Дверь вдруг распахнулась, и в комнате появилась немолодая женщина в черном платье и белом передничке, которая катила перед собой сервировочный столик. На нем стояли малюсенькая чашечка, очевидно, из очень дорогого фарфора, такие же изящные кофейник, сахарница и блюдце с чем-то съестным.

– Надежда Сергеевна, это Танечка, она прилетела сегодня, – сказал Кирилл, указав в мою сторону.

Домработница посмотрела на меня уставшими глазами и кивнула:

– Где прикажете отвести ей комнату? – она работала, по-видимому, уже давно и понимала хозяев с полуслова.

Дмитрий Александрович напряженно посмотрел на меня, я прочитала в его взгляде то, что мы забыли обсудить эту деталь. Но всего ведь не упомнишь!

– Татьяна еще не подумала, где ей будет удобно, – спас положение Кирилл, заметив нашу растерянность.

Надежда Сергеевна кивнула и бесшумно вышла. Итак, представление началось.

Дмитрий Александрович встал и рывком достал из бара бутылку коньяка. Плеснув трясущимися руками несколько капель на дно широкой рюмки, он обернулся ко мне.

– И как с этим быть? – он опять смотрел растерянными глазами, но не на меня, а куда-то, казалось, сквозь меня. Его мысли были далеко отсюда.

– Все очень просто, – мой голос звучал спокойно. – Я ведь не полноправный член семьи, поэтому никому не покажется странным, если я поселюсь в гостинице.

* * *

Время неумолимо передвигало стрелки на старинных напольных часах. Дмитрий Александрович нервно поглядывал в их сторону. Кирилл спокойно пил яблочный сок и покачивал ногой в такт какой-то, вероятно, крутящейся в его голове мелодии. Мне даже показалось, что ему совершенно безразлично то, что происходит в доме. «Странно, сестра родная все-таки», – успела подумать я, когда дверь распахнулась и в комнату почти влетела симпатичная стройная девушка в траурной одежде.

– Вот вы где! – воскликнула она и, заметив меня, осеклась.

Девушка стояла в дверях, растерянно глядя на сидящих в комнате. На вид ей было двадцать три – двадцать четыре года. Темные каштановые волосы переливались на свету, в огромных голубых глазах утонул, наверное, не один десяток мужчин. Судя по внешности – фотомодель, хотя обычно в таком возрасте девушки этой профессии уже благополучно выходят замуж за своих спонсоров, если им удается вовремя охомутать солидных дядечек, и уходят из модельного бизнеса. Вероятно, так и собиралась сделать Полина. Как я догадалась, что было в принципе нетрудно, это и была Ксения Богданова, подруга погибшей. Девушка все еще недоверчиво смотрела на меня, когда Дмитрий Александрович заметил ее недоумение и произнес:

– Ксюша, познакомься, это Татьяна Иванова, моя близкая подруга. Только сегодня прилетела.

– А Полина ничего мне не рассказывала, – растерянно пробормотала Богданова и присела на краешек дивана. Она замолчала, потом вдруг спохватилась: – Кстати, я зачем вообще пришла? – было заметно, что трагедия оставила свой след на всех – Ксения вела себя словно потерянная. – А, ну да, вас Олег искал…

– Танечка, я сейчас вернусь, – Дмитрий Александрович поспешил к так и не состоявшемуся зятю. – Ты меня извинишь?

Я кивнула. Кирилл тоже ушел, правда, молча. Я осталась наедине с девушкой. Ее, судя по всему, не слишком устраивала моя компания, и она сидела как на иголках. Можно было подумать, что ее мозг напряженно работает в поисках уважительной причины, которая бы позволила ей поскорее покинуть комнату. «Что-то ты дергаешься, подруга. Может, рыльце в пушку?» – подумала я, а вслух произнесла, стараясь придать своему лицу выражение святой невинности:

– Как же произошло все… Прямо перед свадьбой – и такое горе. Дима сильно переживает, даже осунулся. Он мне про дочь мало рассказывал. Может, ты прольешь свет на ее жизнь? Мне так интересно…

По моему тону нельзя было догадаться о корыстных целях вопроса, но Ксения как-то странно на меня посмотрела и сказала:

– Вы знаете, сегодня такой день… Да, впрочем, вам не понять… – Мысли девушки как-то судорожно превращались в слова. – Мне трудно сейчас говорить об этом, а вы можете спокойно узнать все от кого-нибудь другого.

Она специально сделала акцент на «вы», чтобы показать – в подруги мне набиваться к ней вряд ли стоит. Держит расстояние… Ну да ладно. Но все-таки обидно, что я получила от ворот поворот. Надо же, не успела толком к делу приступить, а щелчок по носу уже схлопотала. Надеюсь, с другими мне больше повезет.

Дверь открылась, и вошел Дмитрий Александрович. Ксения быстренько юркнула в образовавшийся проем. Только я ее персону без внимания не оставлю, не на ту она напала, если думает иначе.

– Что-то произошло? – спросил Ильин. Похоже, в этом доме он – единственный, кто будет относиться ко мне хорошо.

