Глава 2

Утром следующего дня я подъехала к дому Гольцовых. Время приближалось к восьми, и на улице было еще совсем темно. Пока я ехала по городу, все было еще ничего – набитые спешащим на работу народом автобусы, кренясь на поворотах, ползли передо мной, как беременные бегемоты, и приходилось обгонять. В городе горели фонари, светились витрины магазинов. Тарасов вовсю готовился к Новому году – в предрассветной темноте мигали огнями разноцветные гирлянды.

Но дом Гольцовых располагался в пятидесяти километрах от города. Стоило мне свернуть с шоссе, как вокруг моего «Фольксвагена» закружила снежная буря. По обе стороны дороги вздымались первозданные сугробы, а к далекому лесу уходила нетронутая снежная целина. Особняк Гольцовых я нашла без труда – другой дороги в этих краях не было. Но зато я поняла, почему хозяин дома ездил на «Туареге». Если эту ветку от шоссе не почистить хотя бы один день, на «Тойоте» отсюда не выберешься до весны.

К счастью, прямо передо мной полз снегоочиститель – пузатая машина с яркими габаритными огнями. Мне пришлось обогнать трудолюбивого тихохода на повороте, чтобы успеть к назначенному часу.

Без пяти восемь я выбралась из машины и вошла в дом. Глеб, зевая, впустил меня в холл. По лестнице, громко топая, прискакали близнецы. Они были одеты слишком легко для зимнего дня, но я промолчала. В конце концов, у них есть мамочка – это во-первых. А во-вторых, эти дети не бегают по улицам, не катаются на попе с ледяных гор. Школа – дом – музыкальная школа – теннис – танцы. Таков их ежедневный маршрут. И передвигаются детки исключительно на машине. Так что я молча вышла вслед за Аней и Антоном, которые наперегонки неслись к автомобилю.

Семен Степанович ждал пассажиров за рулем «Туарега». Это была модель «Эксклюзив» – красивый кожаный салон, два детских кресла закреплены на заднем сиденье. Аня и Антон привычно забрались назад. Я подождала, пока они пристегнут ремни безопасности, и только потом села на переднее сиденье.

– Поехали! – сказал Семен Степанович, как будто был первым космонавтом планеты, сам посмеялся своей шутке и завел машину.

Близнецы явно относились к разряду «жаворонков». Они были бодры, веселы и непрерывно болтали. Я являюсь типичной «совой», по утрам мне всегда сложно сконцентрироваться, поэтому я доверилась профессиональному мастерству шофера и откинулась на спинку сиденья. Автомобиль мягко укачивал меня, и я почувствовала, как уплываю в сон. Но тут мое внимание привлек разговор на заднем сиденье. Близнецы азартно обсуждали какую-то очередную каверзу, которую собирались устроить сегодня после обеда своему учителю. В планах фигурировал оголенный провод и мокрые носки, и мне стало немножко жаль несчастного педагога.

Я решила отвлечь детишек от их коварных планов. Сейчас было самое подходящее время для того, чтобы провести инструктаж.

– Аня и Антон, пожалуйста, послушайте меня очень внимательно. Когда мы окажемся на месте, не выходите из машины, пока я не скажу. Не вздумайте убегать от меня. Не отстегивайте ремни, пока не будет команды. Ясно?

Близнецы сморщили точеные носы.

– Вы поняли, что я сказала? – Я почувствовала, что в моем голосе звучат противные учительские нотки. А взгляд, которым я прожигала десятилетних детишек, содержал самую настоящую угрозу. Дети целую минуту исподлобья изучали меня. Потом переглянулись, точно обменялись телепатическими сигналами, и покорно кивнули. Что ж, счет «один-ноль» в пользу Охотниковой. Но если каждый раз мне потребуется делать такое усилие для того, чтобы добиться послушания, наши отношения очень скоро зайдут в тупик. Нужно срочно что-нибудь придумать…

Семен Степанович оказался отличным водителем – он не лихачил без нужды, но и не стоял в пробках понапрасну. Судя по всему, шофер отлично изучил город, он ловко миновал огромную пробку на въезде, промчавшись через двор гигантской многоэтажки.

Так что в школу никто не опоздал.

Близнецы учились в престижном лицее в центре Тарасова. Многие дети моих состоятельных клиентов посещали именно это учебное заведение. Я знала, что охрана здесь организована как надо, и потому могла со спокойной совестью оставить Антона и Аню. Семен Степанович остановил автомобиль на школьной стоянке. Вокруг было полно машин, из которых выгружали детишек с ранцами. Я вывела близнецов из машины, устроив настоящее представление – прикрывала их от возможного снайпера, бдительно оглядывала окрестности и тому подобное. Некоторых школьников сопровождали охранники. Я ловила на себе их удивленные взгляды. Но это сущие мелочи, главное, что маленькие Гольцовы чувствовали себя на верху блаженства.

