– Через неделю сын позвонил мне, извинился и спросил, надолго ли я у Нади останусь. Я поняла, он хочет, чтобы я вернулась домой, но я возвратилась обратно только через неделю, когда зять приехал из командировки. Андрей за это время каким-то образом смог нормализовать свое состояние, перестал пить, прибрался в квартире, чего раньше никогда не делал. Мне казалось, что он больше никогда ни в кого не влюбится и ни на ком не женится. Но я ошиблась, в его жизни неожиданно появилась Эльза. – Ольга Дмитриевна произнесла это имя так, будто оно было ругательным. – Надо сказать, что сын уже лет пять как не посещал собрания немцев Поволжья, да и с Германом Ильичом после окончания вуза дороги разошлись. Так вот, с Эльзой Андрея свела большая трагедия. Герман Ильич и его жена погибли в автомобильной аварии, а их дочь сильно пострадала. Она даже не смогла присутствовать на похоронах родителей, потому что лежала в больнице. Я знала, что Андрюша навещал ее там, но думала, что это всего лишь жест вежливости – морально поддержать дочь своего научного руководителя. А потом сын привел ее домой и представил мне как свою жену. Не скрою от вас, Таня, я была в шоке. Вы меня понимаете?

Конечно, Эльза не была эталонной красавицей, но и не настолько уродливой, чтобы шокировать своей внешностью. Обычно про таких женщин говорят, что они обладают ярко выраженной индивидуальностью. Скорее всего она была старше Андрея, но максимум на пять лет, что тоже в принципе не является чем-то из ряда вон выходящим. После бурного романа с ненавистной Кристиной и тяжелого расставания с ней Ольга Дмитриевна должна была радоваться, что ее сын наконец-то снова созрел для создания семьи. Или она хотела, чтобы он вернулся к первой жене и ребенку?

Не дождавшись моих комментариев, Ольга Дмитриевна продолжила:

– Каждая мать желает для своих детей лучшей доли. Уж не знаю, почему у Андрея не сложилась жизнь с Сашенькой. Лично я в ее измены не верю. Просто Андрей никогда не лежал в больницах, ему сложно понять, что у ночных медсестер совсем нет времени на всякие шуры-муры. Пока Арнольдик был еще маленький и не ходил в садик, Саша не могла в дневную смену работать. Надо было еще немного потерпеть, но Андрей не смог. Они даже ради сына не сумели сохранить семью. Хорошо, что Сашенька не запрещает мне общаться с внуком. А вот с Эльзой мы совершенно чужие.

– Простите, Ольга Дмитриевна, но я так и не поняла, чем именно Эльза вас шокировала, – мои слова вызвали недоумение на лице собеседницы. – Да, она, конечно, далеко не красавица и скупа на эмоции… Вас расстроило то, что она увезла Андрея за границу?

– Танечка, милая, об этих планах я узнала несколько позже. То, что Эльза страшненькая, выше Андрея на полголовы и старше его на четыре года, с этим еще можно было смириться, но вот с ее… инвалидностью – не просто. В результате той жуткой аварии, в которой погибли Герман Ильич и его жена, Эльза стала инвалидом. Ей ампутировали часть ноги. У нее протез стопы. Разве вы это не знаете? – удивилась Ольга Дмитриевна, и я мотнула головой из стороны в сторону, подтверждая, что слышу об этом в первый раз. – Да, сейчас можно это и не заметить. Она все время ходит в брюках и почти не хромает. В Германии Эльзе сделали очень хороший протез, плюс она прошла там несколько курсов реабилитации. Но тогда мой сын назвал своей законной женой калеку на костылях. Он знал, что я буду против этого брака, поэтому расписался с ней втихаря. Я не могла понять, да и сейчас не понимаю, почему именно мой сын стал ее мужем. Когда она была здорова, он не обращал на нее никакого внимания. Значит, вы, Татьяна, ничего не знали о ее инвалидности?

– Нет, мы общались с Эльзой в гостиничном номере, и она все время сидела за столом.

Откровенно говоря, в процессе общения с фрау Штоль я обратила внимание на некоторые странности в ее поведении. При своем волевом характере она посетовала на то, что не может обивать пороги кабинетов. Да и спуститься на первый этаж гостиницы, где стоял банкомат, чтобы снять наличные, для нее тоже было проблемой. Она не встала из-за стола даже для того, чтобы проводить меня. Оказывается, все дело было в ее инвалидности. Моя клиентка старалась не перегружать себя физически, а также не хотела, чтобы я узнала о ее протезе ноги. Тем не менее Эльза не могла не понимать, что ее свекровь, с которой я собралась встречаться, обязательно обо всем расскажет. Или на то и был расчет? Самой говорить об этом сложно, проще возложить информационную миссию на кого-то другого.

