Глава 3

Проснувшись утром, Вика первым делом увидела дремавшую рядом с ней на подушке Ванильку – и счастливо выдохнула: мечта рядом и с ней по-прежнему всё в порядке!

Ночь отдыха в мягкой постели сотворила чудо – Вика чувствовала себя хорошо отдохнувшей и готовой свернуть горы, а то, что казалось мрачным и безнадёжным вчера, в свете утреннего солнца выглядело вовсе не таким уж беспросветным.

Майстер Цверг заканчивал накрывать стол в зале с большими окнами. Он поправлял тут и там и без того идеально разложенные сверкающие серебряные приборы и тихонько при этом насвистывал. На накрахмаленной белоснежной скатерти, спадавшей безупречными складками, красовался позолоченный сервиз, на блестящем подносе высилась горка румяных булочек, в крошечные хрустальные вазочки было налито разноцветное варенье, над чашками с тёмным горячим напитком вился пар. Просто картинка завтрака мечты!

– Доброе утро, – поздоровалась Вика и взялась за спинку стула, собираясь его отодвинуть, чтобы сесть. Раз на столе горячие булочки, значит, эта комната не только для того, чтобы на неё смотрели зеваки снаружи – хозяин дома ею тоже пользуется. И как здорово, что ему не лень создавать такую красоту для самого себя, а не только напоказ!

– Ты чего это удумала? – строго спросил майстер Цверг.

– Э-э… завтракать… – растерянно ответила Вика, замерев.

Наверное, это было действительно невежливо с её стороны: следовало дождаться, когда хозяин сам пригласит за стол.

– Здесь никто не завтракает, – сказал майстер Цверг. – Мы будем есть на кухне. Вот сейчас все на мой завтрак посмотрят, и отнесём его туда.

– Кто посмотрит? – не поняла Вика.

– Они. – Хозяин махнул рукой в сторону окна.

– Вы ждёте гостей? Ой, тогда мне лучше уйти!

– Да никаких гостей я не жду. Это для прохожих.

– Вы будете продавать булочки?

– Почему продавать? Показывать! Я показываю – они смотрят!

– А! Вы собираетесь открывать пекарню! – наконец нашла логичное объяснение Вика. – А булочки – это что-то вроде рекламы, да? Демонстрируете товар будущим покупателям.

– Да нет же! Сейчас утро, значит, самое время показывать завтрак.

Вика вздохнула и придержала очередной вопрос: она подозревала, что ещё одно «почему» может вывести хозяина из себя. А тот, кажется, догадался, что гостья по-прежнему ничего не понимает, и сжалился.

– Смотри: чтобы тебя чаще звездовали, нужно показывать людям то, что им нравится. А по утрам многим нравится видеть завтраки. Вот я его сейчас и показываю. Бежит, понимаешь, кто-то на работу, не выспался, настроение мрачное. А тут глядь – а у меня за окном вон как уютно и эстетичненько! И завтрак такой красивенький. Человеку понравится, и он меня звезданёт.

– А обеды вы тоже им показываете? И ужины? Каждый день? – спросила Вика.

Ей показалось, что она начала улавливать суть странного обычая. Хотя удивительно это, конечно, – показывать еду посторонним, прежде чем съесть её самому.

– Нет, не каждый, – грустно вздохнул майстер Цверг. – Не успеваю. Для этого надо быть успешным звездуном, а я так, просто балуюсь помаленьку показушными окнами – как все.

Вика сразу поняла, что слово «показушный» здесь происходит от «показывать» и вовсе не означает «нарочитый» или «показной», как в её родном мире. Но всё равно прозвучало смешно.

– То есть показывать завтраки перед окнами – это у вас хобби такое? – подвела итог девочка.

– Какое хобби? – почти оскорбился майстер Цверг. – Звездование – это образ жизни! Да что там, у нас в Делирисе это и есть сама жизнь! Каждый хочет собрать как можно больше звёзд!

– А для чего вам звёзды? Это ваши местные деньги?

– Нет.

– Их можно обменять на что-то ценное?

– Нет…

– Но что-то же они дают? – продолжала настаивать Вика.

– Что значит «что-то дают»? Звёзды – это звёзды! Чем больше звёзд, тем лучше.

– Да почему?

– Потому что… – Майстер Цверг насупился. – Так, давай ты знаешь что? Топай отсюда на кухню, а то я что-то заболтался с тобой и про завтрак-то забыл. Уже несколько прохожих упустил!

Вика послушно отправилась на кухню. Там возле самого обычного скромного стола, без позолоченного сервиза и безупречного убранства, уже сидел Эрик.

– Ты что-нибудь понимаешь про эти их здешние звёзды? – спросила она.

– Нам с Ингой про звёзды кое-что рассказывали, но я тогда мало что понял, – признался Эрик. – Зато теперь, кажется, всё стало ясно. Видишь ли, в Делирисе считается так: чем больше у тебя звёзд, тем ты лучше и… важнее, что ли. Поэтому они так на этих звёздах и помешаны. Стараются набрать их любой ценой и только так привирают.