Перед тем как пойти в класс, Антон пожал мне руку. Аня поправила бант перед огромным старинным зеркалом в вестибюле и тоном королевы произнесла:

– Спасибо, Женя, теперь вы можете уехать. Ждем вас к двум часам.

И отпустила меня царственным жестом.

Я с трудом сдержала улыбку. Как быстро выросло поколение тех, для кого «обслуживающий персонал» – вполне привычное дело. Этих детишек моют, водят в школу, лечат, учат и воспитывают специально нанятые люди. Аня Гольцова привыкла к слугам с пеленок. У девочки нет даже небрежного демократизма матери. Впрочем, это не мое дело. Мое дело – обеспечивать безопасность детишек в течение двух недель. Потом Гольцовы уедут за границу, и Ане придется привыкать к новым правилам. Где там собирается жить семья Гольцовых? Может быть, в какой-нибудь маленькой уютной стране вроде Австрии или Швейцарии? Что ж, Анечку ждет сюрприз. В отличие от России, которая, несмотря на попытки притворяться западной страной, все-таки во многом представляет собой восточную империю, в европейских странах демократизм – норма общения. И юной принцессе придется к этому очень быстро привыкнуть.

Я вышла из здания школы. Семен Степанович сидел в машине. Он махнул рукой, подзывая меня:

– Жень, ты со мной или как? Я обратно поеду, вздремну чуток, а к двум часам вернусь. Хочешь, поехали домой. За детишек не волнуйся, они тут под присмотром.

«Домой»… Надо же, до чего семейная атмосфера царит в особняке Гольцовых…

– Нет, спасибо. Я лучше в городе побуду. А около двух встретимся здесь, на стоянке.

– Ну, дело хозяйское!

И шофер отбыл. Я вышла за ворота лицея и задумалась. Так, чем бы мне заняться? Формально я на работе, но на самом деле у меня совершенно неожиданно оказалась куча свободного времени. Обычно мне всегда есть чем занять себя, такие вот «левые» часы – настоящий подарок. Так, для начала выпьем кофе.

Было довольно непривычно передвигаться по улицам без машины. В последние годы я как-то привыкла, что мой железный друг постоянно со мной. Где мы только с ним не побывали! Что ж, посмотрим город с точки зрения пешехода…

Приличное кафе я нашла в двух кварталах от лицея. Я заказала кофе и бутерброд и уселась за столик, отдуваясь. Город с точки зрения пешехода совершенно мне не понравился. Ночью выпал снег. Но то, что за городом, к примеру, вокруг особняка Гольцовых, выглядело как симпатичные пушистые сугробы, здесь, в центре, превратилось в коричневую кашу, которая противно хлюпала под ногами. Ботинки мои промокли, за шиворот насыпалась снежная крупа. Я грела руки о чашку и раздумывала, чем бы занять эти утренние часы, раз уж мне предстоит возить детишек в школу целых две недели, за вычетом выходных и новогодних праздников.

И тут я увидела Василия – учителя близнецов. Мужчина шел по улице, натыкаясь на прохожих, то и дело ронял стильную шляпу и вообще производил впечатление крайне неприспособленного к жизни существа. Интересно, как это Катерину угораздило нанять такого? Насколько я успела понять, госпожа Гольцова предпочитает все качества «хай-класс». И только в подборе персонала проявляет странную оригинальность. Я даже призадумалась – может быть, и со мной что-то не так, раз я попала в компанию поварихи-анорексички, инвалида-охранника и учителя, у которого прямо-таки на лбу стоит штамп «полная профнепригодность»… Но потом решила, что всю эту команду, возможно, наняла вовсе не Катерина, а ее покойный отец.

Куда же это спешит учитель? Ворота лицея он давно миновал…

Я почувствовала жгучий интерес. Вася, с его цыплячьим пухом вместо бороды и неспособностью справиться с двумя детишками, вовсе не казался мне человеком, у которого могут быть хоть какие-то тайны… Что ж, похоже, у педагога все же имеются свои секреты. Я быстро допила кофе, расплатилась и выскочила на улицу.

Опыт слежки за объектом у меня большой. Два квартала я соблюдала положенную дистанцию, а потом плюнула и пристроилась почти вплотную за Василием. Учитель такой рассеянный, вряд ли он заметит меня, даже если я наступлю ему на ногу и извинюсь в придачу.

