Здание местной администрации нашла быстро. Дорога, идущая от Тарасова, практически упиралась в большое четырехэтажное здание, которое в прежние времена наверняка было райкомом КПСС. Да и районом скорее всего бессменно продолжал руководить бывший партаппаратчик.

Председатель райисполкома, некто Федотов Борис Всеволодович, занимал половину третьего этажа. Во всяком случае, так сказала мне вахтерша, которая сидела на входе. Никакой милиции я у здания не увидела, что свидетельствовало или о беспечности властей, или о постоянно спокойной и вяло текущей жизни одного из тысяч городков в России.

Поднявшись по ступенькам местного дворца, я наконец добралась до третьего этажа. Вошла в приемную председателя, где меня встретила мордатая и грудастая особа лет двадцати пяти. В приемной уже сидел один мужчина в потертых джинсах и старом свитере с нашитыми кожаными налокотниками.

Он похотливо оглядел меня, но я не стала обращать внимание на его скуластую, черноглазую физиономию.

– Вы? – с вопросительной интонацией секретарша встала со своего места и хотела было спросить меня, по какому вопросу я пожаловала.

Не дожидаясь каких-либо еще фраз с ее стороны, я вытащила удостоверение и протянула ей. Ознакомившись с документом, она вернула его обратно и сообщила, что сейчас доложит обо мне Борису Всеволодовичу.

– Так ты же говорила, что он занят? – подал голос мужчина, вскакивая со своего места.

– А вы посидите, – ответила обладательница больших грудей и проследовала в кабинет хозяина.

Не прошло и пяти секунд, как она вылетела обратно и чуть ли не шепотом попросила меня пройти. Видимо, босс ее здорово шуганул за то, что она не торопится препроводить к нему очень дорогого для председателя райисполкома человека, то есть меня.

Я перешагнула через порог и была вынуждена сфокусировать свои глаза на человеке, находившемся от меня не менее чем в пятнадцати метрах. Огромный кабинет, где размещался не только рабочий стол председателя, но и большое, овальной формы мебельное чудо, за которым могли сидеть человек двадцать–двадцать пять.

«Наверное, здесь в основном не хозяйственные вопросы обсуждают, а едят», – почему-то подумала я, цокая по паркетному полу, залитому толстенным слоем лака.

– Здравствуйте, здравствуйте, ждем со вчерашнего дня. – Из-за стола навстречу мне поднялся мужчина лет пятидесяти пяти с минимумом седых волос на голове и средних размеров животиком.

Его круглая раскрасневшаяся физиономия с серыми глазами, пышными усами и мясистым носом изучала меня сверху вниз и обратно. В кабинете стоял запах табака. Хозяин курил.

Он протянул мне руку, и я пожала ее.

– Юлия Сергеевна.

– Борис Всеволодович, – представился он в ответ. – Как доехали, Юлия Сергеевна?

– Нормально, – отмахнулась я, – трасса хорошая.

– Когда хотите приступить к работе?

– Я уже начала работать, – ответила я, – а где я буду жить?

– Уже все готово, – доложил Борис Всеволодович. – У нас здесь есть гостиница. Она находится в соседнем доме. Вам нужно пройти по улице всего сто метров, подняться на третий этаж, где для вас приготовлен номер.

– Я вам очень благодарна. – Я подошла к окну и полюбовалась видом. – Я здесь пробуду десять дней и надеюсь, что моей работе никто не будет мешать.

– Конечно, конечно, – егозил Федотов.

Он был на полголовы выше меня, но в данный момент, как ни крути, я смотрела на него сверху вниз, а не наоборот.

– Может быть, начнете работать завтра, а сегодня отдохнете?

– Отдохнуть мне действительно не помешает. У вас карта есть?

– Карта? – переспросил он, соображая. – Карту города вы имеете в виду?

– Именно, – согласилась я.

– Есть, а как же. – Он пошел к шкафам, стоящим в комнате, и стал открывать их один за другим.

Везде были или документы, или книги, причем, как я заметила, в основном сборники законов и книги по экономике и праву.

– Куда же я их задевал-то?.. – недоумевал Борис Всеволодович, открывая очередной шкаф.

Вскоре я увидела рулоны белой бумаги.

– Нашел! – радостно воскликнул председатель, бросая на большой овальный стол кучу карт. – Сколько вам штук?

Я ответила, что мне хватит и двух. Он с услужливым видом передал мне два экземпляра, после чего остальные убрал на место.

– Вы должны составить отчет? – чуть ли не шепотом спросил он.

Я ответила утвердительно.

– Надеюсь, наш город не попадет в разряд тех, где, по мнению экологов, невозможно жить?

– А почему вы так беспокоитесь? Воздух чистый. Дышится здесь намного легче, чем в Тарасове.

