Представление мы начали еще в квартире. Нарочно громко разговаривая, мы вышли на лестничную площадку и, не умолкая, позвонили в соседнюю дверь. Мне хватило бы одного взгляда на Машу, чтобы понять, как действовать дальше. До момента, когда дверь открылась, я успела собраться в комок, чтобы при необходимости среагировать по ситуации. Надеяться я могла только на себя, ни на кого больше. Оружия у меня с собой никакого не было, за что я очень себя ругала. Некстати вспомнила слова спарринг-партнера по карате, которому, увлекшись, засветила в переносицу, а через пару секунд пересчитала почки. Жутко испугалась тогда, когда он рухнул сначала на колени, а потом и вовсе упал ничком, но он ржал, лежа на татами, корчась одновременно и от боли, и от смеха: «Иванова, твое прозвище Зверь! Я тебе денег, что ли, должен? Ты ж не с бомжарой за место на помойке дерешься! Ох, е…»

– Кто? – прозвучал из-за двери уже знакомый мне голос.

– Это Юля, открой, пожалуйста, – подала голос подруга.

Маша приоткрыла дверь, оставив очень небольшой проем, который собой же и заслонила. Черт-те что, подумала я. Вернись, удача, мне же нужно заглянуть в эту квартиру. Это ж надо, чтобы так не везло, а!

Она была чуть ниже меня ростом. Вполне себе милая девушка, при желании даже школьницей не назовешь. Светлые прямые волосы. Белая футболка, серые штанишки. Идеальный макияж.

Стервозностью от нее несло за версту. Не очень приветливое выражение лица. Вопросительный взгляд сначала в сторону соседки и только потом в мою. Взлетевшая вверх бровь. Все буквально кричало о том, что этот дивный вечер она проводит не одна.

Учась в далеком четвертом классе, я, помнится, записалась в хор, куда набирали всех подряд. Нас вызывали по одному в сторонку и просили что-то спеть, чтобы понять, есть ли у претендента музыкальный слух. Помню, как задорно исполняла «Морячку» и топала ножкой по истертому ковровому покрытию школьного актового зала. А еще помню, что мне сразу же после того, как я замолчала, посоветовали заняться спортом, мол, прослушивали меня по ошибке, а так-то хор уже укомплектован. Зато вон как ножкой я умею, поэтому стоит тренировать не голосовые связки, а икроножные мышцы. Потом я шла по коридору и не понимала, почему прослушивание продолжается, ведь мне только что сказали, что в хоре больше нет мест.

К чему это я вспомнила? К тому, что давно не использовала в расследовании свой великолепный голос.

– Здравствуйте, – сказала я, подняв голос на пару октав выше. Даже Юлька вздрогнула. – Я подписи собираю. Наш двор хотят застроить, дома снести, но сначала я бы хотела пожаловаться на дворников. Вы что-нибудь желаете добавить? Вот соседка ваша уже расписалась. А дома есть еще кто-то, кроме вас? Пусть и они распишутся. Больше соберем – больше получим.

Маша посмотрела на Юлю, после чего перевела взгляд на меня.

– Вы кто? – спокойно спросила она.

– Выступаю от имени жильцов микрорайона! – продолжала я митинговать.

«Если спросит название микрорайона, то мне хана, – пронеслось в голове. – Быстро пудри мозги человеку, не останавливайся!»

– У вас наверняка есть претензии к тем, кто обязан следить за порядком и чистотой, – только что выдуманный бред лился из меня аки песнь. Главным было не тормознуть в середине фразы. – Алкаши вон в песочнице живут. Вековые дубы вырубают.

– Алкаши вырубают вековые дубы? – уточнила Маша.

– Где? – не поняла я.

– Ну, вы сказали, что алкаши вырубают вековые дубы, – захлопала ресницами девушка. – В песочнице.

– Не говорила я такого.

– Только что говорили.

Эта девочка, подумала я, далеко пойдет. Ну, сейчас я устрою ей один-один.

