– Их квартира на втором, вон их окна, видите? Только выбросилась она от своей подружки, Лены Рыжих, а вот она как раз на пятом живет. Окна ее на ту сторону выходят.

– Ах, вот оно что! Вы не знаете случайно, как это все произошло?

– Знаем-знаем… Мать Аллочки сама рассказала, когда уже упала она… Аллочка после суда домой пришла, сначала села в угол и сидела там несколько минут, как неживая. Говорят, белая была, как мел. Посидела так, посидела, а потом возьми и скажи матери: пойду, мол, к Лене схожу. Они давно дружат, еще со школы… Да-да, лет двадцать дружили. Так вот, мать ей и говорит – сходи, мол, милая, развейся немного. Лена-то на суд не пошла, у нее ребенок маленький, два годика сынишке, его оставить не с кем. Муж у нее работает, а она с ребенком сидит. Так вот, Алла ушла, а через пару минут Леночка бежит по подъезду и кричит дурным голосом: «Алла! Алла!..» Все соседи повыскакивали, никто ничего понять не может. Лена добежала до квартиры Аллочки, в дверь барабанит, сама в истерике бьется… Ужас! Мать Аллы выскочила, Леночку затрясла – что, мол, случилось-то? А та кричит: «Алла с моего балкона выбросилась!» Побежали за дом, а там Аллочка лежит на асфальте, уже неживая… «Скорую» вызвали, а что толку?! Эх, Кирилловна! Бедная, бедная женщина! Сначала внука похоронила, теперь вот, через полгода, и дочь… Такое горе! Такое горе!..

Бабушки начали вытирать глаза платочками.

– С Леной этой можно поговорить, как вы считаете?

– Не знаем, милая. Попробуй. Она в восемнадцатой квартире живет.

– Сейчас она дома?

– Должно быть, дома. Она после вчерашнего еще не выходила.

Одна из бабушек открыла мне входную дверь своим ключом-магнитиком, и я шагнула в прохладу подъезда. Я поднималась на пятый этаж и думала – о чем я буду говорить с этой девушкой, только что пережившей шок? Захочет ли она вообще общаться со мной? Я бы на ее месте послала бы меня куда подальше!

Дверь восемнадцатой квартиры была самой крутой на этаже. Я нажала на кнопку звонка. За дверью долгое время была тишина, и я даже хотела повернуться и уйти, как вдруг до меня донесся слабый голос:

– Кто там?

– Извините, это из газеты «Горовск сегодня», – уверенно соврала я, – мы ведем собственное расследование по поводу гибели Артема Арбенина. Нам стало известно, что вчера…

Я не закончила фразу. Дверь открылась. На пороге стояла девушка примерно моего возраста, с грустным бледным лицом. Она была в легком халатике, босая, ее русые волосы были распущены.

– Проходите, – печально сказала она, отступая в глубь прихожей.

Даже документы у меня не спросила, подумала я и шагнула в полумрак ее квартиры.

Через пару минут мы сидели в кухне и пили чай. Вернее, пила только я. Хозяйка даже не дотронулась до своего бокала. Она сидела на стуле напротив меня и смотрела так грустно, что, казалось, вот-вот расплачется.

– Мы ведь с Аллой в одном классе учились, – говорила Лена, закалывая волосы в хвост, – а последние шесть лет даже за одной партой сидели. Дружили. В школу – вместе, из школы – вместе… Дома тоже часто друг к другу бегали. И после школы вместе учиться пошли. В институт. Она еще на третьем курсе с Никитой своим встречаться начала. Он хороший, добрый, и Аллу очень любил. Я ей даже завидовала: такого парня отхватила! А мне долго не везло… – Лена посмотрела на свой бокал с остывающим чаем и вздохнула.

– Так Алла первая замуж вышла? – спросила я, чтобы поддержать беседу.

– Ну да. На пятом курсе. Не вытерпела. Мама ее, Мария Кирилловна, тетя Маша, короче, просила Аллу сначала диплом получить, а потом уж в загс бежать. Но та уперлась: люблю Никиту и ждать больше не хочу. И так, мол, два года встречаемся…

– Они хорошо жили?

– Очень! Правда, правда, так сейчас мало кто живет. Не ругались, все вместе решали. Никита – он такой покладистый! Не то что мой Марат. Этот, напротив, вспыльчивый, любит все по-своему делать… Ну, вот. А потом у них Артемка родился. Сразу, как только Алла диплом получила. Мы, когда ее поздравляли, все шутили: какая ты, Алла, счастливая: и диплом у тебя, и муж, и сын! И, главное, шустрая: двадцать два года, а все уже есть… – Лена снова грустно вздохнула.

– Она вчера после суда сразу пошла к вам…

– Да, я ее просила зайти, сказать, какое решение принял суд. Мы ведь даже не сомневались, что этому треклятому маньяку большой срок дадут! Мой муж говорил, что ему вообще пожизненное светит. Я-то сама на суд пойти не могла: муж работает, мои родители далеко живут и тоже работают. Мне сынишку не с кем оставить. Да и капризный он у меня, бабушки-соседки не очень-то охотно с ним соглашаются посидеть. Поэтому я осталась дома, хотя мне очень хотелось пойти на суд, посмотреть в глаза этому зверю! Но я просила Аллу, как только она вернется домой, сразу же зайти ко мне, рассказать, что там и как… Она и пришла вчера. Вижу – сама не своя. Глаза блуждают, на мои вопросы не отвечает. Усадила я ее на диван в комнате, спрашиваю: что на суде было? Какой ему срок дали?.. А она молчит, будто не слышит меня. Потом говорит – тихо так, еле слышно, будто сил у нее совсем нет: дай, мол, мне водички холодненькой попить. Я – в кухню. Слышу: балконная дверь стукнула. Думала, Алла на балкон вышла, там попрохладнее, дома-то душно. Налила ей стакан, возвращаюсь в комнату, выхожу на балкон… А ее там нет! Я удивилась: куда она могла деться? Потом вдруг меня как током дернуло! Глянула я вниз, а она там лежит… на асфальте… Ужас!

