– Спасибо, я сама найду дорогу, – я попыталась было отстоять свою свободу. – Не стоит отвлекать Леона от его занятий.

Осмотреть территорию отеля мне нужно было не из любви к красивым видам. Прежде всего меня интересовал труп. Вдруг его просто перенесли в другое место? Совершенно ни к чему, чтобы за мной таскался хозяйский соглядатай. Да еще такой странный.

– Что вы, – просиял Альдо, – никакого беспокойства. Это обязанность Леона – знакомить гостей с нашими правилами. Будь добр, дорогой, покажи гостье подъемник, кладовку, где хранятся лыжи, и все остальное.

Леон склонил лохматую голову.

– Пойдемте, синьорина, покажу вам канатную дорогу.

Протестовать было глупо, и я послушно отправилась следом за ним. Единственное, что мне удалось, – настоять на том, чтобы начать осмотр не с лыжной трассы, а с самого отеля. Роль любопытной туристки оказалась мне в итоге даже на руку – теперь у меня было полное право заглядывать во все потайные закоулки.

«Шварцберг» представлял собой старое, но еще очень крепкое строение из мореной сосны. Три этажа вмещали пятнадцать номеров. Подозреваю, что нога дизайнера по интерьеру никогда не ступала в эту обитель, и все же было в этом старом отеле какое-то очарование. Темный деревянный пол покрыт блестящим лаком, кованые светильники под старину льют теплый желтый свет. На коврах сцены охоты в духе примитивистов, а в номерах, к счастью, ни единой картинки с пошлыми видами – ни коров на зеленых лугах, ни веселых детишек, ни собачек.

И правильно. Зачем украшать интерьер картинками, если достаточно выглянуть в окно, и перед глазами предстанет величественная и жутковатая картина – круто уходящий вниз склон горы, нитка подъемника, сверкающие на солнце опоры канатной дороги и темные суровые ели на горизонте. На самом деле они громадные, но отсюда кажутся небольшими. И всюду, куда ни бросишь взгляд, – снег, снег, снег. А здесь, внутри, уютно и безопасно: толстые стены, надежные окна, плотные занавески, которые так приятно задернуть наглухо, когда снаружи метель.

Признаюсь, «Шварцберг» меня очаровал. Такой уютный, такой нарочито старомодный! Да, синьору Гримальди не откажешь в чувстве стиля и отменном вкусе. Интересно, чем хозяин занимался раньше? Или всю жизнь провел на высоте двух тысяч метров над уровнем моря?

Я просила проводника показать то одно, то другое. Мой энтузиазм оказался заразительным, и постепенно мой спутник, бормотавший поначалу заученный текст из рекламного проспекта о горячей воде и ортопедических кроватях, воодушевился. Теперь он уже с азартом распахивал передо мной очередную дверь. С дикцией у мальчика в самом деле были проблемы, роль гида, скажем прямо, подходила ему не слишком. К счастью, я не особенно нуждалась в его пояснениях.

Итак, что же я выяснила. Отель стоит на склоне горы, довольно крутом, под защитой двух громадных скал. Называются они Пальцы дьявола и представляют собой подобие буквы V, или «козы», которую показывают на рок-концертах. Пальцы укрывают здание от ветра. Фундамент отеля, надо же, врезан в скалу.

Выяснив эти удивительные подробности, я упросила Леона провести меня в подвальное помещение. Особенно заинтересовала меня кладовая.

– Давай, дружок, покажи, где у вас хранятся припасы!

Устоять перед моим напором было трудно, и мой провожатый послушно открыл тяжелую дверь из почерневшего дерева.

Что ж, господин Гримальди наверняка немало экономил на холодильнике. Здесь было чуть ниже нуля, от дыхания курился слабый пар, а гранитные стены были покрыты легкой изморозью. Длинные ряды коробок с консервами и полки, уставленные продуктами, внушали надежду, что, даже если на «Шварцберг» опустится лавина, голодная смерть его обитателям не грозит.

