Девчонки-фанатки с визгом, писком и прочими проявлениями чувств изо всех сил пытались прорваться к своему кумиру, но «бегемотики» свое дело знали туго. Сохраняя строго определенную дистанцию, они никого не пропускали к Хрыкину. Видимо, у Хрыкина был четко отработанный протокол, потому что в сопровождении охраны он, едва выйдя из вагона, направился в сторону группы журналистов, попутно позируя перед камерами. Наиболее нетерпеливые поклонницы, отчаявшись лично засвидетельствовать свои восторги Хрыкину, принялись кидать к его ногам букетики цветов с привязанными к ним листочками бумаги. Я двигалась параллельно и внимательно следила за этим цветочным дождем. Рядом с Хрыкиным шли четыре здоровенных охранника, и можно было надеяться, что они успеют прикрыть его в случае нештатной ситуации. А вот цветы… Вообще-то, ничего необычного в них не было. Вполне нормальное явление. Но почему-то в этот раз оно мне не очень нравилось. Возможно, потому, что я знала о готовящемся покушении.

Огромный букет роз, брошенный, очевидно, издалека, взлетел выше всех остальных. Возможно, он не вызвал бы ни у кого из окружающих, включая меня, никаких подозрений, если бы не одно «но». Стебли роз были туго стянуты, и из плотной массы в воздухе вился тонкий, еле заметный дымок. Все происходящее я видела как в замедленном кино. Розы по параболической кривой падали прямо на голову заученно улыбавшемуся Хрыкину. Его охрана продолжала контролировать только пространство вокруг и в плоскости, не обращала внимания на то, что происходит над ними. Еще несколько секунд – и букет упадет, в лучшем случае, под ноги певца, в худшем – прямо ему на голову. То, что в нем таится какая-то опасность, я не сомневалась ни секунды. Все остальные мои действия можно было бы объяснить чем угодно, кроме осмысленного их выполнения.

Сделав два больших шага вперед, я оттолкнула «бегемотика» с такой силой, что он буквально врезался в толпу окружавших их поклонниц, отдавив, судя по воплям, ноги сразу нескольким девчонкам. Подобно распрямляющейся пружине, я взвилась в воздух навстречу опасному букету. За долю секунды перед моими глазами промелькнули растерянные лица Хрыкина, начальника его службы безопасности и «бегемотиков». В следующее мгновение я коснулась руками колющих стеблей и волейбольным ударом отшвырнула букет в сторону, стараясь, чтобы он отлетел как можно дальше. Каким-то невероятным образом, вывернувшись в воздухе, я приземлилась на Хрыкина, прижав его к земле и стараясь не слишком сильно при этом помять певца. Одновременно с этим я услышала резкий звук взрыва. Заложенное устройство сработало в воздухе. На опешивших от моей выходки поклонниц и частично на охранников, замерших в немой сцене, посыпались обломки стеблей и нежные лепестки разнесенных взрывом бутонов роз. По-моему, единственные, кто остался совершенно невозмутимым в этой ситуации, были журналисты, в частности телеоператоры. Они даже не прекратили съемку.

Хрыкин отчаянно барахтался подо мной и пытался что-то сказать. Убедившись, что опасность для него миновала, я отпустила его и поднялась на ноги. Это послужило для охранников сигналом к действию. Один из них схватил меня за руку и попытался завернуть ее за спину. Я не стала сильно сопротивляться. Должны же они показать начальству, что не напрасно получают свою зарплату! И так уже лоханулись с этими цветами.

Между тем Хрыкин, опомнившись от свалившейся на его голову неожиданности в моем лице, принялся скандалить противным визгливым голосом:

– Кто пустил сюда эту ненормальную?! – приплясывая на месте от негодования, заверещала звезда. – Ты, идиотка, кто тебя из дурки выпустил?

– А вы не поняли, что произошло только что? – вежливо поинтересовалась я.

– Все я понял, – продолжал неистовствовать красный как рак Хрыкин. – Несложно догадаться. У вас, в вашем Засратовске, что, модно таким образом гостей встречать?!

– Максим, успокойся, – тихо, но очень веско проговорил седовласый. – Не время сейчас скандалить.

– А вы тоже хороши, – тут же накинулся на него Хрыкин. – За что вам деньги платят, если вы не можете защитить меня от полоумной фанатки?!