– Да, воздух у нас хороший, – подтвердил председатель. – Поэтому мне и непонятно, почему человек из правительства пожаловал в наше захолустье?

Хочет знать, что я здесь делаю. Официально. Ни с того ни с сего комиссии не ездят.

– Люди жалуются, – уклончиво ответила я.

– Кто?! – не выдержал он.

Федотову я дала взглядом понять, что он зарывается.

– Ну хорошо. Если появятся какие-нибудь вопросы, обращайтесь напрямую ко мне. Может быть, чаю?

– Нет, пожалуй, я пойду и посмотрю, где мне предстоит ночевать девять ночей.

Я попрощалась с пузатым, лысым и курящим Борисом Всеволодовичем, кивнула головой на прощание мордатой секретарше и пошла в гостиницу. Соседнее здание, в отличие от райисполкома, было победнее. Во всяком случае, гранитом здесь фасад не отделывали. И тем не менее дом был недавно покрашен, а тротуар и бордюр – целые, что само по себе было хорошо. Значит, средства находили.

Я вошла в единственный подъезд пятиэтажного дома, который, впрочем, был ниже четырехэтажного здания райисполкома. Здесь меня уже ждали. Видимо, был сделан соответствующий звонок, так как комендант гостиницы, а скорее всего это было общежитие, представилась мне лично.

Эту женщину я не назвала бы стройной, но в свои пятьдесят она сохранила некий намек на талию. Для русской провинции это вещь весьма редкая.

Комендантша сама открыла передо мной дверь номера, отдала ключи.

Я взяла ключи, поблагодарила за сопровождение и вошла в триста седьмой. Свет включать не пришлось. Дневного света было достаточно для того, чтобы я могла рассмотреть свое новое жилище во всех подробностях. Первое, что бросилось в глаза, – букет цветов, стоящий на столе. Не поскупились на розы. Ну что ж, очень даже хорошо.

Я прошла на кухню, где была современная плита, несколько шкафчиков, висящих на стене, небольшой холодильник и стол с двумя табуретками.

Открыв «Орск», я увидела бутылку шампанского, банку икры, колбасу, сыр и масло. Встречали меня, судя по всему, со всеми почестями. Вернувшись в комнату, я подошла к полутораспальной кровати и отвернула покрывало. Белье не просто чистое, а новое. Ну что ж, меня пытаются ублажить, чтобы я написала хороший отчет. Интересно, кто это все финансирует? Бюджет района или же средства берутся со счетов предприятий, активно загрязняющих окружающую среду?

Я выложила на стол карту города, которую позаимствовала у Федотова, и принялась рассматривать Вересково с высоты птичьего полета. Это был небольшой городок. Я насчитала десяток протяженных улиц, а остальные были длиною всего с километр, а то и меньше. Население города составляло немногим более пятидесяти тысяч человек, все его жители умещались на одном квадратном метре бумаги, где в одном сантиметре было пятьдесят метров.

После недолгих расчетов я прикинула, что на этой карте отображена площадь в двадцать пять квадратных километров. Все Вересково без труда размещалось на карте, а кроме того, оставалось еще место для недалеких окраин. Названия улиц и номера некоторых домов были проставлены на самой карте, что было весьма удобно.

Я пошла на кухню и заварила себе чай. Затем, уже с чашкой, вернулась в комнату и продолжила изучать карту. Мне необходимо было позаботиться о том, чтобы собственная легенда не вызвала никаких замечаний и вопросов. Я должна была каждый день инспектировать какой-нибудь объект.

Время час дня. Не упускать же возможность покататься по городу, тем более что у меня под окном стоит новенькая «восьмерка».

Я спустилась вниз, села в машину и положила на соседнее сиденье дозиметр. В этот миниатюрный прибор была встроена весьма полезная штучка. Когда уровень радиации превышал допустимый на пять процентов, раздавался звуковой сигнал.

Естественно, меня интересовало любое изменение, которое будет выше природного фона, то есть тринадцати микрорентген. Я решила ехать по городу медленно для того, чтобы прибор смог уловить даже небольшие изменения.

Поездка со скоростью двадцать пять–тридцать километров в час даст результат в том случае, если источник радиации будет мощным и если он находится не в центре частного сектора, который занимал примерно половину всей территории города, а непосредственно около дороги.

Настраивая себя на то, что мне придется прокататься впустую, так как на быстрый успех рассчитывать не приходилось, я выехала на одну из центральных улиц города, которая фактически являлась продолжением трассы, идущей из Тарасова.

Насколько я знала, транзитному транспорту было не обязательно въезжать в Вересково, и машины обходили этот город стороной, в результате чего загазованность здесь была минимальной. Улица носила название Церковной, что было весьма странно. Непонятно, как она пережила весь коммунистический режим?

Я проехала от здания райисполкома около четырехсот метров, прежде чем увидела храм, который, в противовес бывшему зданию райкома партии, не травмировал души, а лечил их.

