– Хорошо, конечно, – поддакнул Бурсов невесело, – только он лает, даже когда лифт мимо проезжает. После похищения Розы я всю ночь сегодня вскакивал, заслышав его тявканье. Совсем не выспался.

– Вы отпуск на работе взяли? – спросила я, наблюдая за притихшим Цезарем. Из-под дивана виднелся только его нос, и, похоже, песик внимательно слушал наш разговор.

– Шеф только неделю дал, сказал, что за это время непременно все разрешится, – проговорил Бурсов.

– Что ж, постараюсь его не разочаровывать. – Я осторожно присела в кресло.

Цезарь не прореагировал. Видя это, Бурсов тоже опустился на диван и спросил с недоверием:

– Вы что, действительно сможете за неделю управиться?

– Должна. Лучше не затягивать, – подтвердила я. – Конечно, нельзя исключать разного рода неожиданностей.

– Они ведь ее могут пытать, – внезапно побледнев, проговорил Бурсов. – Роза связана, ее морят голодом.

– Не накручивайте себя, – строго велела я. – Ничего не известно точно, к чему выдумывать всякие страшилки.

– Легко вам говорить, а каково мне, – вздохнул Олег Николаевич и с тоской посмотрел на Цезаря, осмелившегося выбраться из-под дивана. – Что, малыш, скучаешь по мамочке, да?

– Скажите, а кто мог знать, что вы собираетесь купить квартиру? – спросила я, доставая портсигар из внутреннего кармана пиджака.

– Цезарь не любит сигаретного дыма, – поспешно предупредил Бурсов.

– Извините.

– Про покупку квартиры знали только мои родители, потому что я одалживал у них деньги, – ответил Бурсов. – Генеральному я не объяснял, зачем беру кредит, да он особо и не расспрашивал. На работе тоже не распространялся.

– Ваша жена в университете могла кому-нибудь проболтаться из своих коллег? – спросила я. Мне почему-то казалось, что если имела место утечка информации, то виновата в этом именно Роза, так как в дело оказался замешанным академик.

– Нет, я ей строго-настрого приказал молчать, а родителей предупредил. Времена-то сейчас какие! – нахмурившись, ответил Бурсов. – Нет, Роза не должна была рассказывать никому, она не дура.

– А ее родители? – вспомнила я. – Они как, знали или нет?

– Нет, – покачал головой Бурсов. – Роза детдомовская, я же говорил. Мы встретились на фирме. Она тогда работала уборщицей, а я инженером-конструктором. Ей восемнадцать, мне двадцать три. Поженились через полгода. Потом она поступила в университет. Помог мой отец. У него декан был знакомый…

Не успела я оглянуться, как Олег Николаевич в общих чертах пересказал историю их счастливого брака, омраченного лишь отсутствием детей. Единственным недостатком Розы он считал взбалмошность.

– Все время стремится к недостижимому, мечтает о какой-то сказочной жизни. А я больше реалист и трезво смотрю на жизнь.

Когда Бурсов замолчал, я попросила рассказать об уличной стычке с бандитами. Случай был банальный и непримечательный, если бы не последующие события. Припарковав в обед машину на стоянку, Олег Николаевич пошел домой поесть. Вдруг от стоявшей на улице черной иномарки к нему двинулись четверо уголовного вида парней. Главный из них, тощий кудрявый мужик лет под сорок с волчьим взглядом, окликнул Бурсова:

– Эй, мил-человек, разговор есть, подойди!

Подходить к ним у Олега Николаевича желания не было, поэтому, не обращая внимания на кудрявого, он прибавил шагу.

– Эй, терпила, мы ведь хотели по-хорошему! – крикнул вслед главарь.

Послышался топот бегущих ног. Оглянувшись, Бурсов тоже побежал вдоль забора стоянки, свернул за угол к дому и наткнулся на милицейский патруль.

– Меня хотят ограбить! – заорал Бурсов, бросаясь к стражам правопорядка. Посмотрел назад, но сзади уже никого не было.

– Что дальше? – нетерпеливо спросила я, так как рассказчик в задумчивости замолчал.

– Да ничего, – проворчал Бурсов. – Патрульные стали ко мне принюхиваться, поинтересовались, пил ли я, принимал ли наркотики. Обыскали, проверили документы.

– У бандитов не заметили никаких особых примет? – спросила я, делая пометки в электронной записной книжке. – Татуировки, шрамы, родинки?