– Любая другая на месте Эльзы могла бы пропасть, а она взяла в кулак всю свою волю и не впала в отчаяние. Я видела, что ей очень тяжело, но она никогда не позволяла себе вызывать к себе жалость. Как это ни странно, но Эльза была идеальной женой для моего сына, – продолжила свои откровения Ольга Дмитриевна, не на шутку удивив меня этим признанием. – Она дала ему то, что не смог дать никто – ни Сашенька, ни Кристина, ни я, ни Наденька. Мы все хотели его переделать, а Эльза воспринимала Андрея таким, какой он есть. Она была для него не только женой, но и матерью, старшей сестрой и даже другом. Она ставила во главу угла его интересы, желания, привычки, настроение. Все вертелось вокруг его персоны. Конечно, Эльза все решала сама, но говорила: «Надо спросить у Андрея… Как скажет Андрюша… Мой муж это не одобрит».

– Мудро, – заметила я.

– Моему сыну это очень нравилось, – продолжила Ольга Дмитриевна не без ревности. – Рядом с ней Андрей стал избавляться от своих детских комплексов, он старался быть ей опорой. Возможно, я смогла бы проникнуться к своей второй невестке теплыми чувствами, но не успела, так как не часто ее видела. Андрей сразу же переехал жить к ней в Тарасов. После смерти родителей Эльзе досталась трехкомнатная квартира. Только я смирилась с женитьбой сына, как он, фигурально выражаясь, снова ударил меня обухом по голове, поставив перед фактом – мы с женой переезжаем на постоянное место жительства в Германию, все документы уже готовы, покупатели на квартиру найдены. Я понимала, что это прихоть Эльзы. В Кельне уже несколько лет жил ее родной дядя, он успел обзавестись там собственным бизнесом. Вот он и позвал к себе племянницу, ближе которой у него никого не было. Вскоре Генрих, брат Германа, умер от онкологического заболевания. Думаю, приглашая Эльзу к себе, он уже знал, что долго не протянет. Она унаследовала не только его дом, но и бизнес.

– Что это за бизнес? – поинтересовалась я.

– Канцтоварный магазин. Эльза по образованию бухгалтер, и дядя еще при жизни доверил ей финансы своей фирмы. А мой сын подключился к бизнесу уже после его кончины. По словам Эльзы, Андрей оказался хорошим руководителем. Думаю, так и было. Сын приехал, и я поняла, что он наконец повзрослел, перестал искать поводы для мелочных обид, научился брать на себя ответственность. Я смотрела на него и радовалась, что в его жизни наконец все наладилось.

– Скажите, а чем Андрей занимался в Тарасове?

– Сначала мы с ним съездили на такси на одно кладбище, где похоронен его отец, потом он поехал на другое, тарасовское, к родителям Эльзы. Я не смогла его сопровождать, у меня давление резко упало. На следующий день Андрей гулял по городу, много фотографировал, чтобы показать Эльзе, как изменился Тарасов. А затем он стал наносить визиты своим старым знакомым. Андрей уходил утром, а возвращался вечером, а однажды не вернулся. Я сразу почувствовала неладное, – на глазах моей собеседницы выступили слезы.

– Ольга Дмитриевна, а сын говорил вам о том, с кем встречался, как проходили эти встречи, а главное – какие планы у него были на тот день… на двадцатое июня. Почему он вдруг оказался в Трущелихе?

– Я не знаю, что заставило его поехать в этот дачный поселок. Никогда не слышала, чтобы у кого-то из его знакомых была там дача. Разве что кто-то из бывших сотрудников Андрея приобрел в Трущелихе загородный дом за последние три года. Мой сын говорил, что он собирался встретиться со своими прежними коллегами и в первую очередь с Сергеем Захаровым. Это его давний приятель, они еще в институте вместе учились, потом работали в комитете, правда в разных отделах. Конечно, за все это время между ними не раз кошка пробегала, но ближе товарища у моего сына все равно не было.

– А из-за чего они ссорились? – поинтересовалась я.