Храм, построенный еще до революции, стоял на небольшой возвышенности, в результате чего его было видно практически с любой точки города. Миновав его, я начала спускаться вниз по Церковной.

В глаза бросалась чистота улиц, что свидетельствовало о работе, которую проводило муниципальное управление. Только вот в этом чистом месте что-то уж часто стали болеть люди.

Неожиданно навстречу мне попался автобус с черной полосой. Я посмотрела в зеркало заднего вида. Автобус остановился, и из него стали выходить пожилые мужчины и женщины.

Приехали с кладбища.

Я притормозила. Развернулась и подъехала к людям, которые потихоньку заходили в подъезд одного из серых трехэтажных домов. Я вышла из машины и, подождав, пока все родственники покойного или покойной выйдут из автобуса, подошла к водителю, стоявшему на улице.

– Кого хоронили? – спросила я.

Он молча пожал плечами.

– Мужик какой-то, лет тридцать пять, молодой еще, а уже туда, – при этом он показал глазами на небо.

– И много у вас…

Я осеклась на полуслове. Он поспешил меня переспросить:

– Что?

– Да ничего, ничего, – ответила я, отступая. – Не подскажете, где ваша контора находится?

Повернувшись к автобусу, я прочитала на лобовом стекле:

– «Черный венок». Где это?

– Вы что, тоже собрались? – осведомился он, после чего затянулся сигаретой.

– Нет, повременю. Так как мне проехать?

– Сейчас по Церковной вниз, пересечете одну улицу, на следующей повернете направо и проедете квартал. Увидите вывеску. Двухэтажное желтое здание. Мимо не проедете.

Я поблагодарила водителя и отправилась в похоронное бюро. Контора располагалась на первом этаже и занимала всего две комнаты. Меня встретила женщина с дежурной скорбью на лице.

– Здравствуйте, – сказала я.

– Здравствуйте. Что вы хотели?

Она, наверно, поняла по моему виду, что у меня из родственников никто не умер.

– Я представляю областной Комитет по охране окружающей среды. – Я показала ей удостоверение. – Понимаете, мне необходимо написать отчет об экологической обстановке в городе. Я подумала, что вы мне в этом можете помочь.

Женщина, одетая в черную юбку и черную кофту, нахмурилась, пытаясь сообразить, что мне от нее нужно.

– Не подскажете, много ли у вас работы в последнее время? Как, бизнес процветает?

– Об этом вам лучше говорить не со мной, а с директором, – сказала принимающая посетителей дама. – Пройдите. – Она кивнула на обитую кожзаменителем дверь. – Евгений Павлович.

– Спасибо, – поблагодарила я.

Директор оказался жирным дядькой с всклокоченными волосами, обвислыми усами, длинной и спутавшейся густой бородищей. Он был похож скорее на раскормленного дьякона, нежели на директора предприятия. Я представилась, снова показала свое удостоверение и задала вопрос, касающийся его бизнеса.

– Вас интересует точная статистика? – прищурив черный глаз, спросил Евгений Павлович.

– Если вы считаете возможным дать мне эти цифры, то я была бы вам весьма благодарна. В городе подобное предприятие одно?

– Да, можно обращаться в антимонопольный комитет, – утвердительно ответил на мой вопрос директор.

Он встал из-за стола, и я увидела, что на его сиреневом галстуке проступает небольшое белое пятно. Фу, какая гадость! Мужик за собою явно не следил. Тем временем директор подошел к небольшому комоду, который был приспособлен под хранилище документов.

Выдвинув второй сверху огромный ящик, он достал из него толстенную книгу и с ней вернулся к столу. Послюнявив палец, дошел до страницы, где была сделана последняя запись. Нахмурился, затем залез в конец тома и пробормотал:

– Так… статистика. С ноября месяца прошлого года усопших у нас становится все больше и больше. Ежемесячная прибавка в среднем на пять-шесть человек… Последние два месяца – на десять. Как видим, идет неуклонный рост.

– Чем вы можете это объяснить?

– Не знаю. Вы не читали статью в «Красном колхознике»? Наша корреспондентка, Мария Ленская, задается вопросом, почему мы все умираем.

Я смотрела на него и видела, что этот человек отнюдь не рад тому, что его бизнес неуклонно расширяется.

– Вы не видите на моем лице оптимизма? По-вашему, я должен был бы потирать руки? Но, если так пойдет и дальше, то через пару лет в городе некого будет хоронить. Думаю, и ваш приезд сюда не случаен. За август у нас умерло сто сорок три человека.

– Среди них много молодых?

– Молодые попадаются все чаще, – согласился Евгений Павлович. – Да и стариков стало больше умирать. Не знаю, что случилось. У меня у самого не так давно умерла мать. Хотя год назад мне казалось, что она проживет еще десяток-другой лет. Рак – банально и в то же время ужасно.

