– Моя невеста, теперь я могу ее так называть, Надежда Кузнецова, была студенткой университета. Жила в маленькой однокомнатной квартирке недалеко отсюда, доставшейся ей от отца, который умер не так давно. У него, по рассказам Нади, был там рабочий кабинет, и вся квартира увешана разными патентами на всякие изобретения и набита каким-то оборудованием – Надя ничего не захотела менять в квартире после его смерти, они были очень дружны. Отец был директором института.

Константин перевел дыхание и потянулся за сигаретами. Было видно, что он боится что-нибудь упустить, отчего рассказ его получался довольно сбивчивым и путаным.

– У Нади были сильные нелады с матерью, – продолжил он, глубоко затянувшись, – а вот в отце она души не чаяла, поэтому после его смерти съехала с квартиры матери и поселилась в бывшем доме отца. Дней за десять до убийства Надя пришла ко мне домой поздно вечером.

В тот день я был у нее, но ушел пораньше, нужно было сделать кое-какую работу. Я пришел домой, а через три часа прибежала Надя вся в слезах. Оказывается, она после моего ухода вышла за хлебом, а когда вернулась, обнаружила, что многие ящики и шкафы настежь открыты. В ее отсутствие кто-то побывал в квартире и тщательно перерыл все содержимое. Я, как смог, успокоил ее и уложил спать. Утром мы поехали к ней домой и обнаружили там все в полном порядке.

Надя уверяла меня, что вчера вечером там все было перевернуто, но я ей не поверил. Последнее время она была переутомлена и немного взвинчена, что-то не ладилось в университете. Надя накричала на меня, она очень обиделась на то, что я ей не поверил, и мы поругались. Я завез ее в университет и поехал на работу. Весь день не мог забыть об этом инциденте, очень хотелось помочь Наде хоть чем-нибудь. Вечером, когда я приехал к ней домой, она сидела на кухне и плакала.

Я попытался ее успокоить и повел погулять на набережную. Мы гуляли долго, Надя говорила мне, что очень боится чего-то, и все время дергалась. Мне кое-как удалось ее успокоить, но на этом дело не кончилось. В течение всех последующих дней Надя все время жаловалась, что кто-то забирается к ней в квартиру, когда ее нет дома, и что-то ищет. От всех этих переживаний она стала просто как тень. Я ничего не мог с этим поделать, вернее, мне казалось, что не могу… Так, значит, четыре дня назад я пришел к Наде вечером, но она мне не открыла.

Простояв под дверью добрых полчаса, я отправился ее искать. В двенадцать часов ночи стал серьезно волноваться и позвонил ее матери Ольге Петровне. Она меня всегда недолюбливала, и мы мало общались с ней до последнего времени. Мне удалось убедить ее приехать и открыть Надину квартиру вторым ключом. Когда мы вместе с Ольгой Петровной вошли внутрь, то обнаружили Надю, лежащую на полу посередине комнаты с пробитым черепом. У Ольги Петровны случилась истерика, мне пришлось довольно долго успокаивать ее, прежде чем удалось вызвать милицию.

Следователь приехал почти сразу и тут же обнаружил орудие убийства – тяжелую настольную зажигалку. Она всегда стояла на столе Надиного отца, я часто видел ее прежде. Милиция все облазила и обнюхала, но ничего больше не нашла и на этом успокоилась. Следствие выдвинуло версию, что Надя знала убийцу, так как дверь была заперта, а следов взлома не обнаружили. Таким образом я попал в подозреваемые номер один.

Константин замолчал, затянувшись сигаретой. Я пододвинула ему пепельницу.

– Так, значит, вы хотите нанять меня, чтобы отвести от себя подозрение?

– Нет, конечно, нет! – замахал он руками. – У меня стопроцентное алиби. В то время, когда Надю убили, я был на работе, там меня видели человек сорок.

– Вы хотите, чтобы я нашла убийцу?

– Да, поскольку милиция этого сделать не может. Они с большим удовольствием просто пренебрегли бы показаниями сорока человек и упекли за решетку меня, чем продолжили бы настоящее расследование. А теперь просто время тянут.