– Зачем, спрашивается, кому мешали? – выла я дальше.

– Алкаши? – уточнила Маша.

– Оставьте алкашей в покое, они тоже люди! – прекратила я этот сюр. – Контейнеры с мусором вывозят раз в сто лет. Запах такой, что…

– Они еще и контейнеры с мусором вывозят раз в сто лет? – не унималась Маша.

– Кто? – выдавила я.

– Алкаши, – припечатала Маша.

Юлька издала горлом странный звук.

– Наконец-то! Гнать сволочей с земли нашей с их помойкой поганой! – прогремело откуда-то сбоку. Я чуть не упала от такого поворота событий. И как я не услышала, что к нам кто-то подкрался?

Мы обернулись на голос. Маша даже вышла на площадку, не прикрыв за собой дверь. Я быстро зашла за Юлькину спину. Со стороны лестницы к нам приближалась старуха, которую с трудом можно было идентифицировать как героя наших дней. Скорее, героя сказок, которые даже детям не читают, потому что они жутко страшные. Старуха, видно, долго собиралась выйти «в люди». На ней была некогда белая мужская рубашка с кокетливо расстегнутой верхней пуговкой и старое зеленое байковое одеяло в пол, заменяющее юбку. Ансамбль венчала розовая чалма, сделанная из шерстяного шарфа, из которого время выдрало длинные спутанные нитки. Завершала картину одинокая лыжная палка, которая служила старухе опорой и, возможно, орудием убийства нерадивых дворников. У меня сложилось такое ощущение, что это пилигрим, а не современная пенсионерка.

Юля пришла в себя первой.

– Анна Петровна, – решительно произнесла она, – добрый вечер. Вы снова из дома убежали?

Старуха молча стояла около лестницы. Видимо, сказала все, что хотела.

– Ой, а вы тут тоже проживаете? Я непременно к вам зайду, – пообещала я Анне Петровне. – И мы поговорим, правда? Из какой вы квартиры?

– А тебе-то что? – закричала Анна Петровна в мою сторону. – Все вы заодно! Ты кто? Я тебя не знаю.

– И не надо, – успокаивающе произнесла Юля. – Никто вас беспокоить не будет, но очень вас прошу, возвращайтесь домой.

Удивительное дело, но старуха прислушалась к Юлиным словам. Медленно развернулась и стала спускаться по лестнице. Причем делала это очень тихо.

– Это только кажется, что она не в себе, – подала голос Юлька. – Все понимает, вон, до сих пор каждый день сбегает из дома гулять на лестницу. Потом устает и возвращается обратно.

– Ну, так что, подпишете петицию? – обернулась я к Маше.

– Нет, – отказала она. А я уже протянула ей заранее разграфленный лист, радуясь тому, что не поленилась и нарисовала на нем хоть что-то, похожее на таблицу. Рано радовалась. – Меня не беспокоят дубы. Только люди.

И хлопнула перед нашими носами дверью.

К Юле я возвращаться не стала. Во-первых, я активистка, мне еще вон сколько квартир обойти надо. Во-вторых, удача, наконец, решила повернуться ко мне передом, а не задом. Пока Юля разговаривала с Анной Петровной, я успела бросить взгляд внутрь Машиной квартиры, где с огромным удовольствием заметила брошенный на пол рюкзак и стоящие рядом несколько пар разномастных кроссовок. Вряд ли Маше грозила опасность. Плохие люди не станут разуваться и выпускать пленницу за порог. Скорее, она просто устроила себе отдых с друзьями, пока брата нет. А вообще-то, отчаянный ребенок. И даже не боится, что Сергей нагрянет и всех прибьет. Так смело ведут себя, если точно уверены, что их не застукают.

Я как раз остановила свою «девятку» на светофоре, когда в голове вдруг четко оформился вопрос, ответить на который пока что было некому.

Где же тебя носит, Серега Бураков?