– Для вас уже онкологические заболевания стали банальностью? – переспросила я.

– Да, веселого мало.

– Спасибо вам за статистические данные, я это непременно учту. Могу я вас попросить, Евгений Павлович, дать мне кого-нибудь, кто отметил бы дома, в которых умирали люди?

Я вытащила из сумочки карту города и развернула ее.

– Это около тысячи адресов, – тут же прикинул бородатый директор. – Знаете, вряд ли я смогу вам выделить для этой цели людей. Мы здесь разжились компьютером, и, в принципе, я мог бы дать вам дискетку, но у вас есть, где просмотреть?

Я развела руками.

– А не могли бы вы мне распечатать все адреса?

Директор закатил глаза.

– Сейчас так возросло количество вызовов, у меня люди очень напряженно работают. Вряд ли я буду в состоянии…

– Вряд ли у вас будет возможность спокойно работать. Не хотите познакомиться с моим очень хорошим знакомым? Он налоговый инспектор.

Запаршивевший дядька посмотрел на часы, с шумом втянул носом воздух, потом сказал, что полчаса времени он найдет.

Лазерный принтер выдал мне пачку листов с адресами. Я забрала бумаги и поблагодарила директора за содействие.

– Знаете, вы только что забрали весьма конфиденциальные данные, но я близко знаком с Борисом Всеволодовичем, и он говорил о том, что должен приехать человек, который будет составлять отчет об экологической обстановке в нашем городе. И справка об уровне смертности – вещь естественная. Надеюсь, что вы не станете использовать эту информацию в официальном документе?

– Я ничего не могу обещать, – неопределенно ответила я, сворачивая бумаги и запихивая их в сумочку. – А ваша близкая дружба с Федотовым позволила вам стать монополистом. Не так ли?

Он улыбался в бороду и едва заметно утвердительно кивал головой.

– Поменьше вам работы, – пожелала я на прощание.

Сев в машину, я решила еще покататься по городу, рассчитывая на то, что «ДП-10» все-таки подаст голос. И в то же время мне не терпелось сесть за стол, выискивать по карте названия улиц и ставить ручкой крестики на тех домах, где были зарегистрированы случаи смерти.

Я предполагала, что после того, как эта рутинная работа будет проведена, обозначится некий район, где людей умирает больше, и я смогу определить примерное местонахождение источника радиации. Пока я колесила по улицам, мне пришло в голову, что во время работы с картой надо отбросить все смертные случаи с людьми старше шестидесяти, так как здесь есть большая вероятность, что человек умер не от рака, а по какой-либо иной причине.

Остановившись, для того чтобы сориентироваться, куда меня занесло, я увидела по карте, что совсем недалеко от меня находится редакция газеты «Красный колхозник». Сама карта была отпечатана в прошлом году, что свидетельствовало о большой точности. Делали ее толково, обозначили практически все учреждения Верескова, начиная от администрации и заканчивая детскими садами.

Познакомиться с этой корреспонденткой? Надо. В конечном счете письмо писала именно она.

Я поднялась на второй этаж деревянного гнилого дома и увидела на обшарпанной двери табличку с надписью «Главная редакция газеты „Красный колхозник“», толкнула незапертую дверь и попала в большую комнату, где сидели четыре человека: двое мужчин и две женщины.

– Могу я поговорить с Ленской? – спросила я у всех сразу.

– А вы кто? – Одна из женщин отвернулась от компьютера, и я вспомнила описание, которое мне дал Гром.

– Я из Комитета по охране окружающей среды.

Моя ровесница встала со своего места и поспешила подойти и протянуть руку.

– Я – Мария Ленская. А вы? – спросила она меня в свою очередь.

Я пригласила ее выйти из комнаты в коридор. Русые длинные волосы Марии были заплетены в косу, которая сейчас лежала на груди. Когда мы очутились за дверью, я протянула ей удостоверение. Мария с интересом рассмотрела документ, отдала мне и сказала, одновременно кивая головой:

– Очень приятно, Юлия Сергеевна.

– Я знаю о ваших статьях, которые вы печатали в газете. Честно говоря, я их не читала, но слышала о том, что вы очень озабочены тем, что увеличилось количество заболевших раком. Кроме того, вы писали письмо в область.

– Дошло? – все еще не могла поверить она.

– Как видите. С чем вы связываете увеличение количества онкологических заболеваний?

Она неожиданно, несколько по-мужски, заложила руки за спину, нахмурила брови, и тут я вспомнила замечание Сурова о том, что корреспондентка весьма упряма. Так это и было на самом деле. С первых минут общения мне стало ясно, что эта дама будет упрямо доказывать даже то, чего не существует.

– Я считаю, что в этом виноват завод, который здесь построили итальянцы.

– Вот как. И что это за предприятие?