Винтовая лестница вывела нас наверх. Леон провел меня по всем трем этажам маленького отеля. Разумеется, комнаты были закрыты, и выяснить, не спрятан ли там труп, не представлялось возможным. Зато все остальное я тщательно осмотрела, даже вышла на террасу. Вид оттуда, надо признаться, открывался умопомрачительный, разве что несколько мрачноватый.

Наконец я поняла, почему «Шварцберг» не так популярен, как отели и пансионаты Гриндевальда. Несмотря на солнечный день, этот вид никак нельзя было назвать открыточным. Голые черные скалы, между которыми проложена лыжная трасса. Чуть в стороне трасса для сноубордистов и саночников. На снегу там копошились фигурки в ярких куртках. Обе трассы, и лыжная, и саночная, уходили в мрачную зелень леса. Оттуда тянулась нитка подъемника, которая обрывалась на площадке для горнолыжников.

Яркие желтые кабинки медленно ползли по тросу, отсюда казавшемуся серебристой паутинкой. Канатная дорога держалась на столбах, похожих на опоры ЛЭП. Впечатление было таким, что очередному порыву ветра ничего не стоит оторвать хрупкие желтые капсулы и сбросить их вниз, в снег.

Конечно, я знала, что подъемник вполне надежен. Именно таким способом я прибыла в «Шварцберг», да, собственно, другого и не существовало. Сюда не ездили автобусы, не ходили поезда, не летали самолеты. Пилоту вертолета, которому вздумалось бы посадить винтокрылую машину на этом склоне, тоже не позавидуешь. В день приезда таксист просто высадил меня на стоянке у подъемника и укатил, а я купила билет в один конец и забралась в кабинку.

Интересно, что подъемник работал не всегда, а только когда находились желающие подняться или спуститься. Поступал сигнал, техник включал рубильник, начинали вращаться гигантские барабаны, и вот уже тросы скользят над крахмальными сугробами и кабинка раскачивается на ветру, возвещая прибытие очередного гостя во владения Альдо Гримальди.

На площадке, откуда начиналась лыжная трасса, сейчас суетилось что-то слишком много людей. Надо же, а ведь заводчик померанских шпицев уверял, будто «Шварцберг» – необычайно уединенное место, малолюдный отель, и я склонна была ему верить. Здешние трассы, скажем прямо, сложны для неподготовленных сноубордистов и лыжников, а у подготовленных имеются свои накатанные места. Да и уровень комфорта в «Шварцберге», что бы там ни думал о себе господин Гримальди, на пять звезд не тянет. Горячая вода в номерах и ортопедические кровати – это прекрасно, кто спорит, но современного туриста этим не удивить. Природа же в окрестностях «Шварцберга» мрачновата, что и говорить. Да и заняться здесь, помимо катания, особенно нечем. Это значит, что из списка потенциальных гостей можно смело вычеркнуть семьи с детьми, влюбленные парочки, туристов старше пятидесяти и лыжников невысокого класса. Да и дорого здесь – никаким студентам не по карману. Получается, отель синьора Гримальди рассчитан исключительно на чокнутых экстремалов с солидным счетом в банке и нелюдимых мрачных сонь. Забавно – получается мой точный портрет!

Может быть, летом здесь все выглядит веселее, но пока в качестве музыкального фона хочется включить хорал, а вовсе не легкую музыку.

– Леон, у вас круглый год так много постояльцев? – Я кивнула на пестрые фигуры на снегу.

– Увы, синьорина. Обычно в «Шварцберге» много свободных номеров.

Название отеля в исполнении этого шепелявого юнца звучало как «Фварцберг».

– Серьезно? – Я продолжала изучать разноцветную компанию внизу. – Слушай, а тебе здесь не скучно? Ты школьник?