– Татуировки были, – с расстановкой сказал Бурсов. – Только что именно, не помню. На пальцах, на руках все синее. Да и разглядывать было некогда. У невысокого смуглого паренька шрам в виде полумесяца, – Олег Николаевич провел пальцем у себя по щеке. – Вот так, под глазом. Одеты во что? У кудрявого темно-синие потертые джинсы, черная майка. Тот, что со шрамом, в джинсовой рубашке голубого цвета и таких же джинсах. Двух других я не запомнил вообще. Эти-то были ближе.

Задавая наводящие вопросы, я выяснила еще массу подробностей. В частности, что волосы кудрявого были почти седые, лицо темное, в морщинах, а глаза ярко-голубые, злые. Волчий взгляд. У смуглого со шрамом круглое лицо с узким лбом. Глаза или черные, или темно-карие. Волосы короткие, подстриженные «под ежик».

Цезарь осторожно, шаг за шагом, подобрался ко мне, сел у ног, дождался, когда я расслаблюсь, и резко залаял, так, что чуть сердце не оборвалось. Потом, испугавшись, должно быть, собственного лая, пес умчался назад под диван.

– Цезарь, ну чего ты хулиганишь! – закричал на него Бурсов и вздрогнул от телефонного звонка. Звонили по домашнему телефону.

Поднявшись, Бурсов пошел в коридор. В это время я встала и подошла к большому окну гостиной. Выглянула на улицу. Белая «Газель» стояла на своем месте. Взгляд переместился на двухэтажное здание казино «Берег скелетов». Я оценивала крышу на предмет возможности снайперского выстрела с нее. Угол выстрела получался настолько большим из-за разницы в высоте, что киллеру пришлось бы ждать, когда Бурсов подойдет к окну вплотную. Больше высоких зданий в пределах видимости не наблюдалось. За казино шел частный сектор – дома, участки.

Я прислушалась к разговору: Бурсов был страшно раздражен.

– Да почему, по какому праву вы так разговариваете?! – кричал он.

Я подскочила к Олегу Николаевичу и, чуя неладное, мягко отобрала у него трубку.

– Ты смотри, падла, допрыгаешься! Я те башку отрежу, сохатый, понял? – дальше послышались гудки.

– И что этот засранец хотел? – повернулась я к Бурсову.

– Он искал Розу, а когда я ответил, что ее нет, он страшно разозлился, начал орать как бешеный, – ответил Бурсов потерянным голосом.

– Откуда он может знать вашу жену? По голосу он явно не студент и не преподаватель. Раньше он когда-нибудь звонил? – спросила я, вешая трубку.

– Никогда раньше я его не слышал, – покачал головой Бурсов, – жене вообще много людей звонят, всех не упомнишь, и из института, и из ее благотворительного общества.

– Что за благотворительное общество? – заинтересовалась я.

– Ну Роза подрабатывает еще, помимо основной работы, в одной частной организации, называется… – Бурсов наморщил лоб. – Кажется, «Защита детей». Нет, «Защита детского счастья». Я один раз им туда коробки какие-то завозил. Роза попросила. Игрушки, что ли. Эта самая «Защита» находится в нашем детском доме. Я у Розы спрашивал, она сказала, что их организация помогает детям находить новых родителей.

– Короче, посредничает в усыновлении, – подсказала я.

– Да, в общем верно. Многие дети сейчас счастливо живут за границей. Роза показывала их фотографии, – сказал Бурсов, но при этом у него на лице появилась гримаса отвращения.

– Я, например, считаю, что это просто торговля живым товаром, – добавил он. – Вывозим свое будущее за границу. Их могли бы усыновить наши. Даже мы с Розой могли бы, но она не захотела. Сказала, что этот ребенок будет напоминать ей весь тот ужас, который она пережила в детдоме. Бред какой-то.

– Вы ссорились из-за этого? – осторожно спросила я.

– Конечно же, нет! – воскликнул Бурсов. – Мы с Розой обсудили это и закрыли вопрос. Для меня самое главное – ее счастье.

– Так, отлично, – подвела итог я. – Теперь решим вопрос режима работы. Многие клиенты хотели, чтобы я постоянно проживала у них дома…

– Нет, в моем случае это неприемлемо, – перебил меня Бурсов взволнованно. – Как я потом объясню жене, что во время ее отсутствия жил с молодой привлекательной женщиной, такой, как вы. Да она мне сердце вырвет.

Усмехнувшись, я принялась объяснять, что в экстренных ситуациях можно немного отступить от общепринятых моральных норм, но Бурсов был непреклонен.

– Хорошо, тогда поступим так, – предложила я. – На работу вам не надо, поэтому посидите недельку дома, никуда не выходите, не подходите к окнам ближе чем на полтора метра, дверь никому не открывайте. Я тем временем буду заниматься расследованием и иногда вас навещать. Могу даже за дополнительную плату покупать для вас продукты.