…

По пути домой я вспомнила, что надо бы купить пачку сигарет – судя по тому, что я узнала, не усну я долго, буду пасьянсом раскладывать мысли до тех пор, пока не сойдутся. С одной стороны, вечер удался: я познакомилась с Машей, перекинулась c ней парой слов, а также успела за весьма короткий отрезок времени засунуть нос в ее частную жизнь. Юлька – ох, как же мне повезло в этом! – никогда не была параноиком, который на ровном месте лепит собственные ничем не подтвержденные, безосновательные, лишенные логики и здравого смысла догадки. С теми, кто любит делать безудержные выводы, если честно, одна беда. Такую чушь несут, что впору справку выписывать. И порой не поймешь, где правда, а где вымысел. Но Юлька хоть и разволновалась, но с рельсов не сошла и помогла мне во многом.

Передо мной возник дорожный знак, указывающий на поворот, и я послушно свернула направо. Вскоре я уперлась в автостоянку перед огромным зданием торгового центра. Решив побродить по магазинам и, может быть, что-то купить, я вывернула руль в нужную сторону.

Медленно дефилируя по полупустым коридорам мимо витрин и торговых стоек с зонтами, наручными часами и полезными для здоровья сухофруктами, я чуть было не пропустила вход в супермаркет. История о пропавшем брате увлекла меня не на шутку. Предположений было не так много, а поведение Маши не лезло ни в какие ворота. Вспоминая ее тон, взгляд, вздернутую бровь, сарказм, граничащий с хамством, я понимала, что эта девчонка очень непростая. И даже я со своим арсеналом частного сыщика вряд ли смогу что-то из нее вытянуть. По доброй воле информацию Маша не отдаст. Здесь «добрый полицейский» не прокатит.

– Остается припугнуть. Дело говорю? – спросила я у молодого мужчины, который одновременно со мной зашел в супермаркет.

– Конечно, – весело ответил он и пошел по своим делам.

Обожаю таких людей! Один из способов узнать четкий и, главное, верный ответ на свой вопрос состоит в следующем: вы должны задать этот вопрос совершенно незнакомому вам человеку. Если повезет, то вам ответят. Если повезет вдвойне, то ответят искренне. А если ответ вас удивит, то это уже бинго. Иными словами, некий неизвестный субъект способен приоткрыть вам именно ту дверь, в которую вы бы в жизни не стукнулись, но за которой находится именно то, что вы ищете.

Таким образом работают и кости, которых под рукой у меня сейчас не было. И я бы, конечно, поблагодарила затерявшегося среди овощных прилавков благодетеля, но его уже и след простыл.

…

Следующий день я решила начать с телефонных допросов.

– Владимир Сергеевич, уделишь мне пару минут?

Кирьянов в этот момент мог быть занят, а мог быть свободен, как ветер в поле. Последнее было маловероятно, но разве это когда-то являлось для меня препятствием? Ладно. Являлось. Хорош врать самой себе, Кирю я безмерно уважаю за многое. В том числе и за то, что он не работает – пашет, а уж когда припрет, то может на работе и заночевать. Были времена, когда мы делили один бутерброд на двоих, а это дорогого стоит. И дергаю я уважаемого подполковника лишь в самые непростые моменты.

– Пару минут? – уточнил Кирьянов. – Попробую.

– Извини, очень надо, – попросила я.

– Говори.

– Юля ведь тебе все успела рассказать?

– Прошлась по поверхности, – ответил он. – Чем могу помочь?

– Значит, ты в курсе.

– Повиси, я быстро.

Я слушала, как на том конце трубки затухает звук удаляющихся шагов – пол в кабинете Кирьянова уже сто лет назад заковали в старый паркет, а акустика в помещении была прекрасной. Он скоро вернулся, сказал, что может посвятить мне остаток своих свободных пяти минут, и я не стала откладывать дело в долгий ящик.

– Не мог бы ты узнать, не заявлял ли кто-то об исчезновении Сергея Буракова в органы?

– Это все? Только имя и фамилия? Ни года рождения, ни адреса?