Леон с укоризной взглянул на меня:

– Школу я уже окончил. Сейчас помогаю дяде.

– О, так хозяин – твой дядя? Как мило.

Некоторое время я наблюдала, как он возится со своим смартфоном. Судя по мычанию, блеянию и жизнерадостному хрюканью, которые издавало это чудо техники, Леон играл во что-то вроде «Фермы». Бедняжка, не исключено, что школа, которую он окончил, была вспомогательной.

– Скажи, а кто сейчас проживает в отеле?

У такого типа стоит выведать как можно больше. Есть все шансы думать, что о нашем с ним разговоре не узнает никто из посторонних.

Со страдальческим видом Леон оторвался от игры и принялся перечислять:

– В номере первом – синьора Фаринелли с дочкой. Номер четырнадцать заказан для семьи, они еще не приехали. Номер шестой у вас. В девятом живут вон те трое.

Он кивнул на лыжников в одинаковых алых куртках.

– А остальные номера пустуют?

Мой собеседник идиотически улыбнулся.

– Спросите лучше у дяди Альдо, у него все записано в компьютере. А мое дело – выносить мусор, смазывать лыжи и следить, чтобы была расчищена терраса.

– Пойду-ка познакомлюсь с остальными гостями, – задумчиво протянула я, глядя на людей внизу. Кажется, все, кто там толпился, не столько катались, сколько фотографировались на фоне гор.

– Проводить вас? – оживился Леон. Бедняжка, как у него мало развлечений. Кажется, я начинаю подозревать, что дядя Альдо бессовестно эксплуатирует детский труд.

– Не надо, я не заблужусь. Спасибо за интересную экскурсию, Леон!

Он просиял и помахал мне, после чего снова погрузился в мир «Фермы». А телефончик у парня, между прочим, последней модели. Видно, любящий дядя все-таки не отказывает себе в удовольствии побаловать племянника.

Оставив мальчишку на террасе, я спустилась в номер. Так, ни малейших следов однорукого афганца в отеле не обнаружено. Тело исчезло бесследно. Усаживая покойника за барную стойку, я вовсе не планировала выбрасывать его как мусор. Моя задача состояла в том, чтобы всего лишь отвести подозрения от себя. Пусть полиция ищет настоящего убийцу, а не того, кого подло подставили.

Что делать? Взвесив все резоны, я приняла решение выждать сутки. Если до этого времени тело не будет найдено, я сама обращусь в полицию. Можно позвонить в российское консульство, пусть они ищут пропавшего соотечественника.

А покамест я буду вести себя так, как полагается беззаботной туристке. Главное – сохранять бдительность и ни в коем случае не забывать, что убийца наблюдает за мной.

После того как решение было принято, я оделась как для лыжной прогулки, проверила экипировку и вышла на расчищенную площадку, откуда стартовали лыжники и сноубордисты.

– Добрый день, господа. Отличная погода! – Что ж, главная банальность произнесена, начало знакомству положено.

Оказалось, что из постояльцев «Шварцберга» в красных куртках здесь были только трое. При моем появлении они демонстративно отошли в сторону. Остальные оказались датскими студентами. Веселая компания остановилась в деревушке под нами, а сюда поднялась по канатной дороге.

Мы разговорились. Общительные ребята предупредили о коварных особенностях здешней трассы. Она считалась опасной, вдобавок на обратном пути мне предстоял подъем – придется ведь вернуться в отель. Конечно, можно съехать до деревушки Брокенхерц, там промежуточная станция подъемника. Тогда обратный путь не потребует никаких усилий – сиди себе в кабинке и любуйся видами. Но в первый же день не хотелось забираться так далеко, поэтому я просто скатилась, не слишком усердствуя, а обратно вернулась пешком по тропе. Подъем лесенкой – это для тех, у кого терпения побольше моего.