Лена заплакала, закрыв лицо руками.

– Вы знаете, что суд оправдал Суруляка?

– Да. Мне потом уже сообщили… Вот скажите, как такое может быть?! Убил ребенка – и на волю! Где же на земле справедливость?! Аллочка потому и кинулась с балкона, что не смогла это пережить… Она у нас вообще такая впечатлительная! Была… Она-то надеялась, что убийцу покарают по всей строгости, а оно вон как вышло! Мы, все жильцы дома, так возмущены! Вы не представляете, какой это мальчик был! Чудо! Умненький, послушный, спокойный – весь в папу. Не то что мой хулиган. Сейчас мой сын спит, а то сами бы убедились. Только внешностью Артемка в маму пошел: маленький был. Его все во дворе «Киндер-сюрпризом» звали. А уж какой симпатяга был! Как девочка, красивый… Знаете что, вы в своей газете так и напишите: мы, все соседи, очень возмущены таким несправедливым решением суда! И еще вот что напишите: мы…

Она не успела договорить: зазвонил телефон. Девушка вскочила и побежала в комнату. С минуту ее не было. Я за это время допила чай, к которому хозяйка не догадалась предложить ничего, кроме сахара.

Лена вернулась в кухню какая-то растерянная и уставилась на меня широко раскрытыми глазами.

– Что-то случилось? – спросила я.

Она автоматически кивнула:

– Звонила тетя Маша, мама Аллочки. Только что Никиту, мужа Аллы, увезли на «Скорой» в больницу. Подозревают инфаркт. Она говорит, что пришла домой и нашла его лежащим в кухне, на полу…

Я попрощалась с хозяйкой, поблагодарив ее за чай, и направилась к выходу, спросив:

– Лена, можно взять ваш телефон? Так, на всякий случай…

Я ехала домой в своем «Мини-Купере» и переваривала полученную информацию. У меня не осталось сомнений, что Алла, мать Артема, погибла именно из-за несправедливого решения суда. Представляю, как она надеялась на возмездие! А оно взяло – и не свершилось! Да, такое бывает. Кто сказал, что жизнь справедлива? Что это вообще за понятие – «справедливость»? По-моему, каждый определяет это для себя сам, в зависимости от своих внутренних моральных норм. Если человек считает, что он не причинил никому зла и может рассчитывать на благосклонность судьбы, то, не получив эту самую благосклонность, он сетует на судьбу. Что ж, мол, ты так со мной? За что?.. Если кто-то дал человеку в ухо ни за что ни про что, я считаю, он тоже вправе дать обидчику в ухо. Пусть тот на своей шкуре прочувствует, каково это, когда тебя бьют, чтобы в другой раз хорошо подумать, прежде чем снова дать кому-то в ухо.

Что-то я в философию ударилась, нет, в игру «рассуждалки». С чего я начала?.. Ах, да! Алла погибла из-за несправедливого решения суда. Итого, мы имеем двоих погибших. И еще один лежит в больнице с инфарктом. Нет, это все уже слишком серьезно! Павел прав: такие, как Суруляк, не должны зря топтать эту землю. Если этот урод почувствовал свою безнаказанность – а он ее почувствовал, – он будет продолжать убивать и дальше. Остановить его – наш долг.

Как мы осуществим нашу месть? Пожалуй, мне стоит теперь познакомиться с самим Суруляком. Что он собой представляет? Первое впечатление о нем я получила на суде. Бегающий взгляд испуганных глаз. Я бы даже сказала: затравленный взгляд. Как у волка, которого загнали в угол и вот-вот прибьют, а тот ищет выход. Ищет во что бы то ни стало, потому что знает: из-за зарезанных овец с ним церемониться не будут. А вырвавшись на свободу, он пойдет снова резать овец, потому что природа его волчья такая… Но волк хоть убивает, чтобы жить, поэтому его кровожадность как-то оправдана природой. А что принесла Суруляку смерть маленького мальчика? Скотское наслаждение? Удовлетворение его грязной похоти? Ему что, его дамы сердца не хватало? Вон она какая большая и, как говорится, вся его. А этому уроду все мало! Интересно, мадам Курочкина знает о его так называемых наклонностях? Я имею в виду тягу к маленьким мальчикам. Или она такая наивная и верит в безгрешность своего мачо?

Итак, мне предстоит познакомиться с Обмылком. Как я это сделаю? Для начала приду в его магазин в гриме и на месте разузнаю, что там и как.

Дома я села к зеркалу гримироваться. Когда-то я закончила курсы стилистов-визажистов и теперь в своей деятельности часто пользовалась искусством макияжа. Я «нарисовала» себе лицо неопределенного возраста и пола. Потом надела джинсовые бриджи, кроссовки, майку и бейсболку. Заявиться к Обмылку мне хотелось именно в таком виде – ни мальчик, ни девочка, ни подросток, ни взрослый человек. Что-то расплывчатое и неопределенное.

Магазин «Игрушки для взрослых» находился на улице Жен Декабристов, недалеко от того места, где шел ремонт дороги, из-за чего я и попала вчера в пробку и опоздала к началу суда. Мне случалось несколько раз проезжать мимо, и я чисто машинально обращала на него внимание. Но кто им заведует, об этом, разумеется, я не имела понятия. Сейчас же я намеревалась посетить сие пикантное заведеньице.