– Вот вы говорите никому не открывать дверь, а если милиция? – поинтересовался Бурсов ехидно. – Что, мне их гнать в шею, что ли?

– К вам приходили оперативники. Вы их запомнили? – спросила я.

– Да, запомнил, – озадаченно ответил Бурсов, – что из того?

– Будете пускать только их. Остальных посылайте, велите, чтобы звонили тем, кого вы знаете, а они перезванивали вам. На уговоры и угрозы не поддавайтесь, и все будет нормально. – Я задумалась, нет ли в моей стратегии слабых мест. – И еще, если вдруг кто-то позвонит или придет под дверь и скажет, что с вашей женой что-то случилось, не срывайтесь и не бросайтесь сломя голову из квартиры. Помните, что это может быть ловушкой. Перезванивайте мне. Если я вдруг не отвечу, звоните в милицию. Спрашивайте, если есть какие-нибудь вопросы.

– Вроде бы пока все ясно, – пожал плечами Бурсов.

– Что ж, тогда я немедленно приступаю к расследованию. – Я резко встала и была атакована Цезарем.

– Да боже ты мой! Цезарь! – Бурсов схватил лающую собаку и легонько встряхнул. – Замолчи! Замолчи! – Тявкнув последний раз, Цезарь замолчал, удивленный столь грубым обращением.

– Ваш домашний компьютер подключен к Интернету, Олег Николаевич? Мне кое-что надо найти в Сети и хотелось бы сэкономить время, – я подняла с пола свою сумку.

– Конечно, компьютер подключен. Пользуйтесь, – согласно кивнул Бурсов, бережно отпуская присмиревшего Цезаря. – Я сейчас буду готовить ужин, если не побрезгуете, предлагаю поужинать у меня.

– Так вы еще и готовите! – восхитилась я.

Он проводил меня в свой кабинет к компьютеру, включил его, а сам отправился на кухню. В Сети я нашла всю возможную информацию по благотворительной организации «Защита детского счастья». Роза Аркадьевна Бурсова числилась там штатным психологом, работала с усыновителями и усыновляемыми. Все усыновители из-за границы проходили через нее. Не известно, чем на самом деле занималась Роза с ними, но в общем организация «Защита детского счастья» помогала усыновителям уладить бумажные дела с кучей инстанций – местным управлением образования, администрацией детского дома, областным судом, где принимается решение об усыновлении, с ЗАГСом, с нотариусом, с паспортно-визовой службой МВД. За посреднические услуги усыновители платили организации около тысячи долларов за ребенка. Эти деньги распределялись на зарплату работникам организации, а остатки перечислялись на счет детского дома, из которого брали ребенка.

Но кто сказал, что все деньги за посредническую деятельность проводились официально? А где есть черный нал, там можно ожидать чего угодно – убийств, похищений, покушений. Не исключено, что Роза тоже стала жертвой грязных денег. Таким образом, у меня имелось четыре версии случившегося. Первая – месть отчисленного студента. Вторая – криминальная. Бандиты прознали про деньги, приготовленные Бурсовыми для покупки квартиры, и решили поживиться. Третья – это последствия работы Розы в «Защите детского счастья». Четвертая – профессиональная деятельность клиента. Капитальное строительство в нефтянке требует огромных вложений, а это – тендеры, взятки за подряды, отмывка денег. Тетя утверждала, что Бурсов честный человек. Если это так, то его честность могла ущемить интересы кого-нибудь нечестного, если иначе, то тем более есть возможность крупно вляпаться.

Через Интернет я связалась с Юзером.

«Привет, Охотник! Что, не терпится? – зажглось на экране послание от Юзера. – Извини, но я еще не успел подготовить всю интересующую тебя информацию. Ты слишком гонишь меня».

«Не гоню, – написала я в ответ, – есть добавка. Проверь движение средств от благотворительной организации „Защита детского счастья“ детским домам Тарасова. Меня интересуют суммы и даты. Потом проверь договоры, заключенные Бурсовым Олегом Николаевичем с подрядными организациями на строительство объектов для „Тарасовнефтегаза“ за последние полгода на сумму более миллиона рублей. Нужна информация, как проводились тендеры, сведения об участниках. И главное, проверь студентов госуниверситета, отчисленных за последний семестр. Их список нужен мне как можно быстрее».

«Постараюсь сделать. Подожди полчаса. Только у меня большие сомнения, что информация по студентам в университете находится в электронном виде. Скорее всего они пользуются бумажными носителями».

