Глава 8

Башня встретила меня привычной тишиной. Уж не знаю почему, но здесь действительно было тихо. Может, сказывалась сила князя или других странников, но звуки здесь казались приглушенными, смазанными. Помню, в четырнадцать я забралась на смотровую площадку и принялась орать. Кричала что было мочи, топала ногами и колотила в ворованную крышку от кастрюли. И все равно звуки гасли, как я ни старалась. Потом, обессилев, я сползла на пол и поняла, что князь стоит у стены. Наверное, он стоял там долго, все то время, что я бесновалась, пытаясь сотрясти это холодное безмолвие.

– Я ненавижу тишину, ненавижу! – заорала я. Вернее попыталась, потому что голос я тогда сорвала, и остался лишь сиплый шепот.

Ландар присел рядом с ней, внимательно глядя в глаза.

– Чем плоха тишина?

– Я ненавижу ее! Тишина означает страх, смерть, одиночество! Ненавижу!

– Но ты не можешь с ней бороться, – резонно заметил он. – Ты лишь охрипла, а Башня Безмолвия осталась прежней. Разве не глупо бороться с тем, что сильнее тебя, Диана? Разве не умнее принять это? Полюбить?

– Нет! – я упрямо ударила кулаком по камню, обдирая кожу на костяшках. – Я буду кричать, пока не оглохну!

– Это обязательно произойдет, Диана, – он посмотрел на мою ладонь, по которой текла кровь.

В тот день Ландар подарил мне ускоренное исцеление. И наказал глухотой. В прямом смысле – целый месяц я ничего не слышала. Перед тем как сделать это, князь сказал, что мне нужно научиться жить с тем, чего я боюсь. А тишины я боялась. А значит, была слаба перед ней. Он хотел, чтобы я была сильной.

Тогда я не разговаривала с ним еще два месяца. Даже когда звуки вернулись. Ландар лишь улыбался. Он знал, что за месяц безмолвия я свыклась с тишиной. Не полюбила, но приняла.

***

Сейчас Башня уже не вызывала у меня тех эмоций. Я воспринимала ее просто как часть моего прошлого, без особых эмоций. Возвращаться сюда не любила, и хорошо, что визиты бывали не столь часты. У Ландара апартаменты в каждом городе земли, везде – самые лучшие, так что не было необходимости каждый раз лететь с докладом сюда – в горы бывшей Трансильвании.

Сразу поднялась в свои покои, мимоходом кивнув дворецкому и стражам. Меня здесь, конечно, знали. Еще бы, сама воспитанница князя, его лучшая ищейка. Ландар не любил, когда я говорила так. А по мне – это самое верное определение. Ищейка, борзая, породистая сука, что собирает для охотника подстреленных уток. Он и берег меня, как берегут очень нужную и ценную псину, ведь столько сил положено на то, чтобы выдрессировать и приручить.

Стянула свитер на ходу, швырнула его на кресло. Туда же полетели джинсы. Хотелось под горячую воду, после того, что произошло в самолете, меня все еще знобило, словно с прикосновением Ландар вложил в меня куски льда.

Но еще больше хотелось другого, душ подождет.

Я быстро надела спортивные обтягивающие штаны, футболку и спустилась на полигон. Это действительно был полигон, которому позавидовали бы и спецвойска любого государства. Здесь было все – начиная от дротиков и заканчивая бункерами, где можно пережить взрыв водородной бомбы. Или даже ядерной, черт знает.

Начала с пробежки по полосе. Она начиналась обычной беговой дорожкой, продолжалась полосой препятствий и оканчивалась болотом, кочки на котором всегда появлялись в разных местах. Через час я стояла на другой стороне, положив ладони на живот и грудь, контролируя свое дыхание и сердечный ритм.

– Ты в хорошей форме, Ди, – негромко сказал Аршер.

Я улыбнулась, открывая глаза. Услышать похвалу от этого воина – дорогого стоит. Аршер – лысый, татуированный с ног до головы, со шрамом, обезобразившим лицо, радушно мне улыбнулся. Обниматься не стали. В семнадцать я вдруг решила, что люблю этого парня, таскалась за ним, как привязанная, даже требовала научить меня целоваться. Аршер сдуру и поцеловал. После этого он пропал на две недели, вернулся уже со шрамом и тусклыми глазами. Что произошло, он мне не сказал, но я и так все поняла. Дурой я не была. И с любовью своей быстро покончила.