Я недовольно поморщилась. Терпеть не могу хамов, даже если они мои клиенты. С трудом сдерживая жгучее желание влепить ему хорошую пощечину, я проговорила:

– Меня зовут Евгения Максимовна Охотникова, директор арт-агентства «Овация-95» нанял меня в качестве телохранителя на время ваших гастролей в Тарасове. Только что я отбросила подальше букет цветов, в который кто-то заложил петарду. Судя по тому, как она разнесла розы, петарда была весьма мощной! Если бы она рванула над вашей головой, думаю, ваши гастроли в нашем городе проходили бы где-нибудь в ожоговом центре или в реанимации.

Мое сообщение заставило Хрыкина замолчать, как будто кто-то выключил радио. Он уставился на меня как на чудо.

– Вы посмотрите на эту мартышку, – непонятно к кому обращаясь, заявил Хрыкин после непродолжительного молчания. – Она, оказывается, еще и разговаривает!

– Макс, прекрати! – повышая голос, проговорил седовласый начальник охраны. – Не тот случай! Она, кстати, поступила правильно. – И, уже обратившись ко мне, он натянуто улыбнулся: – Благодарю вас, коллега.

Сквозь толпу протиснулся взъерошенный, запыхавшийся Арчиров.

– Евгения Максимовна, что случилось?! Кто стрелял?! В кого?! Все целы?! – Он сыпал вопросами с такой скоростью, что никто не успевал не то что бы ответить, но даже понять смысл его вопросов.

– Все в порядке, – ответила я, освобождая руку из лап охранника. – Господина Хрыкина пытались взорвать, но опасность уже миновала.

– Да, – вмешался в разговор седоволосый, – вы наняли неплохого телохранителя. Во всяком случае, реакция у нее превосходная.

– Благодарю, – насмешливо поклонилась я своему «заступнику». – Коль скоро вы оценили мои профессиональные качества, давайте-ка поскорее сворачивать этот цирк и отправляться в гостиницу. Думаю, что подход к прессе и общение с поклонницами придется перенести на более удобное время.

– Это невозможно, – тут же заупрямился Хрыкин. – Люди собрались, чтобы увидеть меня…

– Я настаиваю! – не дала я договорить ему. – Надеюсь, меня поддержит и ваша служба безопасности?

Седоволосый посмотрел на меня в упор, но я совершенно спокойно выдержала его взгляд.

– Делайте, как она говорит, – нехотя выдавил он, отводя глаза в строну.

«Бегемотики» быстро подхватили Хрыкина под белы руки и буквально волоком потащили его к машине. Толпа фанаток рванула за ними. Я посмотрела им вслед, ощущая какое-то смутное беспокойство. Что-то наигранное было во всем этом спектакле.

– Евгения Максимовна, – отвлек меня Арчиров, – не будете ли столь любезны подвезти меня до гостиницы?

– Поехали. Нам же по пути…

Арчирова я, откровенно говоря, согласилась подвезти не только по доброте душевной, но и с чисто меркантильными целями. Не знаю почему, но поведение седоволосого начальника службы безопасности мне показалось неестественным. Слишком уж спокойно он воспринял попытку покалечить своего «сюзерена». А ведь от того, насколько целым и невредимым пребывает Хрыкин, напрямую зависит не только его финансовое благополучие, но и деловая репутация в целом. Я рассчитывала выкачать хоть какую-то информацию от директора арт-агентства. В конце концов, он общается с этой публикой чаще меня и наверняка знает о них что-нибудь такое-эдакое. Разговор с ним я начала, что называется, в лоб:

– Этот седой – начальник охраны Хрыкина?

– Вы про Вадима? – рассеянно ответил Арчиров, думая о чем-то своем. – Да, только не вздумайте назвать его вслух начальником охраны. Он этого жутко не любит!

– А как же я должна его называть? – удивилась я.

– Начальник СБ, – усмехнулся Арчиров. – Ей-богу, играются, как дети малые.

– Пока что я вижу, что разговоры о возможном покушении на Хрыкина – далеко не бред чьего-то воспаленного сознания. Букет с петардой был брошен вполне профессионально, а самое главное – прицельно.

– Я в этом ничего не понимаю, – отмахнулся Арчиров.

– Зато я понимаю, – веско ответила я. – И поверьте: не меньше, чем вы в своем деле. Кстати, что представляет собой этот Вадим?

