Глава 3

В конюшне стояла гробовая тишина. Боливар со своей «Победой» остался на подъездной дороге, тактично предоставив мне возможность действовать самостоятельно.

Я направилась прямиком к денникам. Прошлась взад-вперед мимо пустующих загонов, потом двинулась к манежу. Там тоже никого не было. О том, что здесь совсем недавно произошла трагедия, напоминала разве что заградительная лента, брошенная прямо на землю. Я внимательно рассматривала площадку манежа, когда из дальней двери показался какой-то человек. Он явно не ожидал встретить посетителей, потому что остановился, подозрительно глянул на меня и крикнул:

– Эй, чего вы там вынюхиваете? Кто вас вообще сюда пустил?

– Что-то я не заметила охраны, – съязвила я.

– Мало ли что вы не заметили, – проворчал он, подходя ближе. – Посторонним вход в конюшню запрещен.

– И как я должна была об этом догадаться? Телепатически?

– Нечего здесь в красноречии упражняться. Сказано вам: не положено, вот и убирайтесь. Нашли, понимаешь, развлечение – над чужой смертью глумиться.

Мужик начал напирать на меня и теснить к выходу. Но не на ту напал. Я проворно вытащила из сумки красные корочки работника прокуратуры, не раз выручавшие меня в таких ситуациях, и лихо развернула их перед самым его носом.

– Такого разрешения достаточно? – официальным тоном поинтересовалась я.

Стоило ему сообразить, что перед ним представитель власти, как он немедленно пошел на попятный. Теперь в его голосе не было уже никакой агрессии.

– Могли бы сразу сказать, чего комедию ломать? Только людей от работы отвлекаете. Здесь и так с самого утра дурдом, денники даже почистить некогда. Через час все вернутся, а у меня еще три денника не вычищены.

– Вы конюх? – догадалась я. – Случайно не вы тело обнаружили?

– Я обнаружил. И что с того? – Он был все так же неприветлив.

– Меня Татьяна зовут, а вас? – Я постаралась быть максимально дружелюбной.

– Иван Степаныч, – буркнул он.

– Иван Степанович, а я ведь вас ищу. Нам бы поговорить. Понимаю, у вас работа, но много времени это не займет. Поможете девушке?

– Спрашивайте, – смирился конюх. – Я сегодня уже столько наговорил – на месяц вперед хватит. Все равно работа стоит. Плюс-минус десять минут ничего не изменят.

– Вот спасибо. А то я уже и не знала, куда бежать. – Принимать беспомощный вид – дешевая уловка, но что поделаешь, если некоторые мужчины на нее ведутся? – Расскажите, пожалуйста, при каких обстоятельствах вы обнаружили тело.

– При каких еще обстоятельствах? – не понял конюх. – Я ж говорю: работаю я здесь. Какие еще могут быть обстоятельства?

– Просто расскажите, как все было.

– Да как было. Я в конюшни прихожу первый. Еще пяти не было, как я был на месте. Пришел и сразу, как всегда, к инвентарю – вон в ту каморку. – Иван Степаныч кивнул на дверь, откуда вышел несколько минут назад. – Шел не через манеж, там с улицы есть вход. Взял что требуется – и к денникам. Вышел уже здесь, в манеж. Гляжу: Арабелла бродит. Что за ерунда, думаю, почему лошадь без присмотра? На Женьку не похоже, она никогда конягу одну не оставит. Сперва подумал, что отошла куда-то, а как ближе подошел, так и увидел.

Конюх замолчал.

– Что же вы увидели, Иван Степанович?