Вскоре я выяснила, куда направлялся педагог. Кстати, в Древней Греции это слово означало просто-напросто раба, хромого или увечного, не пригодного ни к какой тяжелой работе, а способного только сопровождать детишек…

Василий вошел в магазин «Табак», известный каждому, кто живет в нашем городе. Он находится на центральной улице Тарасова. Причем на этом самом месте он был еще в дореволюционные времена. Это магазин для настоящих ценителей табака – вы не найдете там банальных сигарет, которые можно купить в каждом ларьке по соседству с домом. Лакированные, накрытые стеклом витрины магазина содержат настоящие сокровища – множество сортов табака, трубки тридцати разновидностей, кальяны, всякие принадлежности, милые сердцу заядлого курильщика.

Ну вот, а я-то волновалась! Учитель всего лишь хочет пополнить свои запасы трубочного зелья. Никакого криминала.

Я уже подумывала о том, чтобы вернуться в кафе, но вдруг, повинуясь внезапному импульсу, толкнула старинную дверь и вошла в магазин. От Васи исходил аромат жертвы. Прекрасно понимаю близнецов! Этот парень так и напрашивался на то, чтобы над ним подшутили. Я встала за спиной учителя, изучающего сорта трубочного табака, и негромко посоветовала:

– Берите яблочный, Василий, не ошибетесь!

Жаль, что я давно вышла из возраста близнецов. Эффект, который произвели мои слова, трудно было описать словами. Учитель подскочил на месте, выронил табак и издал какой-то блеющий звук, точно перепуганная овца.

– Извините, Василий. Я не хотела вас напугать, – соврала я, подавая учителю выпавший сверток. Педагог уставился на меня кроткими голубыми глазами, и мне стало стыдно. Нашла над кем шутить!

– Что вы здесь делаете?! – неуверенным голосом спросил Василий.

– Да так, жду близнецов, они до двух в школе. А вы?

Педагог затравленно оглянулся, как будто он был связным, а я только что провалила ему явку.

– Ладно, Василий, я, пожалуй, пойду. Увидимся!

Я двинулась к двери.

– Подождите, – в спину сказал мне педагог. – Послушайте, вы можете не говорить дома… не говорить Катерине Ивановне, что видели меня здесь?

Я смотрела на парня во все глаза. На вид ему лет двадцать пять – двадцать семь. И он прячется от Гольцовой, чтобы покурить, как порочный пятиклассник от строгого директора?!

– Конечно, я никому ничего не скажу, – пообещала я и покинула магазин.

Без четверти два я стояла во дворе лицея. Семен Степанович подъехал вовремя. Он помахал мне рукой, я кивнула и вошла в вестибюль. Мелодично прозвучал звонок – он исполнил начало какого-то музыкального произведения, кажется, это был Моцарт. Никакого сравнения со звонком времен моего детства – тот звучал, как пожарная сирена, пронзительно и на редкость противно. А этот просто ласкал слух.

По лестнице стали спускаться дети – от первоклашек, скакавших через три ступеньки (один даже съехал по перилам), до вполне солидных юношей и девушек, только стильная форма которых выдавала то, что они еще школьники.

Сначала поток детей был плотным, и я вертела головой, боясь пропустить своих подопечных. Потом он начал редеть и вскоре прекратился совсем.

Ани и Антона не было.

Я двинулась к лестнице, но меня остановил охранник, выросший передо мной, как по волшебству. Очевидно, вестибюль просматривался с мониторов.

– Вы к кому? – бдительно осведомился охранник.

– Я ищу Гольцовых, Антона и Анну, учеников третьего класса, – пояснила я. – Они не могли остаться в классе?

– Сейчас посмотрим. – Охранник пробормотал что-то в микрофон закрепленных на голове наушников. Спустя минуту ему ответил далекий квакающий голос.

– Нет, в классах никого не осталось. – Теперь охранник смотрел на меня подозрительно: – Кто вы такая? У Гольцовых нет охраны.

– С сегодняшнего дня есть, – сообщила я парню и отошла в сторону. Что мне делать – звонить Катерине, рискуя вызвать у бедной матери сердечный приступ, или попытаться разыскать детей самостоятельно? И это в первый же день работы!

– Я сейчас вернусь, – предупредила я охранника и вышла из здания. Посмотрим, может быть, близнецам удалось меня одурачить или я попросту не разглядела их в толпе детишек, и теперь ребята мирно ждут меня в машине… Я подошла к автомобилю. Он был пуст.

Я вернулась в здание лицея. Охранник двинулся мне навстречу. Руку он держал на заднем кармане. Не знаю, что у него там было, но проверять не хотелось.

