Само собой тут же были приняты все меры, публикации об исследовании раувольмия исчезли из научных журналов, а в глухих горных отрогах хребта Юфанг начали спешно строить поселок для засекреченных ученых – в котором и поселился в числе прочих светил учености и Эрдоган Лайг, быстро ставший там не последним человеком. Только вот оппоненты с юга хлеб свой ели не даром, и вскоре Директорат Разведки получил информацию что такой же городок строят среди тенистых лесов Вернамской провинции НГК.

Но так или иначе работа началась и отступать было поздно.

Дело шло не легко и не быстро – и выходило уж больно дорогим, как отмечали кураторы в овальных армейских и ромбических спецслужбистских погонах. Но бросить все на полдороги уже не получалось – ибо как доносила разведка и аналитики, соседи тоже работают в этом направлении и тоже не собирались бросать…

Разделение изотопов, очистка материалов, расчеты коэффициента имплозии и критической массы…

Сотая, пятисотая, тысячепервая серия опытов с тем же отрицательным результатом и зудящий над ухом голос куратора.

«…По нашим данным в Кьодском центре специальных исследований уже получено два фунта обогащенного материала… "

«…Наши люди сообщают что запущена новая газовая центрифуга…»

«…Почему вы не хотите попробовать магию? Что – магия работает нестабильно в условиях сильного излучения? Но в Кьоде же как-то справляются!..»

Удивительно как между этими делами доктор Лайг успел женится – на заехавшей к ним в город и оставшейся при филармонии на контракте певице (кураторы заведовали также и культурным досугом подопечных). Названная бабка Энид вряд ли сильно любила супруга – хотя он-то женился именно по любви. Но превосходящее любое воображение жалование которое получал один их функционеров проекта категории «прима», но статус жены академика, но симпатичный особнячок и прислуга…

Дочкой родившейся в этом браке и названной любящим отцом в честь матери – Лайти, она мало занималась, тем более она не унаследовала её красоты и голоса, пойдя в невзрачного мелкорослого отца. А вот Эрдоган несмотря на занятость старался при всяком удобном случае уделить малышке внимание – и вскоре получилось так что время свое он делил между работой и дочкой, на которую не мог нарадоваться.

А между тем время шло, и вот наконец настал день, когда труды их завершились ярким во всех смыслах успехом: над барханами Тарской пустыни, откуда когда-то нахлынули в мир орки, вознесся на десять лиг в небеса огненный гриб.

Как радовались военные да и они! Теперь пожалуй никто не посягнет на Единение! Шутка ли – вечный мир на носу!

И радоваться им было еще ровно пять месяцев – когда точно такой же взрыв сотряс маленький скалистый островок Рарг, что парой тысяч миль южнее самой южной точки Вуорма – Кьод наглядно доказал что его ученые не хуже.

Двое из группы академика Лайга с разницей в неделю покончили с собой, сообщив в предсмертных записках что не желают ждать гибели в аду следующей истребительной войны.

А в церквях и храмах языческих богов уже возносились молитвы – о спасении мира и «отвесть огнь атомный». Генералов впрочем это не смутило. Они бодро подсчитывали – сколько бомб и какой мощности потребуется для тотального сокрушения противника, и даже для полного превращения его территории в мертвую сожженную пустыню. Ведь молодой и перспективный ученик Эрдогана – Вумс Пиккот уже представил в Директорат Вооружений проект новой, куда более мощной бомбы – использующей недавно открытую астрофизиками реакцию термоядерного синтеза, заставляющую сиять звезды. А с конвейеров уже сходили новые носители – не только самолеты, но и исполинские бьющие на сотни лиг пушки «скорпион» и летевшие на те же сотни лиг ракеты, падавшие на голову врага из космического поднебесья. И что самое худшее – как доносила разведка аналогичные заводы и лаборатории спешно закладывались еще в десятке самых развитых стран Арты. А ведь стратеги Единения рассчитывали всерьез что новое оружие надолго – навсегда быть может останется их монополией и убережет не только от возможных поползновений соседей по Вуорму, но и от авианосных и линейных армад Ки-Тихари и Сун-Бо!

Неизвестно куда бы вывезла кривая, загибавшаяся явственно смертельным зигзагом, но тут произошло нечто неожиданное и можно сказать невероятное.

На помощь испуганному миру пришли политики – привычно обруганные, недалекие и эгоистичные.

Но видимо даже им не улыбалось остаться без подданных и даже им стало ясно что Вуорм да и вся Арта слишком малы для такого чудовищного оружия.