– Понятно, но я должна подумать, прежде чем дать ответ.

– Сколько времени вам потребуется для того, чтобы принять решение?

– Я позвоню завтра. Оставьте свой телефон. – Я тоже достала сигарету. Константин машинальным движением достал зажигалку и поднес мне.

– Сколько стоит ваше время, Татьяна?

– Обычно я беру двести долларов в день плюс расходы после завершения расследования.

– Это меня устраивает. – Константин достал визитную карточку и протянул мне: – Здесь мой адрес и телефоны, домашний и рабочий, и номер пейджера.

Я взяла карточку и поднялась из-за столика.

– Ну что ж, до завтра, Константин. – Расплатившись с официантом, я направилась домой.

Уходя, я оглянулась – Константин все еще сидел на прежнем месте и смотрел мне вслед. Я прибавила шагу, на ходу пытаясь разобраться в своих впечатлениях от знакомства с клиентом. Похоже, что парень действительно влюблен, вернее, был влюблен в погибшую девушку и теперь готов из кожи вылезти, чтобы найти убийцу невесты. Это мне нравилось, немного в последнее время попадалось мне дел, пусть даже с черной, но все же романтикой. Но все равно мне нужно было все хорошенько обдумать, прежде чем принять решение. А вдруг он и в самом деле убил девушку и теперь пытается, нанимая меня, отвести от себя подозрения? За кажущейся простотой дела, как правило, всегда скрывается нечто большее. И эта головоломка вряд ли окажется исключением.

Придя домой, я устроилась в кресле около окна. На улице ветер едва шевелил листья пыльных тополей. Было странно смотреть на то, как бесшумно двигаются ветви деревьев. Окно не пропускало звуков с улицы.

Я задумалась над недавним разговором, я была в нерешительности… В принципе, сейчас у меня не было дел, и ничто не мешало взяться за это расследование. Но что-то не давало мне покоя. Что-то не ладилось в рассказе Константина. Я долго не могла понять, что именно.

Милиция предполагала, что убийца был знаком жертве. Этот вывод сделан на основе того, что дверь в квартиру не имела следов взлома, но ведь слепок с ключа мог сделать кто угодно. Надежда училась в университете и наверняка частенько оставляла сумку с ключами в аудиториях. Да и у матери был второй ключ – могли воспользоваться именно им.

И хотя я была готова согласиться, что преступление мог совершить знакомый Нади, мне казалось, что это следует из того, что убийство вообще произошло. Ведь если бы преступником был чужой человек, то, увидев, что вернулась хозяйка, он просто оттолкнул бы ее в сторону и убежал, ведь опознать незнакомого человека после одного беглого взгляда почти невозможно, так что риска никакого не было.

К тому же преступник не мог не учесть, что хозяйка дома знала о том, что кто-то обыскивал ее квартиру, и даже не заявила в милицию, могла не заявить и на этот раз. Однако преступник убивает бедную девушку. Почему? Просто испугался и сделал первое, что пришло в голову? Вряд ли. Скорей всего, она узнала его, и преступнику уже ничего не оставалось, как убить ее. В пользу этого говорило и то, что орудием убийства послужил случайный предмет, первым попавшийся под руку.

Следовательно, убийство заранее запланировано не было, а было совершено случайно, из-за боязни преступника быть неизбежно опознанным. Таким образом, картина преступления была мне абсолютно ясна, но, вот в чем беда, мотив преступления был совершенно непонятен. И эта загвоздка стоила десятка других. Ограбление, но что брать у бедной студентки? А если что-то и осталось от отца, то вряд ли оно стоило того, чтобы совершать убийство. Понятного было мало.