– Обычно из-за разных мелочей. Но в последний раз повод был, можно сказать, серьезный. Сергей занял у моего сына достаточно крупную сумму, а отдать Андрею деньги до того, как он уехал в Германию, не смог. Собственно, они и договаривались, что Захаров выплатит всю сумму в течение года, но Андрюше деньги понадобились раньше, этот переезд требовал немалых трат.

– Понимаю.

– Так вот, Сергей зашел к Андрею за два дня до его отъезда, отдал некоторую сумму, а остальное пообещал перечислить ему на карту. Мой сын согласился. Эльза услышала этот разговор, позвала Андрея и выразила предположение, что Сергей даже не думает погашать долг полностью. Сын послушал ее, вернулся в гостиную, где ждал его приятель, и потребовал вернуть все деньги за оставшиеся два дня. Захаров сказал ему: «Ты стал подкаблучником своей хромоножки». Андрея это, как вы понимаете, Таня, не могло не задеть, и ребята подрались. Они могли бы здорово покалечить друг друга, но вмешалась Эльза, огрев Сергея своим костылем. Тот ушел раздавленный морально и физически. Одну часть этой истории я узнала от Андрея, а вторую – от Захарова. Сергей пришел ко мне через несколько месяцев после отъезда Андрея с Эльзой в Германию и принес оставшуюся часть долга, сказав, что у него и в мыслях не было прикарманить эту сумму. Не зная никаких германских реквизитов, Сережа попросил меня каким-то образом отослать сыну деньги. Я связалась с Андрюшей по телефону, он сказал, чтобы я оставила эти деньги себе, потому что по европейским меркам это смешная сумма и мне она нужнее, чем ему. Мне те деньги действительно пригодились, я на них сделала ремонт в квартире.

– Обида на Захарова тем не менее могла остаться, – заметила я, – ведь он оскорбил его жену.

– Сережа признался мне, что очень сожалеет о сказанном. Просто слетело с языка. Я сказала, что любую ситуацию можно исправить, и дала ему номер телефона Андрея. Сын потом говорил мне, что Захаров ему звонил, извинялся. Конфликт был улажен. Сын встречался с ним и сказал, что они неплохо пообщались. Подробностей не рассказывал, но я думаю, что их встреча носила дружеский характер. Андрей выглядел спокойно, ничто не указывало на то, что они выясняли отношения, ссорились.

– Понятно. С кем он еще встречался?

– К Наде заходил, к своей сестре, он ведь младшую племянницу не видел, она родилась, когда Андрей уже полтора года жил в Кельне. К Саше тоже ходил, хотел с сыном пообщаться, но Арнольдика не застал, он отдыхал в детском лагере, – Ольга Дмитриевна поджала губы, и я поняла, что она мне что-то недоговаривает.

– Как ваш сын пообщался с первой женой? – уточнила я.

Моя собеседница, до этого охотно рассказывавшая обо всем подряд, медлила с ответом на этот вопрос. Я не торопила. Несколько минут она боролась с собой, а потом все-таки проговорилась:

– Вот с Сашенькой Андрей действительно поссорился. Мой сын отправился к ней без предупреждения, но с двумя пакетами подарков для сына – там и одежда была, и планшет, и радиоуправляемая игрушка. С Сашей они встретились во дворе дома. Она гуляла со своей маленькой дочкой от второго брака. – Ольга Дмитриевна сделала небольшую паузу. – Александра сказала, что Арнольда нет в городе. Подарки для него она не только отказалась принять, так еще и потребовала, чтобы Андрей отказался от сына, предоставив возможность ее нынешнему мужу усыновить Арнольдика, дать ему свою фамилию и отчество. Сын вернулся домой в бешенстве и сказал, что отсудит у Сашки сына и увезет его в Германию.

– Вы полагаете, это действительно входило в его планы или это был просто эмоциональный всплеск?

– Не знаю, – развела руками Ольга Дмитриевна. – Во всяком случае, в моем лице он не нашел поддержки. Хотите – верьте мне, хотите – нет, но я отругала за это сына. Я ведь часто общаюсь здесь со своим внуком. А если сын его увез бы в Германию, когда бы я еще его увидела? Еще неизвестно, как Эльза на это отреагировала бы. Не думаю, что ей нужен чужой ребенок. Может, она своего еще родила бы… Да и Саша тоже хороша! Как можно требовать от родного отца отказаться от собственного ребенка? Тем более Арнольдик уже не маленький и он знает, что Анатолий ему не родной отец. Я потом звонила Александре, хотела обсудить эту ситуацию, но она не отвечала на мои звонки, сбрасывала их. Когда с Андреем это случилось, я, признаюсь вам, Танечка, даже забыла, что Саше надо сообщить о похоронах. Но Надя, оказывается, к ней накануне заехала и рассказала, что Андрюши больше нет. Она тоже поддерживала отношения и с Сашей, и со своим племянником.