Оплавленные камни острова Рарг, и спекшиеся в стекло тарские барханы вразумили даже их.

Вскоре в Арметтико был подписан договор между Къодом и Единением Свободных Городов о запрете оружия на основе внутриатомной энергии и процессов синтеза ядер, и уничтожения его запасов, а два года спустя – Всемирная конвенция аналогичного содержания – и оба договора как ни странно соблюдались все прошедшие полвека.

Для мира это означало спасение и радость.

А для тех кто отдал проекту полтора десятка лет жизни и невесть сколько сил…

Нет, их не забыли. Разработчики получили причитающиеся премии и ордена, благодарности от вождей и генералов – и почетную отставку.

Судьба их сложилась по-разному. Кто-то подвизался на провинциальных кафедрах, некоторые устроились в медленно и со скрипом – но все же появившейся атомной энергетике, кто-то ушел из науки и нашел себя в бизнесе, искусстве или даже духовной карьере. Кто-то спился и угас в безвестности.

Эрдаган Лайг не канул в нети, хотя и не преуспел.

Правда неудача профессиональная обернулась и личной – жена бросила вдруг переставшего быть перспективным академика оставив на него и дочку, и выскочила замуж за популярного дирижера.

Эрдаган тем не менее стоически перенес крах дела жизни и крах своей поздней, но от этого более крепкой любви.

Вел скромную жизнь провинциального преподавателя, так и не женившись вновь, воспитывал маленькую Лайти, заменяя ей и мать и отца.

И единственный раз по-настоящему проявил свою родительскую волю – когда запретил ей даже думать о том чтобы продолжить отцовское дело и подавать документы на физико-математический.

Лайти поступила в Университет медико-биологических проблем на факультет молекулярной биологии – и преуспела – ибо пошла в папу не только средней внешностью, но и совсем не средним умом.

Внешность, впрочем, не помешала маро Лайти как её уважительно называли, в двадцать пять лет выйти замуж – как будто удачно – за своего коллегу. А вскоре она уже готовилась порадовать отца внуками.

Первый её ребенок-девочка, родилась до срока и умерла на следующий день после рождения…

Тогда-то и выяснилось, что невидимая смерть с которой слишком часто соприкасался её отец, не оставив внешних следов, угнездилась в её теле, её клетках, в генах и хромосомах.

Муж – любимый и любящий, ушел от неё – и она его не винила. А спустя полгода сердечный приступ свел в могилу отца, не сумевшего пережить трагедию дочери, которую счёл карой за участие в деле создания страшного оружия.

…Еще трижды пыталась Лайти Лайг подарить миру новую жизнь. И дважды дети умирали в утробе до срока…

В последний раз все должно было по уверениям врачей кончиться хорошо – и она родила в положенное время и почти без мучений – крупного, красивого, мертвого мальчика…

Придя в себя, она, прежде не бывшая особо религиозной в отчаянии совершила паломничество в знаменитое Дагровийское аббатство.

И принявший её сакритор выслушав, сказал:

– Возьми себе малыша из приюта. И выбери себе не самого пригожего и не самого даже понравившегося, – а самого жалкого, больного и несчастного.*

Тогда может быть Творец снизойдет к твоим молитвам и распечатает твое чрево… Если и нет – будет кому подать стакан воды в старости и пролить слезы на твоей могиле.

Она вернулась в Джерис, твердо решив последовать совету святого отца.

Но тут произошло нечто радикально изменившее ход событий.

В Инавари – соседствующем с Единением небольшом государстве в дельте Миррин вспыхнула эпидемия гнойной лихорадки – впервые за сто лет. Причем штамм не поддавался обычным лекарствам.

Университет немедля засел за работу, пытаясь создать средство против новой формы вируса, уже казалось полностью побежденного.

Они работали буквально не выходя из лабораторий днями и ночами, ибо разросшаяся эпидемия уже грозила перехлестнуть границы Единения-в то время как газеты и визионные каналы в очередной раз вовсю обсасывали тему конца света, вспоминая тот самый Неодолимый Мор, что по мнению безумного пророка Рондерса должен будет уничтожить перед всеобщим концом погрязшее в нечестье человечество, пощадив лишь немногих избранных.

А потом, с первыми партиями сыворотки в зону эпидемии отправились и добровольцы – и доктор Лайти Лайг в их числе – вызвавшись подменить своего зама, у которого недавно родился сын.