Всю первую половину дня мы со студентами провели, осваивая трассу. Вовсю светило солнце, воздух был кристально чист. На какое-то время я даже забыла об одноруком афганце, убитом в милом уютном отеле.

Трое постояльцев «Шварцберга» катались так себе и общались исключительно друг с другом. Не понимаю, зачем ехать на горнолыжный курорт, если еле-еле стоишь на лыжах? На свете множество пляжей, живописных оазисов и тому подобного.

К обеду погода резко испортилась, задул пронизывающий ветер. Лыжнику в комбинезоне ветер нипочем, но небо заволокло облаками, солнце скрылось, и вдобавок резко ухудшилась видимость: снизу из долины потек туман. Кататься в такую погоду просто опасно. Гогочущие датчане дружески помахали мне на прощание, набились в кабинку подъемника и отбыли в свою гостиницу в деревушке. Ничего не оставалось, как вернуться в отель, повесить комбинезон на просушку, переодеться и спуститься в столовую.

Постояльцы «Шварцберга» как раз собрались на обед. За окнами сгущались сумерки, хотя только-только перевалило за три. Кованым светильникам под потолком явно не под силу было разогнать мрак этого ненастного дня и царящее в столовой уныние. Может, все дело в том, что общество оказалось каким-то уж слишком пестрым. За длинным столом, кроме меня, сидели трое лыжников, норвежка, явно отличавшаяся завидным аппетитом, и две простоватого вида дамы.

Но нет, была еще одна особа. В дальнем углу я разглядела отдельный стол, за которым восседала самая большая из когда-либо виденных мною женщин. В элегантном платье, с высокой аккуратной прической, она казалась настолько неуместной в этой скромной гостинице, что хотелось протереть глаза и убедиться, что это не видение. Ожерелье из крупных камней переливалось на царственной шее, из-под стола выглядывали гигантского размера лодочки.

Напротив гранд-дамы ковырялась в тарелке анорексичного вида девица с угольно-черными волосами. Одета девушка тоже была в черное, так что мысль о какой-нибудь субкультуре напрашивалась сама собой. Итак, будем считать, что она из готов или, скажем, неовампиров. При мысли о вампирах я передернулась: не так давно пришлось пережить несколько неприятных минут на съемках подросткового сериала из жизни кровососущих. Девица почувствовала мой взгляд и довольно агрессивно уставилась в ответ. Ладно, деточка, расслабься, в данный момент меня не интересует ничего, кроме хорошо прожаренного бифштекса.

К сожалению, простоватые тетки опознали во мне соотечественницу – выдала надпись на толстовке. Обе придвинулись ближе и радостно застрекотали:

– Ой, а вы русская, да?

– Как хорошо, что мы теперь не одни! Хоть одно человеческое лицо.

– А то и поговорить не с кем, представляете?

– Только по-своему лопочут, – пожаловалась та, что была старше. – А Толик нам обещал, что здесь все по-русски говорят. Обманул, получается.

Я понятия не имела, кто такой Толик, и ни малейшего желания выяснять это не было. Пришлось сделать суровое лицо и сказать:

– Извините, я что-то устала. И потом, я здесь ненадолго, вам лучше поискать другую компанию.

Грубо, признаю. Но терпеть болтовню этих кумушек – нет уж, увольте. Лучше попасть под лавину – больше шансов выбраться живой и в своем уме.

У соотечественниц вытянулись лица. Мне стало жаль бедняжек, как-никак они не виноваты, что в Швейцарии говорят по-немецки, по-итальянски, по-французски, конечно, по-английски и еще на диалектах отдельных кантонов, а вот по-русски почему-то не очень. Чтобы сгладить собственную грубость, я кивнула в сторону царственной особы и ее готической спутницы:

– Может быть, они составят вам компанию? Боюсь, я все время буду кататься на лыжах. Вы ведь не катаетесь, верно?