– Привирают? – не поняла Вика.

– Ну сама посмотри. – Эрик обвёл рукой кухню. – Видишь? Старая сковородка, закопчённый чайник, обычные керамические кружки. А перед окнами майстер Цверг что показывает? Сервизы и позолоту. Вроде как это он так завтракает. Чем не враньё? При этом все знают, что такую красоту наводят специально, чтобы…

И тут Вика не выдержала и засмеялась, закрыв лицо руками. Она наконец поняла, на что похожа странная оконная традиция местных жителей!

– Что смешного? – не понял Эрик.

А Вика хохотала и хохотала – и не могла остановиться.

– Да это же… – пыталась выговорить она сквозь смех. – Это же натуральные… соцсети!.. Соцсети по… восьмирьевски!

– Какие-какие сети? – не понял Эрик.

Вика только покачала головой в ответ и подняла палец, прося дать ей минутку, чтобы успокоиться. Это действительно было очень смешно! На первый взгляд Восьмирье сильно отличалось от её родного мира. И в то же время общего между ними было немало! Однако чего-чего, а вот такого сходства Вика не ожидала: чтобы и там и тут люди гнались за выдуманными знаками одобрения! Дома это были соцсети и лайки, в Делирисе – окна и звёзды, но суть не менялась! Что блогеры её родного мира, что звездуны столицы Восьмирья создавали для посторонних, незнакомых людей идеальные картинки, чтобы их впечатлить, хотя все прекрасно знали, что картинки – фальшивые.

Так Вика и продолжала посмеиваться, даже когда к ним присоединился майстер Цверг, а от расспросов Эрика лишь отмахивалась. Ну как она может объяснить, что такое лайки и соцсети тем, у кого нет ни компьютеров, ни даже телевидения?

* * *

Вике не терпелось начать обсуждать план спасения родителей и Маркуса, и она с трудом дождалась, когда все доедят булочки, по-прежнему вкусные, хоть уже и остывшие после долгой демонстрации в показушных окнах, и допьют сладкий горячий напиток, немного похожий на ягодный сок, из удобных керамических кружек, совершенно не похожих на изящные, тонкие фарфоровые чашечки из сервиза, выставленного в парадном зале.

Потому, едва только майстер Цверг убрал со стола опустевшее блюдо из-под булочек, она сразу спросила:

– Итак, какой у нас план действий?

– Ждём, когда сюда подтянутся другие члены Сопротивления, – ответил хозяин дома.

– И тогда обсудим план спасения мамы с папой? Так, может, нам уже сейчас начать?

Майстер Цверг крякнул и покосился на Эрика.

– Ты ей не сказал?

– Что не сказал?

– Понятно…

Майстер Цверг опять крякнул, а Вика отчётливо ощутила запах старых газет и жжёного кофе. На короткий миг она даже успела удивиться, откуда в Восьмирье кофе, – а потом догадалась: так пахнут плохие предчувствия.

– Да что вам понятно? – воскликнула Вика и едва не прибавила: «Скорее уже говорите плохие новости, сил нет ждать!»

– Спасение твоих родителей… э-э… не в главных приоритетах Сопротивления, – неохотно сказал майстер Цверг.

– Что это значит? – переспросила Вика; от испуга она не поняла сложную формулировку, при помощи которой хозяин дома пытался отвертеться от прямого ответа.

– Нет, ну так не честно! – всплеснул руками майстер Цверг. – Почему это я должен объяснять? Это тебе там должны были всё рассказать! Если только… если только они не решили, что лучше тебе ничего заранее не знать, и…

– Да кто «они»? – воскликнула Вика, теряя терпение.

– Значит, слушай, – решительно начал майстер Цверг, а потом тяжело вздохнул, словно собирался с силами для того, чтобы сделать что-то необходимое, но не слишком приятное. – Дело обстоит так. Сначала мы будем соединять Сердце Восьмирья. У тебя уже, считай, от него целая половина, и если добавить все осколки, которые собрало Сопротивление, то у нас есть хороший шанс на успех.

Вика была настолько ошеломлена, что даже не нашлась что сказать. Не то чтобы она была против соединения Сердца Восьмирья – нет! Совсем наоборот! Но почему ей сразу честно не сказали всё как есть? Вика отправилась в Делирис с уверенностью, что сначала ей помогут спасти родителей, а тут…

Обида на тётю Генриетту возникла мгновенно, за долю секунды, и на кухне майстера Цверга тотчас остро запахло грибным лесом, мхом и затхлым болотом.

Умом Вика понимала, что тётя не в одиночку принимала это решение. Наверняка над ним думало всё Сопротивление сообща, а тётя лишь поддержала его. Но обиде было всё равно. Обида никогда не обращает внимания на доводы рассудка, ведь те ей только мешают.

– Интересно, это кто же такой умный решил, что собирать все осколки Сердца Восьмирья в Делирисе – удачное решение? – слабо, будто издалека донёсся до Вики голос Эрика.

Похоже, он тоже был не в восторге от происходящего, и потому Вике не пришлось задавать ему вопрос, который так и вертелся у неё на языке: «Ты знал?»