– Имени будет достаточно. Не думаю, что на данный момент в пропавших числится еще один Сергей Бураков.

– Детский сад, Тань. Что-то еще о нем известно?

– Я в процессе. Узнай все, что можно, а?

– За какой период смотреть заявы? – уточнил Кирьянов.

– Пусть будет неделя.

– Это все?

– Пока все. Но, скорее всего, ненадолго.

– Не удивила… Да!

А вот это уже было сказано не мне. Стало понятно, что к Кирьянову кто-то пришел. Пришлось откланяться.

На очереди стоял звонок Юле, с которой я не общалась со вчерашнего вечера. Уезжая от нее, я просила непременно сообщить, если что-то произойдет или у соседей, или у нее. Она могла что-то вспомнить, чем-то дополнить эту историю. Обычно упускаешь много важных деталей, если вынужден действовать быстро, без репетиций, что и имело место вчера.

Юля ответила сразу и заговорила первой:

– Тань, я как раз тебе набирать хотела.

– Читаешь мысли, – подбодрила я ее. – Что-то случилось, да?

– Нет. Ничего нового. Хотя, не знаю, может, случилось. Не знаю.

Юлькино волнение оказалось весьма заразным.

– Он вернулся?

– Кто?

– Юль, соберись, дорогая. Очень прошу. И если ты хочешь рассказать мне что-то важное, то давай все и сразу, пока ты ничего не забыла.

– Я же говорила, что стены тонкие, – вкрадчиво начала подруга. – Слов не разобрать, но звуки, бывает, хорошо слышны. Да и дверь у меня не слишком основательная. В общем, – Юлька понизила голос, – целая трагедь. Я легла уже спать, легла довольно поздно. Сама понимаешь, во всем доме тишина. И, конечно, любой звук в этой тишине становится в разы громче. Понимаешь, о чем я? Нет? Ну, Тань! Вот знаешь, никогда бы не подумала, что буду подслушивать разговор двух людей, стоящих около лифта. Стыдоба. Но, Тань! Тань, ты здесь? Они разговаривали. Я к глазку, а там – они. Он бубнил, но подъезд-то тоже гулкий, и Маша не так уж и орала, но был один момент… Сейчас объясню.

– Кто он? – не поняла я. – Сергей?

– Да не Сергей, откуда ему взяться-то? – раздраженно ответила Юлька. – Машин друг, если я все верно поняла. Короче, я сопоставила, – подруга перешла на конспиративный шепот. – Смотри. Был момент, когда я услышала, о чем они говорят. Парень спросил: «Ты завтра дома одна?» А она ему: «Надеюсь». И он ее так к себе притянул. О чем это все говорит?

– Ни о чем это не говорит, – отрезала я.

– О том, что она не в курсе, когда брат вернется домой, ну ты что? – обиделась Юлька.

– Повторюсь: ее ответ ни о чем не говорит. Хочешь, без ножа зарежу? Они могли сделать с ним все, что угодно, а потом разыгрывать из себя милых детишек. Говоришь, Сергей сильно доставал Машу своим контролем? Вот и результат. Юль, не гони, такое на каждом углу встречается, как бы печально это ни звучало. Давай-ка по существу.

– Он спросил: «Значит, завтра, как всегда?» А Машка ему: «Посмотрим». Он такой: «А его долго не будет?» А она: «Если бы я знала». И дальше, Тань! Дальше самое главное.

Да неужели!

– Есть такое место под Тарасовом, называется Очажки. Коллега дачу там снимала. Название прикольное, сразу и не запомнишь, вот и у меня из головы вылетело.

– А при чем тут какие-то Очажки? Это она про них сказала? Ты не ослышалась? – не поняла я.

– Не она. Парень. Видимо, она ему про них уже говорила, а он еще раз уточнил. А я грамотно подслушивала их в этот важный для нас всех момент. Всю фразу толком не расслышала, но название поселка Маша два раза повторила, поэтому тут ошибки не может быть.