– Романа, что еще. Смотрю: лежит на манеже кто-то. Пьяный, что ли? Только у нас еще такого не случалось, чтобы во время соревнований кто-то из спортсменов напился. После – да, а во время – никогда. Форму держат. Так вот, вошел я в манеж, Арабелла ко мне и заржала, да жалобно так. Что такое? Я бегом к тому месту, где человек лежал. А как ближе подошел, так и признал Лихарева. Лицом вверх он лежал. Я, как глаза остекленевшие увидел, сразу все понял. По карманам своим шарить стал, телефон искал. А его, как на грех, не оказалось, в подсобке оставил. Метнулся в подсобку, схватил телефон, начал участковому звонить. Руки трясутся, в кнопки не попадаю. Кое-как дозвонился. Рассказал, какая у нас тут беда. Он велел встать у тела и никого не подпускать. Я так и сделал.

– Долго ждали?

– Минут двадцать. У нас же тут все рядом.

– А когда другие конюхи подошли?

– Тимоха последним заявился, почти одновременно с участковым. А Капитан минут через десять после меня.

– Вас здесь всего трое? Маловато, – посочувствовала я.

– Нормально. Справляемся, – отмахнулся Иван Степаныч. – Когда нет соревнований, то и работы особой нет. А в другое время хоть деньги приличные заработать можно. Владелец конюшен предлагал еще народ нанять, но мы с мужиками отказались. Неделю пупок понадрывать – зато потом месяц жить можно.

– А что было потом? – Я вернула разговор в нужное мне русло.

– Участковый приехал, осмотрел все, вызвал подмогу из района. Пусть, говорит, районные шишки разбираются.

– Что, неужели не высказывал никаких предположений?

– Да чего тут предполагать? Захотел Ромка лошадку поразмять, влез ей на круп, а она его и сбросила. Бывает, – спокойно произнес конюх.

– Другие конюхи тоже так думают?

– Не пойму я: вы сплетнями, что ли, интересуетесь? – прищурился он.

– Иногда и в сплетнях есть рациональное зерно, – задумчиво протянула я. – Так что в народе говорят?

– А ничего не говорят, все от шока еще не отошли. Предполагают, что пьян был. Или, может, дури какой-то наглотался. Нет, вот чего он на конюшню ночью приперся? – Иван Степаныч уже забыл, что у него работы непочатый край. – Вроде не совсем новичок, не с улицы. Должен понимать, что животному тоже отдых требуется. Да ни один уважающий себя лошадник так бы не поступил! А этот мало того, что сам приперся, так еще и лошадь из стойла вытащил. Тимоха думает, что с дамой Ромка был. Решил, говорит, впечатление произвести, поэтому и Арабелла была без седла. Но это только его предположения. Сам молодой, горячий, вот и о других так думает.

– А вы не согласны, – скорее утвердительно произнесла я.

– Ясен пень, не согласен. Ромка никогда дамским угодником не был. Да он, если вас интересует мое мнение, вашим полом никогда особо не интересовался. Сколько здесь живет – никаких романов. А уж когда его в жокеи определили, так и вовсе одними тренировками жил. Тренер эту его одержимость одобрял. Вот и доодобрялся, – хмуро закончил Иван Степаныч.

– Значит, вы думаете, что Лихарев ради тренировки сюда пришел?

– А что? Другого объяснения я не вижу. Или пьян был, или боялся, что лошадь в последнем туре подведет, и хотел лишний раз убедиться, что справится. Спортсмены вообще народ со странностями.

– Почему вы так считаете? – удивилась я.

– А как иначе? Нормальный человек работать должен, а не на удачу надеяться.

– Сами говорите, что Лихарев работал как одержимый.

– Что касается тренировок – это да. Зато когда в конюхах ходил, лентяй, доложу я вам, был первостатейный.

– И победа в соревнованиях была его пропуском в богатую жизнь?

– Вот-вот. В точку.

– Скажите, Иван Степанович, ночью Лихарев был одет обычно или как-то по-особенному?

– Обычно. Брюки легкие, рубашка, на ногах сандалии. Я на них первым делом обратил внимание. В такой обуви на лошади не ездят.

– Как же он этого не учел? – удивилась я.

Конец ознакомительного фрагмента.