– Здесь же констебли вокруг, – продолжил Эрик. – А мы, считай, сами принесём им в руки то, за чем они вот уже много лет охотятся!

– Вообще-то сначала никто и не собирался делать это в Делирисе, – ответил майстер Цверг. – Именно по этой причине. Но в последний момент всё переиграли и перенесли в столицу.

«Это из-за меня», – сразу догадалась Вика. Видимо, когда стало ясно, что её не переубедить и она хочет во что бы то ни стало отправиться в Делирис, то в Сопротивлении решили: раз Вика отказывается идти в то место, где они собирались соединять Сердце Восьмирья, они просто перенесут операцию в столицу.

Девочка не осознавала, что сказала всё это вслух, и поняла только тогда, когда майстер Цверг спросил, пожав плечами:

– Нет, ну а что плохого в том, чтобы сварить сразу две картошки в одной кастрюле?

«Убить одним ударом двух зайцев», – перевела чужую поговорку Вика и невольно улыбнулась, несмотря на то что настроение у неё было крайне далёкое от весёлого.

– Ничего. Только со второй… э-э… картошкой мне, похоже, помогать никто не будет.

– Почему? – почти оскорбился майстер Цверг. – Разберёмся с Сердцем – и сразу займёмся твоими родителями! Суди сама: если Восьмирье снова соединится и Тумарье исчезнет, в столице наверняка начнётся хаос и вызволить узников из тюрьмы станет намного проще!

Вика даже принюхалась, пытаясь уловить запах обмана, но нет, майстер Цверг говорил правду. Или, во всяком случае, искренне верил в это. И Вика, как ей это ни претило, не могла не признать, что тоже видит здравое зерно в его рассуждениях. Действительно, когда привычный мир рухнет, первое время констеблям и правительству будет не до охраны заключённых. И всё же мысль о том, что каждый день может быть на счету и каждый час может стать для её близких последним, не давал Вике спокойно согласиться на новый план. Хотя, похоже, у неё всё равно не было выбора…

– А осколки уже тут, в Делирисе? – спросил Эрик.

– Нет ещё, – ответил майстер Цверг. – Ждём.

– Пока ждём, можем заняться спасением, – предложил Эрик.

– Слишком рискованно, – покачал головой майстер Цверг. – Вику ни в коем случае не должны заметить в столице! А то соберём мы все осколки, и тут глядь, а Вики-то уже и нет, её схватили констебли, когда она сама пришла к ним в руки, сунувшись в тюрьму. Нет, пока все осколки не соберут, Вике лучше и носа не высовывать!

– Как констебли меня узнают? – воскликнула Вика. – Мои фотографии же не развешаны на каждом столбе!

– Фоты… гаф… чего? – хором переспросили майстер Цверг и Эрик.

– Портреты, – быстро подобрала синоним Вика. – У констеблей нет моего портрета, есть только моё описание, а под него прекрасно подходит каждая третья двенадцатиле… десятилетняя девочка Восьмирья, – поправилась она, вспомнив, что год тут длиннее, чем в её мире. – На лбу у меня не написано, что я – Та Самая. И если выйду на улицу, никто не обратит на меня внимания.

К концу Викиной речи Эрик уже активно кивал, полностью её поддерживая.

– Слишком рискованно, – упрямо возразил майстер Цверг.

«Интересно, это все взрослые такие твердолобые – или только те, кто состоит в Сопротивлении?» – подумала Вика.

– Ваша идея пойти против правительства и начать собирать Сердца тоже была рискованной, но вас же это не остановило! – вслух возразила она. – Принести все добытые осколки в Делирис тоже опасно – но вы же это делаете. Да вообще вся эта затея с воссоединением Восьмирья – один сплошной риск. И что же теперь, вообще ничего не делать, раз опасно?

– Ну почему? Делать, конечно! – воскликнул майстер Цверг; кажется, его задели Викины слова.

– Если вам можно рисковать, то и мне тоже, – подвела итог Вика.

– Но…

Майстер Цверг махнул рукой и неодобрительно покачал головой.

– Генриетта предупреждала меня, что ты упёртая, – проворчал он.

– Моя упёртость провела меня через Тумарье и множество Осколков, через логово темноходов Фортуги, тюрьму Куузы, подземелья с Гвилиуром, Лабиринт и много чего ещё! – почти с вызовом заявила Вика. – Так что буду считать, что вы сделали мне комплимент. А теперь, – продолжила она, не дав майстеру Цвергу сказать и слова, – говорите-ка, где у вас в Делирисе расположена констабулярия и как можно на законных основаниях подобраться поближе к дворцу. Обещаю, – добавила она, предвосхищая возражения, – что, как только Сопротивление принесёт все собранные осколки в Делирис, я тут же переключусь на соединение Сердца Восьмирья. А пока мы ждём, аккуратно изучу местность и прикину, как можно вызволить маму с папой. Договорились?

Майстер Цверг несколько раз шумно вздохнул, крякнул, погладил пышную бороду, поёрзал на стуле – и наконец сдался.

– Договорились.