– Да я как-то никогда этим не интересовался, – задумчиво проговорил Илья Семенович. – Кажется, он бывший мент или из военных. Его Погорельцов где-то выкопал.

– А кто такой Погорельцов? – тут же спросила я.

– Продюсер и администратор Хрыкина. По сути, он монопольный владелец хрыкинского таланта, – произнося слово «талант», Арчиров насмешливо хмыкнул. – Собственно, он и открыл этого самого Хрыкина, на нашу голову.

– Вы, похоже, не больно-то любите вашего гастролера, – закинула я еще одну удочку в надежде, что директор проболтается о чем-то важном.

– А за что его любить? – Арчиров, несмотря на полноту, резво подпрыгнул на сиденье. – Вы мне объясните, за что я должен его любить?! Вы еще не поняли, что это за фрукт?! Вместо того чтобы поблагодарить вас, он разевает варежку и начинает выделываться! Я бы на вашем месте после такого оскорбления не стал особо усердствовать, охраняя этого хама.

– Ну, вы пока что не на моем месте, – с философским видом заметила я. – Зачем-то же вы пригласили его на гастроли?

– Да кто его приглашал, – проворчал Арчиров, как-то сразу успокоившись. – Позвонил Погорельцов и поставил меня перед фактом, что они начинают тур по Поволжью, и первый город – наш Тарасов. Потом еще один звонок. На Хрыкина готовят покушение, примите дополнительные меры безопасности. Все! Крутись, Илюшка, как хочешь.

– Да, незавидная у вас работенка, – посочувствовала я ему. – Бросить не думали?

Арчиров посмотрел на меня как на сумасшедшую. Я поняла, что этот вопрос ему не понравился. Видимо, у него просто такая натура – кряхтеть, скрипеть, жаловаться на свою судьбину, но, если он когда-нибудь потеряет свою должность, это будет для него огромной трагедией.

За разговором я не заметила, как мы доехали до гостиницы, в которой был снят номер для Хрыкина и его свиты. Про себя я отметила, что приехали мы раньше их. Значит, у меня будет шанс осмотреть номер Хрыкина и, по возможности, предупредить еще какую-нибудь неожиданность.

Арчиров, тяжело сопя, выбрался из машины и направился ко входу. Я припарковала «Фольксваген» на стоянке, поставила его на сигнализацию и тоже пошла к гостинице.

Арчиров, видимо закончив свои дела с дежурным администратором, стоял в вестибюле и нервно крутил в руках связку ключей.

– Какой номер у Хрыкина? – деловито спросила я.

– А что вы собираетесь там делать? – подозрительно глядя на меня, вопросом на вопрос ответил он.

– То, что предписывает мне моя профессия, – убедиться, что он безопасен.

– Вы знаете, Евгения Максимовна, – нерешительно, словно оправдываясь, начал объяснять Арчиров, – этот мальчишка до чертиков суеверен. Считает, что таким должен быть любой известный певец. Хрыкин очень не любит, чтобы кто-то заходил в его номер первым.

– Вот что, Илья Семенович, – решительно прервала я директора, – вы поручили мне охранять эту вашу звезду. Правильно? Так вот, свою работу я привыкла выполнять как надо! Я считаю, что после сегодняшнего происшествия на вокзале существует реальная угроза жизни объекту. Поэтому я делаю то, что считаю нужным. А суеверия и вкусы Хрыкина меня в данный момент интересуют меньше всего. Кстати, вы не могли бы наконец-то познакомить меня хотя бы с примерной программой пребывания Хрыкина в нашем городе?

– О чем вы говорите, Евгения Максимовна? – с надрывом проговорил Арчиров. – Какая программа?! Этот мальчишка будет творить все, что ему вздумается, а мне придется трястись, чтобы он не влип в какую-нибудь историю.

– Послушайте, Илья Семенович, – причитания директора начали меня серьезно раздражать, и я решила положить им конец, – вполне возможно, что я не слишком-то хорошо разбираюсь в тонкостях вашего бизнеса, но не надо считать меня полной идиоткой! Любой актер, приезжающий на гастроли в чужой город, должен предоставить план своих выступлений и более или менее четкую программу своего пребывания в этом городе. Возможно, это простая формальность, но без нее гастроли просто не состоятся. Городские власти запросто могут их запретить. Поправьте меня, если я в чем-то ошиблась.