– Надолго в Башню?

– Не знаю еще, – стряхнула тальк с ладоней. – Что у вас нового?

– Все по-прежнему. Башня стоит.

Я усмехнулась старой шутке.

– Кто из странников в Башне?

– Только Дориций.

Я кивнула, вытирая лоб полотенцем. Вот теперь можно и в душ.

Дориций – самый старый из странников, его крылья жемчужно-серые, рваные по краям, тусклые. Башню он никогда не покидает, проводит время в библиотеке, временами растворяясь в пространстве. Его физическая оболочка питается силой, и порой остается только она. К тому же странник говорит, что без тела ему проще.

– Навещу его.

– Он будет рад, – улыбнулся Аршер.

Улыбка делала его лицо еще ужаснее.

– Ди? – Аршер облизнул губы, глядя на меня внимательно и, как мне показалось, с жалостью. – С тобой все нормально?

– Что ты имеешь в виду? – удивилась я.

– Ну, – воин замялся. Оглянулся нервно. – Он ничего тебе не сделал?

Я нахмурилась, глядя на старого друга.

– А должен был? – осторожно спросила я. У этих стен есть уши, так что мы были очень аккуратны в словах.

– Ты не видела Северное крыло? – тихо спросил Аршер.

– Нет, а что с ним?

– Ну… его больше нет.

А я открыла рот. То есть как это?

– Говорят, ОН увидел что-то в Зеркале Сущего, – Аршер склонился ниже, его губы почти коснулись моего уха. И торопливо отодвинулся. – После этого Северное крыло… обрушилось.

Я похолодела.

– А люди? – Черт-черт!! Северное крыло! Там же жила прислуга, девушки из термалей, часть воинов…

Аршер дернул плечом, и я прижала ладонь к губам.

– Но… но с чего ты взял, что он увидел меня? – чуть слышно прошептала я.

Парень помолчал. Поднял голову.

– Все знают, что только ты вызываешь у него такую реакцию. Он сорвался, как ненормальный, уехал, когда пыль еще не осела над обрушенным крылом. А сегодня ты вернулась. Значит, он поехал за тобой…

Я молчала. Черт. Мне было нечего сказать.

– Когда?

– Вчера ночью.

Черт. Значит, Ландар поехал за мной, когда я лишь планировала визит к нелюбезному мистеру Штену.

Аршер вздохнул.

– Ладно, заходи, когда захочешь потренироваться.

Я кивнула и пошла к лестнице, держа спину очень прямо. Не хотела показывать свою боль даже старому другу. Уже у себя залезла под тугие струи душа, закрыла глаза. Нет, слез не было. От этого меня Ландар тоже отучил. Медленно перебрала вещи в гардеробе. Вытащила черные джинсы и черный же свитер. Ландар не любил, когда я одевалась так. Предпочитал видеть меня на каблуках и в юбке. Но, кажется, я устала поступать так, как хотел князь.

Сунула ноги в кроссовки и закрыла дверь комнаты.

Глава 9

Дориций обитал на самом верху, кажется, когда-то здесь была мансарда. Башня Безмолвия, строго говоря, не является лишь башней. Ландар когда-то рассказывал, что в прошлом это действительно было одиночное строение в горах, часть оборонительных укреплений. Он нашел это здание, когда скитался после гибели остальных странников. Я никогда не спрашивала, кто такой Ландар. Возможно, потомок другой расы или выходец из иного мира. Не знаю. Я знаю, что странники существуют, что они живут среди нас, и они опасны.

На момент нахождения этой башни Ландар был ранен. Это он рассказал мне той ночью, когда я узнала о гибели моих родителей. Я плакала и не хотела слушать незнакомого мужчину, но он говорил, и я против воли заслушалась.

Тринадцать странников были разбросаны по свету взрывом невиданной силы. Это произошло в 1908 году по нашему исчислению. Ландар очнулся где-то в районе западной Сибири, его сил хватило на ненаправленную телепортацию. Второй раз он пришел в себя в районе бывшего Семиградья. Способность перемешаться в пространстве на длинные расстояния была им утрачена почти полностью. Он шел бесконечно долго, умирая от жажды, голода и истощения. Тело, регенерирующее раз за разом без питания, умирало, но у Ландара не было сил, чтобы поймать животное или птицу.

