Цитаты из книги «Янтарь чужих воспоминаний»

– Кажется, ты не слишком любишь людей. – Что ты, я их просто ненавижу.

…Аромат роз сменился лилиями. Конечно, на похороны принято приносить эти белые восковые бутоны, с желтыми тычинками и удушающим запахом. Я вдыхаю его и стараюсь не улыбаться.– …Такая потеря для мира музыки… во цвете лет… ужасная трагедия… Мир будет помнить гениального маэстро… Невосполнимая потеря…– …Как это произошло?– …Напали ночью… Город стал опасен… мы все в опасности. Неважно, кто вы… смерть забирает лучших…– …Воткнули нож прямо в сердце… говорят, какой–то бродяга, он уже признался…– …Невосполнимая утрата…Черные одежды, белые лица и дождь. Мир вернулся на круги своя, перестав мучить жарой и раскаленным гранитом города. В нем снова появились воздух и белесый туман, что так красиво лежал в низинах и белым саваном укрывал гроб великого музыканта Ариса Тонаду. И я пытался скрыть улыбку, глядя поверх черной ямы в сырой земле на Милинду. Она тоже смотрела мне в глаза, смотрела, не отрываясь, но меня уже не пугала ледяная пустошь ее глаз. Меня уже ничего не пугало. И она чувствовала это, как всегда чувствовала мое настроение, с самого детства, когда мы играли в свои игры на чердаке. Ей казалось, что она сможет меня переиграт

молодой мужчина и остановился с вежливой улыбкой. Кристина кивнула, бегло посмотрев на зеленоглазого блондина в черной рубашке, темной куртке и рваных джинсах. Он совсем не походил на дознавателя, скорее – на свободного художника из тех, что продают свои бесталанные полотна под мостами города.

Люстра смахивает на паука: четыре

Как и все женщины, ты думаешь, что любовь способна творить чудеса. Что она меняет мир и законченных безумцев вроде меня. О, это квинтэссенция женской сути! Стать единственной для чудовища и своей неземной любовью превратить его в принца. Каждая мнит себя той, что способна обуздать мои древние и темные инстинкты. Вы так хотите их обуздать. Посадить меня на цепь своих нежных слов и ласковых рук, трепещущих ресниц и обиженно поджатых губ. Верите, что сидя на цепи, зверь может быть счастлив. О нет… нет. Ну что же. У каждого своя вера. Я позволяю верить в это до самого последнего мига, но не оттого, что милосерден, а оттого, что мне наплевать.

чудовищ, чтобы верить в высший замысел и справедливость. Или бояться возмездия. И на гранитный парапет я пришел лишь потому, что мне нравился этот выступ, зависший над темной рекой, скользкий от влаги, долетающей снизу, и дождя, капающего сверху. Отсюда был виден тротуар с людьми, осколок башни с хронометром и каменные стены зданий, слепившиеся боками, словно старики, подпирающие друг друга в бесплодной попытке устоять под напором разрушительного времени. Их битва уже проиграна, но они упрямы, и мне нравится смотреть на их молча

Иногда он ненавидел людей… хотя нет. Он их не понимал. Может, оттого, что понимал слишком хорошо.

Город пил мое дыхание, жадно насыщая влажную каменную утробу. Он хотел поглотить его полностью, забрать, заменить воздух в моих легких вязким серым туманом и сажей каминных труб, вытянуть остатки моего тепла, чтобы хоть на миг отогреться самому. Глупый мертвый город. Моего тепла не хватило бы, чтобы зажечь даже одну единственную искру, а серого пепла мне и своего достаточно…

Если выглянет солнце, то этот день можно считать окончательно испорченным.

Щепотка соли и перца, корица на кончике ножа, когда напиток готов. Первый глоток острый, бодрящий, настолько живой, что согревает изнутри своим огнем и щедро делится с девушкой этим ощущением жизни.