– Александра присутствовала на похоронах?

– Да, но на кладбище не ездила, пришла, выразила нам свои соболезнования, постояла минут десять у гроба и ушла, сказав, что оставила дочку с соседкой, но ей надо поскорее вернуться, чтобы покормить ее. Малышке всего четыре месяца.

– Ясно.

– Утром, когда я видела Андрея в последний раз живым, мы как раз о Саше и говорили, точнее, о судьбе Арнольдика. Сын сказал, что ему будет лучше в Германии, что там его ждут большие перспективы.

– То есть Андрей снова собирался встретиться со своей первой женой и попытаться уговорить ее отпустить Арнольда с ним в Германию?

– Нет, не думаю, что он именно в тот день собирался к Саше. Сын сказал, что Арнольдик скоро вернется из лагеря, и тогда он сам его спросит, хочет ли он поехать с ним в Кельн. И потом я не уверена, что он успел согласовать это с Эльзой. Без ее согласия Андрюша не стал бы вплотную заниматься этим вопросом.

– Скорее всего, что так, – согласилась я. – Скажите, а с кем еще ваш сын собирался встречаться? Может, с Кристиной?

– Не думаю. Я между делом сказала ему еще в первый день, что видела Кристину прошлой зимой с огромным животом, что она, должно быть, замужем, ребеночек у нее. Сын заявил, что его это совершенно не интересует. Думаю, так оно и было. Переболел он этой Кристиной как ветрянкой, иммунитет у него против нее выработался. Вот что, Татьяна! – всплеснула руками Ольга Дмитриевна. – В то утро Андрей какую-то папку с бумагами искал, все перевернул в своей комнате. Я хоть там сделала ремонт, но все Андрюшины вещи оставила. Мало ли. У него ведь и с Эльзой могло что-то не срастись, и сын обратно бы вернулся.

– Что именно он искал?

– Сказал, что какую-то папку с важными бумагами. Что за бумаги, зачем они ему вдруг понадобились, я так и не поняла.

– Он нашел ее?

– Не знаю, я в магазин ушла, а когда вернулась, Андрея дома уже не было. Больше я его живым не видела.

– Ольга Дмитриевна, вы можете мне дать адреса? – спросила я, начиная сворачивать разговор.

– Какие адреса? – моя собеседница непонимающе уставилась на меня. – Германские, что ли?

– Нет, местные – Александры, Сергея.

Адрес своей первой снохи Ольга Дмитриевна знала наизусть, а вот назвать координаты Захарова она затруднилась.

– Андрей сказал, что Сергей сейчас у гражданской жены живет. Ее, кажется, Алиной зовут. Адреса я не знаю, да и телефона тоже. Смартфон сына мне пока не отдали, сказали, что это – вещдок, что его только после суда вернут, если, конечно, будет кого судить. Неужели действительно так положено?

– Да, в памяти смартфона в самом деле может содержаться очень важная информация.

– Не понимаю, почему нельзя переписать эту информацию и вернуть телефон? Андрей много им фотографировал. Сын так и не успел показать мне свои снимки, там и немецкие были фотографии, и местные. Я бы очень хотела посмотреть их, узнать, по каким местам ходил мой сын, что его интересовало.

– Вы не переживайте, вам обязательно вернут смартфон, надо только подождать.

– Подождать, – задумчиво произнесла Ольга Дмитриевна. – Однажды я ждала Андрея, когда он на минуточку забежал к Сергею. Они тогда еще в институте учились. Мы с сыном к Наде ездили, она ведь в Тарасов после замужества переехала… Я могу дать вам старый адрес Захарова, там, наверное, его родители живут, точнее, отец. Мать умерла. Сергей ведь тогда деньги на лечение матери занимал.

Ольга Дмитриевна была еще не прочь поговорить, но я напомнила ей, что жду адрес Захарова. Она объяснила мне, как найти нужный дом, и назвала номер квартиры. Я поспешила попрощаться с ней, но обещала позвонить, если у меня появятся новые вопросы.