Он смог добрести до полуразрушенной башни, в которой не было людей. И уже заползя внутрь – впал в состояние тихой смерти, так называется кома у таких, как Ландар. Но ему повезло. Просто немыслимо повезло. Башня стояла в предгорье Трансильвании, на месте древнего капища, где сходились лучи силы. Подобных мест немного на земле, они овеяны легендами и тайнами, люди стараются обходить их стороной, нутром понимая, что соваться в эти заповедные места не стоит.

Окончательно очнулся Ландар через шесть лет. Тихая смерть закончилась в один миг, он просто вздохнул и открыл глаза, покрытый слоем мусора, пыли и паутины. Но, придя в себя, Ландар решил, что спал достаточно и что этот мир ему задолжал. Я предпочитала не уточнять, насколько Ландар поспособствовал мировым войнам после своего пробуждения. Некоторых вещи лучше не знать.

Башня стала его оплотом. Она разрасталась и расширялась, становясь не просто строением, а почти городом. Правда, его не было ни на одной карте. Долгие годы князь кропотливо разыскивал тех, в ком есть хоть капля силы, и методично обрабатывал этих людей.

Первым он нашел Дориция. Старик жил на Тибете, поражая горстку монахов способностью левитировать и временами распыляться на микрочастицы. Он почти сошел с ума после того взрыва, его память стала мешаниной из реальности и снов, части выдуманного и произошедшего путались в сознании старика в произвольном порядке.

Увы, из странников, переживших Великий Взрыв, остались лишь они двое. Остальные погибли. И долгие годы Ландар ждал рождение новых. Основа их силы – эфир, то, что наделяет человека невероятными способностями. Правда, без метки Ландара, без его силы, эфир не пробуждается в них полностью.

На сегодняшний день десять странников проживали в разных уголках планеты, подчиняясь своему князю. Все они носили его печать, все были рожденными уже в этом мире и людьми. Самому молодому недавно исполнилось лишь семнадцать… Юный гений, лауреат Нобелевской премии… Те, кто отмечен эфиром, всегда отличаются от остальных людей.

Я вспоминала историю странников, пока взбиралась на самый верх башни. В других частях здания были вполне современные лифты, но только не здесь. Дориций не жаловал блага цивилизации, говорил, что человек потерял себя, следуя путем технического прогресса. Поэтому в восточной башне не было не только лифта, но даже унитаза. Правда, об этой стороне его жизни я старика, конечно, не спрашивала.

Дориция видно не было, тяжелые бархатные портьеры закрывали окна, не впуская солнечный свет. Зато здесь горели свечи. Я покачала головой, глядя на закапанный воском пол. Надо дать по шее служанке, что убирается здесь. С горничными была проблема, ходить к Дорицию большинство отказывались наотрез. Боялись. Я не понимала причин этого страха. Старик никому не делал зла, ну а то, что был слегка сумасшедшим… а кто здесь нормальный?

Воздух у массивного дубового секретера сгустился, уплотнился. Частицы потянулись друг к другу, образуя сначала размытый силуэт, потом сгорбленную фигуру, лицо и руки.

Да, возможно, из-за этой его привычки материализовываться из воздуха сюда и боялись ходить. Ну и общий антураж древнего вампира из фильмов ужасов тоже впечатлял.

– Девочка моя, – Дориций растянул в улыбке беззубый рот.

Я тепло поприветствовала старика. И осмотрела его с беспокойством. В прошлый мой визит Дориций выглядел лучше. А сегодня крылья висели за спиной линялыми тряпками, уже даже не серыми, а пыльно-бесцветными, утратив свой жемчужный блеск.

Я никогда не видела крыльев Ландара. Ни разу. Князь был достаточно силен, чтобы скрывать свою суть даже от меня – видящей. А вот у Дориция уже не хватало эфира даже на это.

Я укоризненно тронула его ужин, к которому старик, очевидно, не прикоснулся.

– А вы, вижу, снова зачитались и забыли, что надо кушать! Так нельзя, милый Дориций, вы ведь знаете, что вам нужны силы! Позвольте, я прикажу принести вам что-нибудь свежее и горячее…

– Ах, оставь, Диана, – старик пренебрежительно махнул рукой. – И не пытайся юлить, ты вновь пытаешься пощадить мое самолюбие. Пустое это.

Я улыбнулась, показывая, что он прав.