По мере того как я говорила, Арчиров мрачнел все больше. По-видимому, ему не очень-то понравилась моя осведомленность в вопросах организации гастролей.

– Хорошо, – выдавил он наконец. – Я покажу вам ту программу, которую прислал мне Погорельцов. Но учтите: не факт, что она будет выполняться.

– Вы мне покажите ее, – ласково ответила я. – А там уже – мои проблемы, будет она выполняться или нет.

Арчиров обиженно засопел и полез в свой портфель. Порывшись в нем, он достал несколько листков с машинописным текстом и, не глядя на меня, сунул их мне в руки.

– И ключи от номера, в котором будет жить Хрыкин, – напомнила я. Директор, продолжая сохранять недовольное выражение лица, протянул мне ключ с биркой, на которой был выбит номер «1256».

Пока лифт поднимал меня на двенадцатый этаж, я быстренько просмотрела, чем кроме, собственно, пения собирался заниматься господин Хрыкин в эти несколько дней. В общем-то, Арчиров был недалек от истины, говоря, что вряд ли программа будет строго выполняться. Как-то с трудом верилось, что Хрыкин пойдет осматривать тарасовские достопримечательности. А вот что касалось прощального банкета, то здесь и к гадалке ходить не пришлось бы. Кстати, в программе были указаны оба концертных зала, в которых должны были пройти выступления. Первый концерт планировался в Доме культуры «Электронщик». Если мне не изменяла память, это был хороший зал, но находился он далековато от центра города. Странно, что Хрыкин согласился на это. Хотя он мог банально не знать, где находится зал.

Зато вторая площадка была довольно-таки престижной – КЦ «Центральный», бывший кинотеатр «Красноармеец». Тоже большой зал, расположенный в самом центре города. Ну что ж, это уже кое-что. Завтра же осмотрю оба зала. А пока что надо убедиться, что в номере моего клиента не ожидается никаких сюрпризов. Кстати, по приезде в гостиницу у него запланирован мини-брифинг, так что у меня еще куча времени, чтобы осмотреть номер. Правда, осматривать его придется чисто визуально, поскольку из-за этой внезапности и непредсказуемости я не смогла съездить домой и взять аппаратуру для выявления «жучков». Да и потом, я почему-то была уверена, что вся эта кутерьма затевалась исключительно в рекламных целях. Есть у наших звездочек наподобие Хрыкина такой трюк. Чтобы поднять свою популярность, они устраивают какой-нибудь скандальчик. И обязательно чтобы попасть на страницы прессы.

Номер оказался люксовым, двухкомнатным, с видом на Волгу. Беглый осмотр не выявил ничего подозрительного. Я еще раз пожалела, что у меня с собой нет аппаратуры. Полностью исключить вероятность, что номер чист от всякого рода подслушек или подглядок, было нельзя. О том, в каком номере поселится Хрыкин, знала куча людей. Гарантировать, что кто-нибудь из них не проговорился, не мог бы даже господь бог. А уж если кому-то приспичило подстрелить или как-то иначе устранить Хрыкина, тогда уж подкупить, скажем, ту же горничную – дело техники. Кстати, надо обязательно поговорить с начальником службы безопасности! Информацию о готовящемся покушении принес в клювике не кто-нибудь, а именно он. Вот и надо поинтересоваться: во-первых, из каких источников он выкопал эти сведения, а во-вторых, зачем им понадобился дополнительный сотрудник? Хотя на этот вопрос ответ я, пожалуй, знала. Приезжая в малознакомый город, зная, что на твой объект кто-то открыл охоту, лучше всего заручиться поддержкой местного профи. На всякий случай.

В кармане завибрировал мобильник. Кому я могла понадобиться? Оказывается, по мне соскучился господин директор арт-агентства.

– Слушаю вас, Илья Семенович, – проговорила я, нажав на клавишу ответа.

– Евгения Максимовна, – таинственно зашептал Арчиров, – вы уже закончили?

– В общих чертах – да. А в чем дело? – ответила я, раздражаясь из-за того, что толстяк опять принялся паниковать и дергать меня.

– Хрыкин уже приехал, – продолжал шептать Арчиров. – Он злой, как сто чертей, сейчас занят с прессой, но боюсь, что скоро ему это надоест и он потребует ключ от своего номера, что я ему тогда скажу?

– Скажите, что я проверяю номер на вшивость.