К тому же я никак не могла понять, чьим ключом воспользовался преступник. Следов взлома милиция не обнаружила, если бы дверь открыли отмычкой – это было бы сразу видно. Если отбросить предположение, что в природе существовал третий ключ, то совершенно очевидно, что воспользовались одним из имеющихся двух ключей. Возможно, Надиным, но он на месте. К тому же, если бы у Нади украли ключ, как бы она вошла в свою квартиру? А она открыла ее именно своим ключом, так как маловероятно, что преступник не закрыл бы дверь. Если бы Надя обнаружила дверь в свою квартиру открытой, вряд ли она решилась бы войти внутрь одна. Мать к ней не ходила, ключа больше ни у кого не было. Открытая дверь, мягко говоря, должна была насторожить Надю.

Но есть ведь еще один ключ, у Ольги Петровны. Однако довольно трудно предположить, что мать могла отдать кому-то ключи от квартиры своей дочери. Неужели она сама ее убила?! Конечно, ключ могли выкрасть, сделать слепок, а потом вернуть на место. Да, рассуждая подобным образом, я могу черт знает до чего додуматься.

Несмотря на то что я топталась на месте, не имея достаточно информации, а само дело на первый взгляд выглядело безнадежным, мне почему-то казалось, что все довольно просто, и стоит только найти одно-единственное звено, потянуть за него, как вся цепь событий выползет на свет божий.

Таким был мой первоначальный вывод. Но сейчас мне не гадать нужно было, кто и из-за чего мог убить студентку, а решить, стоит ли браться за это дело в принципе. Все говорило за то, что оно могло затянуться на довольно длительный срок.

Вообще для меня всегда сложно решать, браться или нет за ту или иную работу, за исключением тех случаев, когда мне не оставляли иного выхода. На раздумья у меня всегда уходило изрядное количество времени, но уходило бы и больше, если бы я не прибегала к помощи своих верных помощников, не раз облегчавших мне тяжесть выбора, – моих любимых двенадцатигранных гадальных костей.

Я никогда не могла похвастать блестящей интуицией, как, впрочем, и большинство людей, в том числе, кстати, и моих коллег, поэтому я с успехом заменила ее гадальными костями. Сколько людей, наивно полагая, что они способны интуитивно находить верное решение, постоянно совершают непростительные ошибки, губят свою жизнь. Я же, бросая кости, снимаю с себя бремя веры в несуществующее, крайне тем самым экономя и время, и силы.

Однако, как показала практика, человек, обладающий обычной человеческой интуицией, принимает около шестидесяти процентов неверных решений, а вероятность положительного исхода при использовании костей доходит в некоторых случаях до семидесяти процентов.

Таким образом я, вооружившись костями, поднимаюсь на уровень мощнейшего интуитивиста. А поскольку это так, то, достав из коробки три гадальных кости, приготовилась решить назревшую дилемму именно этим безотказным способом. Потряся кости в руке, легким броском кинула их на ковер перед креслом. Затаив дыхание, посмотрела на выпавшую комбинацию чисел.

20+25+12.

Немного поднатужившись, я вспомнила значение этой комбинации: «Помните, лучшее – враг хорошего». Да, довольно туманно. Но в этом, конечно, есть смысл. Лучшее – враг хорошего, другими словами, от добра добра не ищут. То есть то, что сейчас я держу в руках, лучше, чем то, что могу иметь, отказавшись от этого дела, и не стоит из-за призрачной перспективы отказываться от данности.

Вроде бы все говорит о том, что мне нужно браться за это дело. Но, с другой стороны, кто сказал, что это занятие лучше, чем пара недель спокойного отдыха с ежедневными походами на берег Волги. Конечно, пляжи моего любимого Тарасова не ахти что, но ведь от добра добра… Да, отдых, это, конечно, замечательно, но, если уж быть честной с самой собой, придется признаться, что ровно через два дня я начну кидаться на стены от безделья.

Так что лучше уж, наверное, заняться так удачно подвернувшимся убийством девушки, неизвестно, что мне предложат через эти самые пару дней. К тому же можно ли отказаться от столь замечательного шанса в очередной раз утереть нос любимой милиции. Что ж, видимо, я берусь за это дело, ведь нет ничего слаще для частного детектива, чем показать уголовному розыску, что наша братия тоже не лаптем щи хлебает. Ну что ж, решение принято, нужно хорошенько отоспаться, чтобы завтра быть во всеоружии.