– Да нет, ничего особенного, просто у всех нервы на пределе, – ответила я, стараясь не подать вида, что мне неприятно. У него и своих забот, и проблем достаточно.

– Пойдем? Машина из похоронного агентства уже приехала…

* * *

Полина лежала в гробу, усыпанная белыми розами, в подвенечном платье. Казалось, она просто заснула и жизнь все еще наполняла ее тело, потому что на ее щеках, освещенных ярким солнцем, играл румянец. Даже в смерти девушка выглядела просто потрясающе. Мне стало не по себе. За свою жизнь я видела много умерших людей, причем в некоторых случаях это зрелище было не для слабонервных, но осознать, что красивая и молодая женщина таким нелепым образом покинула этот мир, было почему-то трудно.

Никто не рыдал, не бился в истерике. Вероятно, потому, что и остальные, так же как я, не поверили до конца в случившееся. Хотя со смертью близкого человека всегда трудно смириться. Проходит время, и просто отвыкаешь от его присутствия, но осознавать, что он больше никогда не появится рядом, тяжело.

Через десять минут гроб погрузили в специальный автобус, и все многочисленные желающие попрощаться с девушкой на кладбище расселись по своим автомобилям. Я села вместе с Дмитрием Александровичем и Кириллом. По дороге до самого кладбища в салоне стояла полная тишина. Я подумала, что в других машинах сейчас вряд ли наблюдается аналогичная ситуация. Люди, собравшиеся на эти похороны, хоть и относятся к другому социальному классу нашего общества, чем неизменные старушки около подъездов, но все же склонны к сплетням не меньше их, просто темы для обсуждения другие.

На кладбище с памятника на памятник прыгали весело чирикающие беззаботные птички. На них никто не обращал внимания. Я всматривалась в лица, выискивая в них что-нибудь подозрительное. В целом картина была бесперспективной: никто не вызывал недоверия. К тому же и моя хваленая интуиция молчала, поддавшись всеобщему подавленному настроению. Погода резко контрастировала с происходящими событиями, и от этого на душе становилось еще тоскливее.

Но вот обычная церемония прощания подошла к концу, и вскоре на кладбище стало одним холмиком больше. Процессия двинулась обратно в особняк, где должен был состояться прощальный ужин. На обратном пути в нашей машине стояла та же тишина. Дмитрий Александрович рассеянно наблюдал за проплывающим за окном пейзажем, не веря, что все закончилось. Мне было искренне его жаль – сейчас ему предстояло выслушать массу соболезнований и сожалений. Кирилл нахально рассматривал мою персону, всем своим видом показывая, что не очень-то мне доверяет. Что ж, придется доказать ему, что некоторые женщины могут умело сочетать ум и красоту… в одном флаконе, так сказать. Этим я и собиралась заняться в ближайшее время.

* * *

В просторной столовой уже был накрыт огромный стол. Я изъявила желание посмотреть комнату Полины, и Надежда Сергеевна повела меня по длинным коридорам. Да, в таком доме можно запросто заблудиться, как Алиса в Зазеркалье. Доведя до цели, домработница любезно оставила меня одну, не задавая лишних вопросов.

Комната представляла собой помещение довольно внушительных размеров с огромной кроватью посередине. «Полина жила как принцесса», – заметила я и приступила к осмотру небольшого туалетного столика, который был заставлен косметикой и парфюмерией известных фирм-производителей. Я взяла в руки небольшой флакончик с духами. «Ультрафиолет» от Пако Рабанна – у девушки был неплохой вкус. Порывшись среди множества бумаг, не представляющих интереса, и увесистой кипы фотографий, я не нашла ничего подозрительного и закончила обыск, пока меня кто-нибудь не застал за этим не очень благородным занятием.

Когда я подошла к окну, чтобы полюбоваться открывающимся видом, в комнату вошел мужчина. Я его заметила еще на кладбище рядом с Ксенией. В принципе я его и раньше видела: это была довольно известная своими любовными похождениями личность – Олег Никифоров. Он представлял собой классический пример героя-любовника из мыльных опер. Многие женщины по таким типам с ума сходят, но я все равно не понимаю почему. Не в моем они вкусе.

Никифоров недоверчиво посмотрел на меня, готовый в любой момент поднять шум и вызвать свою охрану, и спросил:

– А вы что тут делаете? Я раньше вас не видел.

Я поспешила неловко улыбнуться и пролепетала:

– А я прилетела только сегодня из Питера, как только Дима мне сообщил о трагедии…

– Какой Дима? – тупо сказал мужчина и уставился на меня с еще большей неприязнью.

– Как какой? – я сделала вид, что удивилась. – Ильин…

– А-а-а, – взгляд его изменился. – А я подумал, кто это тут может оказаться…

Выражение лица Никифорова теперь можно было назвать растерянным – он наверняка пытался сообразить, как загладить ту неприязнь, с которой отнесся ко мне вначале. Объяснять подробно о моих взаимоотношениях с отцом его бывшей невесты мне не пришлось – Ксения уже обо всем доложила.