– И все же, вам надо есть, – серьезно сказала я. – Где эти негодяйки служанки? Почему не ухаживают за вами?

– Разбежались, когда я явился им голым, – хмыкнул старик. – Не выдержали моей неземной красоты.

Я расхохоталась.

– Дориций, вы с ума сошли?

– Давно уже, – он снова улыбнулся, морщинистое лицо собралось складками. – Еще во времена так называемого тунгусского метеорита. А что до служанок, меня они раздражают, глупые девки. Не то что ты, милая.

Я кивнула, достала мусорное ведро и смахнула все со стола вместе с посудой. Так здесь заведется рой мух и тараканов, а то и мышей.

– Да, я помню, что ТОТ самый взрыв у нас считается падением метеорита.

– Люди всегда пытаются объяснить непонятное чем-нибудь простым, даже если это противоречит всем законам здравого смысла. Исцеления в местах силы они называют чудом, умение левитировать – невозможным, а способность видеть другие миры – фантазиями. Люди трусливы и потому прячутся за ширмой мнимой логики, что уже давно идет в разрез с природой и самой человеческой сутью… Люди хотят чуда, но слишком слабы и зашорены, чтобы просто открыть глаза и увидеть. И это грустно, Диана. Мне жаль вас. Вы проживаете жизнь, не видя и малой доли того, что могли бы познать и почувствовать…

Я улыбнулась. Мне нравилось слушать рассуждения Дориция, хотя в них он и поминал человечество недобрым словом. Но… слишком часто я была с ним согласна.

– К сожалению, Дориций, к сожалению.

– Жаль, – он тяжело опустился в кресло. Старческие ладони, покрытые пигментными пятнами, слегка осыпались пылью, когда Дориций задумывался и переставал контролировать свою телесную оболочку. Я присмотрелась. Возле большого пальца темнел рисунок, раньше его не было.

– Ландар подарил вам еще немного своего эфира? – спросила я, стирая со стола влажным полотенцем. Надо было принести с собой горячей еды, но я не думала, что старик настолько плох.

– Ах, мальчик пытается удержать меня, – Дориций подпер подбородок рассыпающимся кулаком. Зрелище не для слабонервных. – Не понимает, что я давно готов уйти. Хочу уйти. Отдает мне силу, держит.

– Он любит вас, – тихо сказала я. – Вы единственное, что осталось у него от прошлого.

– Боюсь, прекрасная дева, вы ошибаетесь… – Дориций тяжело вздохнул. – Мальчик лишь пытается сохранить мое существование, пока не найдет тринадцатого. Все его чувства и помыслы достались тебе, милая. Больше для Ландара никого не существует. Слишком велика любовь, что сжигает его… и слишком разрушительна…

Я застыла с тряпкой в руке. Раньше старик ничего подобного не говорил. Чувства? Ко мне?

Дориций вдруг подался вперед, серые крылья приподнялись.

– Ты должна остановить его, милая.

– Остановить?

– Да. Не дай ему сделать это! Не дай! Мы все погибнем, понимаешь? Он разрушит все!

– Дориций, тише, – я попыталась взять старика за руку, но ладони осыпались горсткой пепла.

– Останови его, Нория! – глаза старика безумно мерцали. – Останови! Он послушает тебя, милая!

– Остановить что? И кого? – ясно, что у Дориция вновь начался бред, галлюцинации, вызванные слишком частым распадом его тела. Он принимал меня за какого-то другого. Нория, кто это?

– Скажи, чтобы он остановился! – старик почти плакал, глядя на меня умоляюще. – Ландар силен. Он сильнее всех нас, потому что не ведает любви. Он отринул ее, предал… но он послушает тебя! Ты еще можешь нас спасти, Нория! Не дай ему совершить это! Попроси его!

– Успокойтесь, – я вновь попыталась его тронуть. Щека под моей ладонью осыпалась до кости, обнажив желтый череп. Но Дориций не обратил внимания.

– Поговори с ним… Молю тебя… Он несет разрушение… Смерть для всего живого! Не дай ему сделать это! Он любит тебя, он тебя послушает!

– Я сомневаюсь в этом, – тихо произнесла я.

– Ты права. – Старик тяжело вздохнул. Сейчас у него было лишь пол головы, правая сторона осыпалась. – Он уже не слушает. Мой сын слишком горд… и слишком зол…