Но отоспаться не удалось. Я уже ложилась в постель, когда раздался звонок в дверь, мне пришлось натягивать халат и, шлепая по полу тапками, плестись открывать. Посмотрев в глазок, я, не думая, открыла дверь. В коридоре раздался топот трех пар ног. В квартиру прошествовали, не проронив ни слова, два благородных джентльмена. Одним из них оказался Денис Копошилко, по кличке Дык, другим – его собака с дурацкой кличкой Эскейп.

– Здравствуй, Дык!!! Какими судьбами?! – Я была вне себя от радости.

Дык был когда-то моим клиентом, а потом стал другом.

– Да вот из больницы выпустили, рана больше не беспокоит, – он постучал пальцем по боку.

– Ну и как твои легкие?

– Ты хотела спросить, как моя половина легких? Работает, куда ей деваться.

– Извини, что последнее время не заходила, уж больно много работы было.

– Ничего, ерунда. Ты вон посмотри лучше – Эскейп опять ходить начал, даже не хромает. Операцию ему делали.

Надо сказать, что в прошлом году Дык нанял меня как телохранителя, чтобы защититься от киллера. Я не смогла уберечь его до конца, он получил пулю в грудь, а Эскейп пропал чуть раньше, потом его обнаружили дети и вернули Дыку, но пес был не в лучшей форме. У него оказались перебиты задние ноги. Дык так его любил, что перечислил кучу денег в лучшую ветеринарную клинику, и через полчаса после звонка приехала машина и забрала собаку. К выходу Дыка из больницы Эскейпа тоже выписали. Его прооперировали, и теперь он бегает как молодой.

– Так, значит, ты из больницы? – крикнула я из кухни, готовя кофе.

– Да, буквально только что – и сразу к тебе. Кстати, у меня в сумке дюжина пива, давай садись, попьем пивка. Я в этой больнице несколько месяцев пива даже не нюхал. – Дык, усевшись на диванчик, стал доставать из сумки свою любимую шестую «Балтику». Я подсела к нему и тоже взяла бутылку.

– Тебе больше никто не угрожал?

– Нет, мне же теперь не за что мстить.

– Кто его знает, ведь Абзац-то на свободе.

– Ладно, плюнь. Давай лучше пиво пить.

– Давай.

– А у тебя как дела?

– Отлично. Заказов больше, чем я могу выполнить. Приходится вертеться!

– Тебе помощника надо. Поднимать уровень сервиса на небывалую высоту.

– Не издевайся, пожалуйста.

– А я на полном серьезе. У всех порядочных сыщиков обязательно должен быть помощник.

– Я и сама неплохо справляюсь. А ты-то чем занимаешься?

– Да пока ничем толком. Пока в больнице валялся, на мой адрес куча заказов пришла, вот оклемаюсь немного, разберусь, что там к чему.

– Мало тебе, дураку, что легкое прострелили. Допрыгаешься, всю башку снесут.

– Да ладно. Что я, дурак? Только идиот дважды наступает на одни и те же грабли. Я теперь осторожней буду. Ты вон лучше пиво пей.

Я взяла еще одну бутылку. Мы выпили пива немерено и беседовали до середины ночи.

Благодаря долгому застою в этом вопросе, Дыка развезло уже после шестой бутылки, я уговаривала его остаться у меня, но он уперся. Пришлось вызывать такси и затаскивать внутрь нетранспортабельного Дыка. Водитель был крайне недоволен, но сменил гнев на милость после того, как я сунула ему полсотни сверх таксы.

* * *

Проснувшись рано утром на следующий день и отправившись на кухню варить кофе, я вспомнила о своих вчерашних мучениях и решила лучше заварить чаю, и покрепче. Чай и сигарета не самое лучшее сочетание, но вкупе с прохладным душем они наполнили меня жизненными силами и прекрасным настроением. Насвистывая какую-то новую попсовую мелодию, я вошла в спальню и принялась облачаться в рабочую одежду – джинсы и клетчатую рубашку, у которой пришлось закатывать рукава, считаясь со стоящим за окном двадцатипятиградусным зноем. Сложив в небольшую легкую сумку кое-какие вещи, которые могли потребоваться в ходе первой фазы расследования, как говорят профи из милиции, я подошла к телефону и набрала номер Константина Зайцева. Его не оказалось поблизости, и мне пришлось ждать с трубкой в руке, пока в ней не раздался голос моего вчерашнего собеседника.