Я посмотрела на его ответ и написала:

«Делай».

Дверь в комнату была закрыта. Бурсов на кухне гремел посудой. Ожидая важную информацию, я откинулась на спинку удобного вращающегося кресла. Да, мой клиент знал толк в организации рабочего места. Все под рукой. Рядом с компьютером располагался принтер, хороший сканер. На полке над столом необходимая литература, справочники, в основном по строительству объектов нефтедобывающей промышленности, бурению скважин. В большом органайзере гелевые ручки различных цветов, маркеры для пометок. На самом видном месте фотография жены в рамочке. Я улыбнулась такой сентиментальности Бурсова, взяла фотографию со стола, чтобы рассмотреть получше. Сразу обращал на себя внимание острый, цепкий взгляд черных глаз Розы. Хоть на ее губах играла улыбка, глаза не улыбались, а смотрели настороженно, словно в любую минуту она ожидала подвоха.

Треугольной формы лицо, острый подбородок и чуть выступающие скулы. Во внешности что-то неуловимо восточное. На всех фотографиях, которые я видела в гостиной и на этой, Бурсова имела короткую стрижку, а черные волосы то мелировала прядями, то красила в каштановый цвет. В одежде она предпочитала темные цвета, деловой стиль – костюмы, водолазки, классические вечерние платья. Секонд-хендом и не пахло.

В дверь настойчиво поскребли. Я вернула фотографию на место и повернулась на звук. В проем под дверью просунулась собачья лапа, стала скрести паркет, а из-за двери донеслось недовольное ворчание Цезаря. Он твердо решил прокопать ко мне ход. Я сделала музыку в колонках погромче и отвернулась, пускай копает.

Компьютер Бурсова содержал большое количество файлов, и я, пойдя на поводу у своего любопытства, проверила их, но не нашла ничего интересного, кроме откровенных снимков голливудских красавиц. Потом просмотрела каталог фильмов – одно старье.

Я взглянула на часы: Юзер молчал, очевидно, натолкнулся на какие-то трудности. Вздохнув, набрала телефон своего платного осведомителя из уголовной среды по кличке Бобер. Работал Бобер только временами. В основном же общался со всякими темными личностями, обитателями тарасовского дна. Он знал по именам всех авторитетов, кто, где и чем занимается.

Надежды, что я застану Бобра в данный момент дома, не было никакой. Однако он меня порадовал, ответив на звонок:

– Алло, кто это? – голос был на удивление грубым.

– Это Евгения Максимовна, помнишь меня? – проверила я Бобра на вменяемость.

– А, вы! – радостно воскликнул мой осведомитель. – Приятно снова вас слышать.

– Есть дело. Нужно разузнать кое-что.

– Да без проблем, я мухой! – горячо заверил меня Бобер. – Только аванс бы получить. Мне сейчас страх как деньги нужны.

– А что за срочность? – с улыбкой спросила я, понимая причину его трезвости. Было интересно послушать, что он придумает.

– У меня бабулька-соседка ногу сломала. Родственников у нее нет. Я хотел ей лекарства купить и еды, – медленно проговаривая каждое предложение, произнес Бобер. – Не умирать же ей с голоду. Она ведь никому, кроме меня, не нужна.

– История не очень, жалостливая какая-то, – ответила я. – Если бы ты рассказал что-то смешное или необычное, то я, может быть, дала бы тебе аванс. А так, извини.

– Ты, то есть вы. Вам не совестно?! Старая, беспомощная старушка… – начал Бобер с возмущением.

Но я его остановила, предупредив:

– Не советую меня стыдить. Я ведь могу обратиться к кому-нибудь другому. Я тебе не Машка, у которой можно дернуть лопату. Фильтруй базар.

– Нет-нет, я ничего, – испуганно ответил Бобер. – Скажи, че надо, я сделаю в лучшем виде. Отвечаю.

– Надо проверить, кто мог похитить одну тетку – Бурсову Розу. Работала в детдоме и в университете. Проверь шалманы там, хаты. Вдруг повезет, – сказала я, не питая больших надежд. – Ты же знаешь, кто контролирует район университетского городка, вот и потрись среди них, послушай. Ее фотографию я пришлю тебе по почте. Справишься?

– Трудная работа. Кто по таким делам трепаться станет? Я даже не знаю, – пробормотал Бобер озадаченно.

– Легкую работу я бы сама сделала и не просила бы всяких мудаков, – заметила я с нажимом. – Говори, берешься или нет!

– Ладно, попробую, – вяло ответил Бобер. – Если что узнаю, как тебе позвонить?