– Вы с ума сошли! – ужаснулся Арчиров. – Хрыкин уже и так сообщил журналистам, что вы на него напали, едва он успел ступить на перрон. Да и писаки эти хороши. Все прекрасно все видели, так им еще комментарий по этому поводу подавай.

– Не волнуйтесь, я уже закончила и спускаюсь, – упокоила я директора и дала отбой. Какой все-таки нервный народ – эти служители муз. Сплошные эмоции!

Брифинг Хрыкин устроил прямо в вестибюле гостиницы. Надо отдать ему должное – с прессой он общаться умел. Вопросов, которые ему задавали журналисты, почти не слушал, говорил убедительно, жестикулировал выверенно. Весь смысл его речей сводился к тому, что коллеги по цеху завидуют его быстрому взлету и стараются по мере возможности навредить ему. Сегодняшнее происшествие на вокзале – яркое тому доказательство. Если верить тому бреду, который нес этот зарвавшийся юнец, я была кем-то подкуплена – для того чтобы скомпрометировать его, Макса Хрыкина, в глазах поклонников его таланта.

– Я уже дал задание начальнику моей службы безопасности, чтобы он разобрался с этой особой, – заявил Хрыкин, заканчивая свое выступление для прессы, после чего, ни с кем не попрощавшись, двинулся к лифту.

– Как вам наш «соловей»? – раздался у меня за спиной чей-то голос. Я резко обернулась. Передо мной стоял, улыбаясь, начальник службы безопасности Хрыкина. Если мне не изменяла память, Арчиров называл его Вадимом. Я даже не заметила, как он подкрался.

– Разговорчивый мальчуган, – сухо ответила я и тут же, не давая ему завладеть инициативой, перешла в наступление: – Могу я с вами поговорить относительно вашего утверждения, что на Хрыкина готовится покушение?

– Можете, – благосклонно разрешил он. – Мы же с вами коллеги. Одно дело делаем.

– Если это – небольшая военная тайна, то откуда же у вас эта информация?

– Давайте хотя бы познакомимся для начала, – игнорируя мой вопрос, предложил тот. – Как вас зовут, я уже слышал, а меня зовут Вадим Сергеевич Галушко. Не хотите чего-нибудь выпить? Говорят, в этой гостинице неплохой бар.

– Знаете, Вадим Сергеевич, – стараясь быть вежливой, ответила я, – во время работы я предпочитаю не пить. Но если вы угостите меня кофе, я не откажусь.

Мы прошли в бар, и Галушко как истинный джентльмен предложил присесть сначала мне. Не понимаю, почему, но он мне был антипатичен. В нем чувствовалась какая-то фальшь. А весь его лощеный вид вызывал у меня какие-то неприятные ассоциации. Тем не менее мне предстояло работать с ним в паре в течение ближайших нескольких дней. Так что придется потерпеть.

Галушко заказал мне кофе, а себе сто граммов коньяка. Когда бармен выполнил заказ, он отхлебнул глоток напитка и задал вопрос, на который мне уже давно надоело отвечать:

– Давно в нашем бизнесе? Я имею в виду охрану чужих тел.

– Достаточно давно, – уклончиво ответила я, начиная исподтишка рассматривать его.

– Сейчас это модно, – проговорил Вадим Сергеевич. – Молодежь рвется во всякого рода романтические профессии, совершенно не думая, что в нашем деле этой самой романтики не больше, чем в работе, скажем, дворника. Но что самое печальное, так это то, что в телохранители стали рваться девушки. Западное веяние!

– Скорее уж, восточное, – парировала я, отпивая кофе. – Если помните, первые упоминания о женщинах-телохранителях пришли к нам из Китая. Многие правители династии Мин предпочитали иметь в качестве личной императорской охраны молодых девушек. Считалось, что они лучше мужчин справляются со своими обязанностями.

Галушко удивленно вскинул одну бровь.

– А вы неплохо подкованы для выпускника курсов телохранителей. Вы что заканчивали? Педагогический институт или все-таки юридический?

– Так, училась всему понемногу, – уклончиво ответила я. Не рассказывать же первому встречному, что у меня за спиной учеба в закрытой спецшколе под кодовым названием «Ворошиловка», плюс неплохая практика в ФСО, где преподавали асы легендарного Девятого управления КГБ. Да мало ли что у меня в жизни было!