Три месяца продлилась её эпопея в болотистых долинах и сырых лесах Инавари, когда она моталась между карантинными лагерями и лагерями беженцев (медленно, но верно превращающимися в карантинные) и по еще не затронутым заразой хуторам и селениям. С мандатами, выданными Чрезвычайным советом при правительстве Инавари и в сопровождении местных солдат, ибо в начале эпидемии немало здешних врачей были растерзаны темной толпой по обвинению в распространении заразы.

И вот, незадолго до возвращения на родину, когда моровое поветрие уже шло на спад, в каком-то захолустном городишке поблизости от южной границы, инспектируя эвакуированный туда в спешке сиротский дом, увидела Энид маленькую, худую и голодную девочку в грязном платьишке – к тому же как гласила надпись на нашитой на платье бирке – полуэльфийку со вполне сэйтским именем – Куитлау. Увидела и вдруг поняла – «Моя!»

Осторожно подошла к ней (Энид как ни старалась, никак не могла этого вспомнить) присела на корточки поглядела в её печальные глазки…

И девочка протянула к ней ручонку, неуверенно спросив:

– Мама?

И отшатнулась, увидев как потекли слезы из глаз вдруг нашедшейся мамы.

Чрез пять минут маро Лайти явилась, держа девочку за руку, в кабинет управляющего детским домом и ткнув в лицо мандат, не допускающим возражений тоном потребовала выписать документы на ребенка – причем на имя Энид Лайг.

Управляющий возмущенно залопотал было что мол это против правил и законов…

Но сопровождавший Лайти здоровяк-стражник, чью жену и детей сыворотка привезенная джерисскими добровольцами вытащила буквально с того света так выразительно на него посмотрел, постукивая резиновой дубинкой по ладони-лопате, что чиновник предпочел заткнуться.

Через пять дней Энид, отмытая, причесанная и наряженная в лучший костюмчик, что нашелся в столичном магазине, летела в Джерис первым классом, сидя на коленях у «мамы Лайти».

Потом была чертова дюжина самых счастливых лет жизни новоиспеченной гражданки Единения – Энид – Куитлау Лайг. Из худенького заморыша она выросла в изящную длинноногую красавицу, вслед которой на улице оборачивались особи противоположного пола. Все шло по накатанной колее.

Лучший детский сад, тщательно выбранная школа, обычные школьные радости, подружки и друзья – и горячая и искренняя мамина любовь – самое лучшее что может быть в жизни. И даже то что медики в конце концов нашли что в её крови все же больше половины эльфийской никого не смущало – и её особенно. Какая разница? Ведь раз её мама – человек, то кем же быть ей как не человеком?

Росла она сугубо «положительной девочкой»: никаких сомнительных компаний, никаких мини-юбок кончающихся раньше чем начинаются ноги, никаких торопливых затяжек дешевыми сигариллами в школьных туалетах, и гулянок допоздна. И училась хорошо – да и как можно было учится плохо: ведь мама может огорчиться! (Хотя, признаться никакими науками по большому счету не интересовалась, предпочитая разнообразные спортивные состязания, вроде метания копья и фехтования – а под конец даже всерьез увлеклась арбакором).

Матушка снисходительно смотрела на это – лучше пусть дочка время проводит в спортзале, нежели в компаниях сверстников, где в наше время всякое может быть. Опять же сейчас полагается чтобы при школах были спортивные команды и проводились состязания – пусть занимается тем более это лишний плюс для учителей: ибо дочка привозит с состязаний не только синяки, но и награды.

Когда Энид закончила школу, вопроса – что делать дальше и не было – конечно же в Университет где работала сама маро Лайти, продолжать семейную традицию!

И Лайг-младшая согласилась – не огорчать же маму! Кроме того – нужно зарабатывать как-то себе на кусок хлеба с маслом – и медицина тут ничем не хуже прочего. Не в фотомодели или актрисы же в самом деле лезть как её безмозглые сверстницы? Тем более что кусок этот верный – а то вспомнить как тысячи моделей с манекенщицами потеряли работу когда резко поменялись стандарты красоты, и худосочных костлявых девиц в качестве идеала сменили полногрудые пышечки.

Энид поступила на фармакологический факультет – химия давалась ей легче всего…

…Пересвист элекона оборвал её воспоминания.

– Энид, – зарокотал ей в ухо Локис. Вынужден тебя побеспокоить – не могла бы ты явится на службу: всё ОРБ в разгоне – сам лично дежурю в одиночестве…

* * *

Тэсс Рамиэль (продолжение)

Он тащил упирающегося чародея по коридору изолятора Департамента к специальной камере для задержанных, склонных к магии. Эльф, бессильно волочась за Тэссом, что бормотал и даже иногда выкрикивал какие-то бессмысленные оскорбления.

