувствуя себя явно некомфортно, Ванесса встала, но это лишь ненамного исправило ситуацию.

– Я его выкинула, – ответила она.

– Ты его выкинула, – медленно повторил Рейк. – Зачем?

– Что значит зачем? – возмутилась Ванесса, явно раздраженная этим странным разговором. – Теперь здесь буду спать я, и к чему мне какие-то каракули над головой?

– Это же была картина Мальвы! – угрюмо проворчал Рик, осуждающе качая головой. – Лорна всегда с ней разговаривала перед сном.

– Лорна? Кто такая Лорна? – переспросила Ванесса.

– Лорна. Раньше она спала на этой кровати, – ответил Рейк и повторил слова брата: – И всегда с картиной разговаривала перед сном. Лорна всегда желала ей спокойной ночи.

– А еще Лорна рассказывала нам про Мальву, – продолжил Рик, когда брат замолчал. Складывалось ощущение, что каждый из них мог произнести не больше трех предложений за раз. – Мальва очень гордилась, что Лорна служила в Танго. Мальва нарисовала картину: Лорну, Мальву и эмблему Танго.

Ванесса побледнела. Она открыла рот, собираясь что-то сказать, но не успела, братья продолжали свой медленный монолог на двоих.

– Лорна привезла рисунок прошлой весной, – сказал Рейк. – Лорна гордилась, что ее дочь так красиво все нарисовала, а ведь Мальве только четыре года.

– Сейчас уже больше, – поправил Рик.

– Но тогда было четыре, – уперся Рейк.

Придя к согласию, братья снова укоризненно уставились на Ванессу.

– Осенью Лорна погибла, но мы каждый вечер продолжали желать Мальве спокойной ночи, – сказал Рик и вздохнул. – Зачем ты выкинула рисунок?

– Я не знала, – пробормотала Ванесса; она выглядела искренне растерянной. – А рисунок – вот он. – Девушка торопливо развернула смятый листок и попыталась его разгладить на тумбочке.

В помещение с шумом ввалилось несколько механикер.

– О, у нас пополнение! – весело заметила одна из них – и резко замолчала, увидев, что делает новенькая.

Застигнутая на месте преступления, Ванесса повела себя так, как ей это было свойственно – прикрылась, словно щитом, фамильной гордостью: вскинула голову, задрала подбородок и с холодным тоном аристократки заявила:

– Могу вас заверить, это было сделано непреднамеренно. Я понятия не имела о… обо всех обстоятельствах.

Ансель не стал дожидаться продолжения и вышел. Он и так слишком задержался, ему уже давно надо было быть на авиодроме.

* * *

Казарма постепенно наполнялась людьми; авионеры одна за другой возвращались с авиодрома, обсуждали прошедший бой.

– Вы обратили внимание, сегодня было сразу три разных эскадрона? – доносилось до нее. – Парни из Оустера, как обычно, были сами по себе, а вот машины Фиолина и Аргеста работали в связке неплохо, каждый компенсировал недостатки другого…

Ника лежала на койке с закрытыми глазами. Когда она пришла из лазарета, на нее буквально обрушилась вся невероятная усталость, накопившаяся за этот долгий, напряженный день, и сил на то, чтобы открыть глаза и сесть, у нее просто не было. Даже ради того, чтобы расспросить, что такое «Фиолин», который, кстати, упоминала Ванесса, – тоже. Впрочем, по обрывкам фраз ей стало понятно, что, скорее всего, это было название вражеского эскадрона.

– Тристана никто не видел? – услышала она заданный кем-то вопрос.

– Ходят слухи, что его арестовали…

– Как?! – воскликнули сразу несколько авионер, но подробностей, разумеется, никто не знал.

Некоторое время в казарме стоял лишь тихий, неразборчивый гул голосов, а затем раздался еще один голос:

– Кстати, я слышала, что сегодня на базе видели Эву лин Монро.

– Это та самая, которая играла в «Пленнице Мандаларских джунглей»? Звезда синемы? – загомонили авионеры.

– Чушь, – услышала Ника совсем рядом резкий голос и, приоткрыв глаза, увидела невысокую даму лет сорока пяти, которая сидела на соседней с Никой койке. У дамы было потемневшее от загара лицо и глубокие складки у носа, глаза подведены черной краской, отчего казались глубоко запавшими, а иссиня-черные волосы с легкой проседью заплетены во множество косичек, свисающих до плеч. – Что актрисе делать на мысе Горн?

– Да вроде она теперь наша новая замкомандующая, – раздался еще один голос.

– Мия! А ты знаешь, что произошло с Тристаном? – посыпались со всех сторон вопросы.

«Мия?» Ника снова открыла глаза и нашла взглядом обладательницу голоса. Это была та самая авионера, которая обнимала Тристана на авиодроме и которую Ансель назвал Мией. Но это же не может быть та самая Мия эр Валла? Ведь ту Мию они с Анселем видели. Точнее, видели монкула, и получается, это абсолютно другая Мия… Интересно, откуда Ансель ее знает?