Вероятность того, что тетки окажутся сноубордистками или лыжницами профи-класса, была очень мала, я ничем не рисковала. Но отреагировали они странно – переглянулись с довольным видом, склонились ко мне и наперебой зашептали:

– Что вы! Что вы! Это же сама Сильвана Фаринелли!

– Кто, простите? – Имя показалось мне смутно знакомым.

– Но как же! Певица! Знаменитая певица, в опере поет. Она в прошлом году к нам в Сургут приезжала, выступала в нашем театре оперы и балета.

– Серьезно? – Я попыталась представить даму в громадной шубе на фоне бурильных установок.

– Мы ходили ее слушать. Толик нам билеты купил, по пятнадцать тысяч каждый! – похвасталась младшая.

– Потрясающе! – Старшая закатила глаза к потолку. – Такой голос! Надо же, мировая знаменитость, а приехала к нам в Сибирь, не побрезговала.

– А чего ей брезговать? – резонно рассудила вторая. – Денежки ведь не пахнут. А есть всем хочется.

– Кстати, кормят здесь – закачаешься! – цокнула языком старшая.

– Лучше, чем в санатории в Пицунде, – выдала ее сестрица.

Я почувствовала, что начинаю уставать от назойливой парочки, когда одна из соотечественниц предложила:

– Кстати, давайте познакомимся. Нам еще Новый год вместе встречать.

С тоской я представила эту картину.

– Очень приятно. Евгения Охотникова.

– А мы Вострецовы, Лиля и Тамара!

Н-да, теперь я поняла, кого эти сестрички так напоминают. Типичные пионерки, которые приехали в летний лагерь и уверены, что найдут здесь множество новых подружек.

– А вы в каком номере живете? – поинтересовалась Тамара. – Знаете, вечерами здесь так одиноко. Может, в картишки перекинемся, а?

Старшая из сестер Вострецовых многозначительно подвигала бровями.

– А вот, кажется, и суп! – Я решила, что долг вежливости отдан, и отодвинулась подальше от общительных сестер.

Персонал «Шварцберга», помимо хозяина и Леона, состоял из двух поварих и официантки Агнешки, которая, как я поняла, исполняла еще и обязанности горничной. Две коренастые особы, с полными руками, красными щеками и носами пуговкой, ловко разливали суп, а хорошенькая Агнешка разносила тарелки и подавала приборы. Что ж, если в отеле даже в праздничные дни так немноголюдно, работы у всех не слишком много.

Меня вполне устраивало такое положение дел. В конце концов, я приехала сюда не ради общения, а для того, чтобы отдохнуть от людей. Хотя не могу не признать, что в «Шварцберге» все-таки чересчур мрачно. Просто не верится, что сегодня 31 декабря. Постояльцы сидят с постными физиономиями и чинно хлебают грибной суп.

Вероятно, все дело в том, что Новый год с размахом привыкли отмечать только у нас, а в Европе этот день не имеет такого значения. Здесь настоящим праздником считается Рождество, которое положено отмечать исключительно в кругу близких.

У нас с тетушкой Милой как-то был забавный разговор на эту тему. Тетя всю жизнь преподавала в юридическом институте провинциального Тарасова, а большая часть этой жизни пришлась, понятно, на советские годы. Но под старость убежденная атеистка Мила, как многие в ее годы, начала задумываться о душе, как она это называла. Это-то еще полбеды, в конце концов, не вижу ничего плохого в том, чтобы человек, проживший добрых лет пятьдесят в стране, где бытие определяло сознание, уделил немного времени противоположной точке зрения. Проблема в том, что Мила иногда принималась доставать этой темой меня.

Не то чтобы я была твердокаменной материалисткой, вовсе нет. Человек, совершивший сотню прыжков с парашютом, скорее всего, хоть раз подумал о том, что его ждет, если встречный ветер спутает стропы. Просто я считаю свои отношения с небом настолько личным делом, что не намерена их обсуждать даже с самым родным человеком.