– В этом здании пропали дети, – сказала я, стараясь сохранять спокойствие. – Я не выйду отсюда до тех пор, пока не выясню, кто их забрал.

Охранник смерил меня оценивающим взглядом и вызвал подкрепление. Не знаю, чем кончилось бы наше противостояние – я всерьез собиралась поставить это заведение на уши! – но тут один из охранников схватился за наушник и закричал:

– Пошел сигнал! Четвертый передает, пошел сигнал с датчика движения на третьем этаже!

Тут самый солидный дядька – очевидно, старший смены – подал голос:

– Второй сообщает, видит детей на мониторе. Вылезают из шкафа для пособий в классе биологии. Спускаются к нам. Отбой!

Я перевела дыхание. Значит, милые детишки решили просто подшутить надо мной. Проверить мои нервы на прочность!

Аня и Антон не торопясь спустились по лестнице. На личиках близнецов сияли невинные улыбки, ресницы были скромно опущены. Ну, чистые ангелочки!

Мне пришлось напомнить себе самой, что в мои задачи не входит воспитание и тем более перевоспитание этой парочки. Я должна обеспечить безопасность близнецов, а не заботиться об их моральном облике. Поэтому я и виду не подала, будто чем-то недовольна. Я приветливо улыбнулась детям и сообщила, что машина ждет. Близнецы переглянулись. На их мордашках проступило легкое разочарование. Ничего-ничего, мы еще сработаемся. Обычно так и происходит. В моей практике встречались клиенты и похуже, чем десятилетние эгоцентрики…

Семен Степанович как ни в чем не бывало сидел на водительском месте. Я запустила близнецов в машину, проследила, чтобы оба пристегнулись. Села на свое место и только тогда тихо спросила:

– Где вы были?

Семен Степанович растерялся:

– Так я это… отлить ходил. А что, нельзя?

Близнецы дружно захихикали. Говорить шепотом шофер явно не умел. Степаныч так простодушно смотрел на меня, что я махнула рукой и скомандовала:

– Поехали уже.

Кажется, инструктаж по технике безопасности мне придется проводить со всеми, включая повариху и садовника…

Обратная дорога прошла без приключений. В особняк мы прибыли как раз к обеду. Надя накрывала в столовой.

– А вы можете пройти на кухню, там для вас накрыто, – сообщила мне повариха. Я кивнула и отправилась куда послали. В кухне было очень чисто и очень просторно. Гудела огромная вытяжка. На столе исходила паром кастрюля с ухой и еще что-то в судках под стальной крышкой.

За столом уже сидел Глеб. Охранник азартно потирал руки – парень явно был не дурак покушать. Тяжело ступая, вошел Степаныч и уселся на свое место. Последним к столу прибыл учитель. Василий был бледен, руки его мелко дрожали. Кажется, он еще не отошел от утренних переживаний. Педагог бросил на меня умоляющий взгляд. Пришлось послать ему через стол успокаивающую улыбку. Ничего, мол, я тебя не выдам! Только после этого Василий уселся на стуле и расстелил салфетку на коленях.

Вошла Надя. Она, видимо, уже успела обслужить хозяев и теперь была готова позаботиться о «помощниках по хозяйству». Повариха принялась разливать уху, причем Глебу она выделила двойную порцию, приговаривая: «Кушайте, кушайте!»

К ухе полагались еще и расстегаи, каждый размером с мужскую ладонь. Я поняла, что голодна как волк, и накинулась на еду. Уф, до чего же вкусно! Я сыто откинулась на стуле, и мы со Степанычем обменялись добрыми счастливыми улыбками. Но тут Надя сняла крышку с металлической кастрюльки:

– А судачки? На второе сегодня томленые судачки!

– Надя, вы потрясающе готовите! – совершенно искренне призналась я, когда с судачками было покончено. Надя немного подобрела – любому профи приятно, когда признают его заслуги.

– Это Иван Константиныч завел такие порядки, – сообщила мне повариха, невзначай прислоняясь к плечу Глебушки. – Они, когда за границей жили, очень скучали по русской кухне. Особенно когда в Мозамбике служили, то сильно мучились… Вот потому, когда на пенсию вышли, сразу маму мою наняли. Я тогда еще маленькая была, но все хорошо помню. А потом я восемь классов окончила, хотела швеей стать, а Иван Константиныч мне и говорит: «Ты, Надя, глупостями не занимайся. Иди на повара учись, рабочее место тебе гарантировано». И сразу после училища меня наняли вместо мамы, а она в деревню уехала – Иван Константиныч нам домик приобрел.