Тэссу он казался почти сумасшедшим – и похоже так оно и было: для практической магии нужно много талантов, и сила воли в том числе. Иначе, неудачливый маг может стать «рабом своего искусства». Звучит красиво, но на деле это значило лишь умопомешательство.

Тэсс устало провёл задержанного мимо капитана Крома, дежурного офицера и с некоторым усилием запихнул мага в камеру. Когда он вышел, " Кром обратился к нему, звякнув ключами:

– Хреновый день, Тэсс?

Только сейчас Рамиэль осознал, что на лице у него застыло выражение бесконечной усталости.

– Да, что-то вроде того…

– Ну, ничего… Он поправил висевший на портупее в особой петле устройства напоминавшие средних размеров дрели – электрогарпуны ближнего боя – небольшие: на один два заряда. Правда если на один его еще хватит, некстати подумал Тэсс, то уж второй точно долбанет так что мало не покажется.

Электричество – особая стихия, противоположная магии – и если с небольшими мощностями чары еще могут сочетаться и даже удалось как-то создать всю эту маготехнику, то высоковольтные разряды буквально крушат чародейские заклинания и силу любых амулетов. Такие вот гарпуны за почти полторы сотни лет – с тех пор как танхгары до них додумались – стали причиной смерти великого множества магов ставших на путь служения злу… или просто чем-то помешавших власть предержащим.

– Я тебя ещё достану полукровка! Я заставлю тебя съесть собственный зажаренный х…..!!! Ты будешь молить меня о смерти!!! – завопил, завыл арестант.

– Эх, не был бы он магом – от…. здил бы козла – теперь все ночное дежурство не спать, караулить! – вздохнул Кром. – Ну, бывай. Увидимся завтра.

– До встречи…

У лифта его тонкий эльфийский слух, уловил голос Крома:

– У меня для тебя три новости, сукин ты сын. Первая, которая тебе несомненно понравится, заключается в том, что лейтенант Тэсс – чистокровный эльф.

Вторая: хотя ты, дерьма кусок, этого не понимаешь, он спас тебе жизнь, так как «кентавры» просто изрешетили бы тебя на месте, или поджарили электрогарпунами так, что опознание бы произвести не смогли… И третье: я не намерен слушать твои вопли всё дежурство. Если я ещё раз тебя услышу, то сделаю так…

Послышался писк и треск сработавшего каскадного разрядника, вскрик мага, затем – протяжные всхлипывания.

– Вот так. Я рад, что мы нашли общий язык, – довольно сказал Кром.

Стоило магу добраться до кабинета, как заверещал служебный телефон, погребенный под грудой бумаг.

– Тэсс? – по своему обыкновению Кармер рычал в трубку так, что его голос был слышен из-за закрытой двери его кабинета в конце коридора. – Срочно ко мне. Тут к тебе пришли.

Не успел Рамиэль раскрыть рот, как в трубке послышались короткие гудки.

– Сейчас буду, шеф, – сообщил он пустоте, кладя трубку на место.

Рамиэль Тэсс был уже в нескольких шагах от кабинета Орвила Кармера, когда дверь распахнулась, выпуская на свободу инспектора Хиго, которого все звали не иначе, как Рит.

– А Тэсс … мне с тобой повезло. Только этот, – он показал жестом на дверь, из которой вышел, – начал по обыкновению нести меня по кочкам, как без стука завалился какой-то мужик и сунул ему под нос удостоверение КОБ. Так что желаю удачи – надеюсь коллеги тебя не обидят…

– Тэсс, заходи, присаживайся, – когда дело происходило за закрытой дверью кабинета, шеф мог позволить себе быть мягче и не орать на подчиненных.

– Дл начала – выражаю признательность тебе дружище за дело с тем безумным колдуном. Тем более – чтоб ты знал, та девушка которую ты спас, это дочь вице-президента Кроу-Банка – который и подломил тот проклятый эльф… извини, дружище, я ничего такого ввиду не имею.

Явилась к папаше на работу похвастаться призом на окружном конкурсе цветоводов, и на тебе…

Так что передаю тебе искреннюю благодарность от Эгарта Кроу – младшего и Лиданы Кроу, и сообщаю что тебе еще положена от благодарного папаши премия в шестьдесят тысяч – вся наличность что была в его сейфе на момент нашей с ним встречи. Не беспокойся – быстрый взгляд в сторону КОБовца – все законно, через Фонд поощрения охраны порядка, с выплатой десяти процентов на нужды вдов и сирот сотрудников, погибших при исполнении…