– Спасибо, Юленька. Ты талантище. Информация бесценна.

– Конечно, – судя по тону, подруга наверняка просияла на том конце провода. – Пойду. Если что-то узнаю, то непременно сообщу.

– Буду благодарна.

Конечно, буду. Даже если финал истории будет совсем печальным. Но хотелось бы сначала докопаться до этого финала.

– Очажки, говоришь…

Я тут же полезла в ноутбук. Информацию нашла быстро: только одному-единственному человеку из всех живущих на этой планете пришло в голову обозвать заболоченный хутор, который он решил обживать, Очажками. Именно так, уменьшительно-ласкательно. Случилось это сто лет назад. Интернет умолчал о том, как именно звали этого затейника, и о причине, по которой он решил там обосноваться. Версий было много, но их исследовать я не видела смысла. Хутор со временем превратился в довольно крепкое поселение, разросся до поселка городского типа, но дальше дело не пошло. Может, из-за того, что недалеко от хутора были болота, на которых вдруг вымахал лес.

Я не стала медлить, да и не тот был случай, чтобы спокойно раскладывать все по полкам. Появился реальный шанс пробить стену неизвестности, а значит, стать ближе к тому, кого упорно не хотят искать.

Я бросила в сумку пачку чипсов, кошелек, телефон. Подумав, аккуратно положила туда «макарыча», коробочку с парой «жучков». Туда же отправила газовый баллончик, электрошокер и пластиковые наручники-стяжки.

Что ж, надо ехать в Очажки.

Кирьянов меня не ждал. Да и я понимала, что могу его не застать, но вот повезло. Загнав свою машинку на стоянку для сотрудников, я прошла к зданию и наконец остановилась перед знакомой дверью. Хотела уже постучать, как вдруг из-за нее донесся рев, который явно принадлежал моему давнему другу Кире. Он рвал голосовые связки так мощно, что из соседнего кабинета высунулась чья-то голова с обалдевшими глазами, но тут же убралась обратно, увидев меня, стоящую с поднятой рукой перед дверью, за которой бушевал огнедышащий дракон.

– А я сказал, что нельзя этого делать! – гремел подполковник. – Ты голову мне на отсечение не давай! Ты свои мозги активируй, душа моя! Нет, не знаю! Я подписал – делай! Или уволю к маме!

И тишина. Вот будь я тут впервые, вросла бы спиной в стену. Я помню Кирьянова в гневе – хоть всех святых выноси. Не хотелось бы нарваться снова. Пришлось крепко задуматься насчет неотложности визита. Может, лучше удалиться? По пути в Очажки наберу ему, поговорим по-челове…

Дверь распахнулась с такой силой, что впечаталась в стену. Увидев меня, Кирьянов рявкнул:

– Заходи, я скоро!

И пошел куда-то по коридору.

Раз приказал, значит, надо исполнять. И я зашла в кабинет.

– Как раз хотел с тобой связаться. – Превратившись в обычного человека, Владимир Сергеевич клацал компьютерной мышкой. – Только дело вот в чем. Никаких распечаток я тебе дать не могу, не имею права, но все данные о твоей пропаже занес в один файл. И вот его ты и получишь. На почту?

– Давай.

– Теперь слушай. – Владимир Сергеевич сложил руки на груди, откинулся на спинку стула. – Все интересно. Очень интересно. И не понимаю, почему все это тебе должен рассказывать я, ведь это твоя работа.

– У тебя получается быстрее, мне же приходится все выцарапывать нечеловеческими усилиями, – попыталась я расставить все точки над i, но подполковник воззрился на меня с веселым удивлением.

– Да я не об этом, Тань. Не тому человеку ты сейчас это объясняешь.

– Значит, я не так поняла.

– Не так. Адрес и год рождения, фото Сергея Буракова у тебя имеются?

Я выразительно похлопала по своей сумке:

– Обижаешь, Владимир Сергеевич. Я навещала, кстати, его сестру вчера.