– Мы патрулировали восточный сектор границы, когда на нас напали авиолеты Кондора. Я даже не поняла, откуда они взялись! – Вошедшая в казарму авионера недоуменно покачала головой. – Из-за сильного бокового ветра контролировать авион получалось плохо, и меня успели изрядно изрешетить; честно говоря, я даже испугалась, что моя машина сдаст, но тут появляется Тристан и в своем духе разносит авиолеты в пух и прах. А потом мы приземляемся, и эта самая лин Монро отдает приказ об аресте Тристана.

– Но за что? – снова взорвалась вопросами казарма. – И по какому праву она вообще отдает приказы об аресте?

– Я же говорю, она наша новая замкомандующая, – напомнила Мия.

– Погодите… – задумчиво протянула соседка Ники. – Но если Тристана арестовали до начала боя, то кто тогда летал на «Грозе»? А «Гроза» участвовала в бою, я лично видела все эти сумасшедшие кульбиты!

– Может, когда началась атака, приказ об аресте Тристана отменили? – предположил кто-то.

Тем временем в дверях появилась шустрая полная дама с тугим пучком на затылке и с огромной связкой ключей на железном кольце, недвусмысленно указывающей на то, что их владелица является интендантой казармы.

– Николь рей Хок – есть тут такая? – громко осведомилась она.

– Так точно, – откликнулась девушка, неохотно садясь на койке. Взгляд сам собой зацепился за надпись, идущую по стене вдоль потолка: «Трудные задачи оставляем другим, а сами делаем невозможное».

– Отлично! Принимай, – сказала дама, подходя к Никиной койке и бросая на нее два объемистых свертка. – Сменный комплект постельного белья и два комплекта обмундирования.

– Спасибо, – поблагодарила Ника и с любопытством заглянула в сверток с заветной формой небесного цвета. Формой, которую она видела на себе лишь в мечтах. И даже предположить не могла, что станет ее носить так скоро.

Первый набор и впрямь включал в себя ту самую заветную голубую форму, а вот второй предназначался для регулярных полетов на больших высотах и скоростях: шелковое нижнее белье, шерстяное белье, которое полагалось надевать поверх шелкового, теплые штаны, два свитера, летные гогглы и шлем, меховая шапка, а также кожаные сапоги, перчатки и толстая, скроенная на овечьей шерсти кожаная куртка. Передвигаться во всем этом обмундировании наверняка непросто, но только так можно было защитить авионеру от холода, порывов ветра, слепящего света и прочих трудностей, которые подстерегали на больших высотах и от которых далеко не всегда спасали стены кабины и лобовое стекло.

Ника задумчиво вертела в руках плотный кожаный шлем; когда они летали с Тристаном в Сирионе, она ограничивалась гогглами и твидовой курткой потеплее, и этого было достаточно. Но сейчас, глядя на выданное ей обмундирование, Ника с новой силой осознала, что полеты в столице были лишь репетицией – легкой, удобной и необременительной. Она училась управлять летной машиной, осваивала различные маневры, но все это происходило в нормальных погодных условиях и на небольшой, не причиняющей особых проблем высоте. А теперь все будет по-другому. Впрочем, прошедший воздушный бой и зудевшая рана на щеке уже более чем наглядно это продемонстрировали.

– А ты что здесь делаешь? – грубовато спросила Нику соседка, окинула ее критическим взглядом и без обиняков заявила: – Ты слишком молода для авионеры…

– Вы правы, я только этой осенью поступила в летную школу, – ответила Ника и добавила: – Я ученица Тристана.

– Ха! Значит, это ты та самая девушка, которая разбудила огромный аэролит и ради которой Тристана вызвали в Сирион?

– Она самая, – ответила Ника, удивленная тем, что о ней тут пусть и заочно, но знали.

– Значит, когда Тристан полетел обратно на мыс Горн, ты решила присоединиться и продолжить обучение здесь?

Ника молча кивнула.

В темных глазах собеседницы появилось что-то вроде одобрения.

– Как тебя зовут?

– Николь рей Хок. Можно просто Ника.

– А я – Черная Берта.

– Черная Берта? – вместо вежливого ответа переспросила удивленная Ника. Странное имя…

– Для друзей просто Берта, – краешком губ улыбнулась соседка. – Пойдем, покажу тебе нашу столовую; как раз время ужина.

– Спасибо, – вежливо отказалась Ника, – я не голодна.

Она и впрямь не ощущала голода, хотя ела сегодня лишь самую малость еще до вылета из Сириона. Но после воздушного боя Нике казалось, что такие примитивные потребности, как жажда и голод, больше вообще никогда ее не потревожат.

Несколько мгновений Берта пристально смотрела на Нику, словно мысленно взвешивала и оценивала ее, а потом уверенно заявила:

– Это тебе так только кажется.

Затем она бесцеремонно развернула один из свертков, достала из него тяжелую кожаную форменную куртку, подбитую овечьей шерстью, и бросила ее Нике.

– Пошли, заодно познакомишься с моими сыновьями.