Решив оставить о себе благоприятное мнение, я, растянув рот в дежурной улыбке, представилась:

– Татьяна Иванова, – хотя надобности в этом не было – уверена, что девушка описала мельчайшие подробности знакомства со мной.

– Очень приятно. Олег Никифоров, – теперь пришла его очередь мило улыбаться.

– Так это вы были женихом Полины? Примите мои соболезнования…

Интересно, какая я по счету лезу к нему с этими банальностями.

Никифоров поморщился, как от зубной боли, при одном упоминании о случившемся. Я прибавила:

– Я не знала Полину, не было возможности пообщаться с ней лично, но я просто уверена в том, что она была прекрасным человеком, – меня как будто прорвало на детский лепет. – Вы мне о ней расскажете хотя бы немного?

Олег как-то испуганно на меня посмотрел, словно я его попросила устроить в одиночку очередную мировую войну. Еще у одного человека в этом доме совесть не чиста или я просто не вовремя со своими вопросами? Это надо проверить. И чем быстрее, тем лучше.

– К-конечно, только попозже, – промямлил Никифоров. Бедный, даже заикаться начал и, по-моему, забыл, зачем пришел. – Ну, я пойду, еще столько надо сделать…

И он практически сбежал из комнаты. Я постояла минуту в раздумье и последовала за ним.

Спустившись в гостиную, я снова обратила внимание на жеманную брюнетку. Она сидела в уголке дивана и, по всей видимости, скучала от недостатка общения. «Надеюсь, хотя бы она меня не испугается, и я наконец-то что-нибудь узнаю», – подумала я и, придав лицу тоже скучающее выражение, не спеша направилась к ней.

Девушка заметно оживилась и произнесла:

– Добрый день.

«Для кого добрый, а для кого – совсем наоборот», – подумала я и кивнула ей в знак приветствия. Мне понравился ее боевой настрой. Я пододвинула поближе к дивану журнальный столик ручной работы и присела рядом. Достав из сумочки сигарету, я вопросительно посмотрела на холеную брюнетку:

– Не возражаете?

Она отрицательно покачала головой. Я прикурила и, выпустив колечко дыма, спросила:

– Вы хорошо знали Полину?

– Ну, не сказать, чтобы очень, но мы были приятельницами… Познакомились через Андрея, директора агентства, в котором она работала.

Вероятно, мужчина с животиком им и являлся. Это я решила, судя по тону, которым девушка произнесла его имя.

Я не хотела вызывать лишние подозрения своим любопытством и ждала, пока девушка сама выдаст мне какую-нибудь информацию. Пауза затянулась, и через пару минут, когда тишина стала казаться ей гнетущей, она продолжила разговор:

– Они с Олегом казались такой хорошей парой, хотя… – на мгновение девушка задумалась, – это было просто видимостью.

Я внутренне напряглась, не показав, однако, вида. Неужели сейчас мне откроются истинные лица действующих героев? Но девушка неожиданно поднялась и начала медленно ходить по гостиной, не отдаляясь от дивана, на котором сидела я. Когда она пересекла ее в четвертый раз, я спросила:

– А почему вы так думаете?

– Что думаю? – хорошей памятью брюнетка вряд ли могла похвастаться.

– Ну, что идеальные отношения были только видимостью, – меня начинал раздражать тот факт, что я натыкаюсь на отчужденность окружающих меня здесь людей. Или на тупость, как в данном случае.

Брюнетка задумалась, пытаясь вспомнить, о ком она говорила. Этот процесс явно давался ей с трудом, и мне показалось, что еще чуть-чуть – и я услышу, как в ее очаровательной головке с тихим скрежетом ворочаются мысли.

– Не знаю, мне так казалось. Олег никогда не отличался верностью. У него были другие девушки, – произнося последнюю фразу, она оглянулась по сторонам, чтобы убедиться в отсутствии лишних ушей, и зачем-то понизила голос, сведя его почти до шепота.

– А-а-а… – многозначительно протянула я и добавила: – С кем не бывает.

В этот момент в сумочке моей собеседницы призывно запищал сотовый телефон. Послушав несколько фраз, она жеманным голосом произнесла в трубку:

– Ну, Андрей, я же тебя просила…

Я поняла, что ждать больше нечего, и, порядком расстроенная недостатком информации, поплелась на поиски более разговорчивых объектов.

* * *

Спустя некоторое время, бесцельно слоняясь по коттеджу и периодически натыкаясь на незнакомых мне людей, я увидела наконец Дмитрия Александровича. Он так же бесцельно ходил, и на его лице читались тревожные мысли, которые не покидали убитого горем отца уже несколько дней. Я подумала о том, что надо дождаться подходящего момента, и повернулась, пытаясь остаться незамеченной. Но мой маневр не удался, Ильин меня окликнул:

– Таня, ты куда?

– Да так, изучаю планировку… – надо было сказать что-то ободряющее, но подходящих слов в нужную минуту, как всегда, не оказалось. «Недалеко же я ушла по уровню интеллекта от той дамочки в гостиной…» – мелькнуло в сознании. Я чувствовала себя не в своей тарелке.