– Алло, Зайцев слушает, – он говорил тоном настолько серьезным и деловым, что я чуть не рассмеялась, вспоминая вчерашнего молодого человека с трясущимися от волнения руками.

– Алло, Константин, – сказала я, еле сдерживая появляющуюся на губах улыбку.

– Это вы, Татьяна?

– Да, как договаривались.

– Что вы решили, беретесь за расследование? – голос в трубке перешел на вчерашние интонации.

– Да, Константин, я берусь за ваше дело.

– Вы хотите со мной встретиться?

– Да, если вы можете сейчас освободиться, то я буду ждать вас в том же кафе, где мы встречались.

– Отлично, через полчаса вас устроит?

Сделав паузу, я кое-что прикинула в уме и ответила:

– Да. Замечательно. Буду ждать. До встречи. – И положила трубку.

До кафе я доехала на такси, хотелось попасть туда раньше Зайцева, но, как я ни спешила, когда подъехала к кафе, он уже был за столиком. Усевшись напротив него, я достала и распечатала новую пачку «Честерфилда».

– Здравствуйте, Таня, – Константин протянул мне зажигалку, – можно я буду называть вас Таней?

– Конечно, но тогда и я буду звать вас Костей.

– Договорились.

– Так как я приняла ваше предложение, мне не хочется терять времени. – Я махнула официанту и заказала чашку кофе. – Давайте уточним некоторые детали вашего рассказа.

– Спрашивайте, я весь ваш.

– Скажите, Костя, вы ведь довольно часто бывали у Нади дома?

– Да, почти каждый вечер ужинал у нее, она замечательно готовила.

– Значит, вы хорошо знали, какие у Нади были ценные вещи, драгоценности.

– Да, конечно, знал, хотя их было совсем немного.

– Вы говорите, было, значит, они пропали? – Во мне затаилась надежда на то, что это все-таки обычное преступление без скрытого смысла.

– Меня уже спрашивали об этом в милиции. Все, что у нее было, на месте, да и рыночная цена этих украшений куда ниже стоимости, скажем, цветного телевизора, который, кстати, тоже на месте.

– Так вы утверждаете, что ничего не пропало? – Все мои шаткие надежды рухнули.

– Ничего не пропало, все было на месте, когда мы с Ольгой Петровной пришли к ней домой в тот вечер.

– Вы кого-нибудь подозреваете, у Нади были враги? – Я решила попытаться вытянуть из него все подробности жизни Нади.

– Господь с вами, Таня! Какие враги у двадцатилетней девушки?! – Он уставился на меня своими черными, широко раскрытыми глазами.

– Ну не враги, злопыхатели, какие-нибудь люди, с которыми она не ладила?

– Не ладила она со своей матерью, про соседей я ничего не знаю.

– Ну а в университете, – я отхлебнула большой глоток кофе, – в университете у нее были друзья, знакомые, которые могли бы по неизвестным нам пока причинам убить Надю? Может, чересчур вспыльчивые, раздражительные, импульсивные?

– Да вроде бы нет, – чуть неуверенно сказал Костя, – я знаю несколько ее подружек, но все они очень милые девушки. Через них можно, наверное, отыскать и остальных ее приятелей.

– Да, мы так и сделаем. А теперь скажите, после убийства у кого хранится ключ от Надиной квартиры? – Я допила кофе и встала из-за стола.

Костя поднялся вслед за мной.

– У меня, я предвидел, что вы захотите осмотреть квартиру, поэтому взял его у Ольги Петровны и пока оставил у себя.

– Ну тогда поехали посмотрим на место преступления.

Мы вышли на соседнюю улицу, и я встала у дальнего края тротуара, позволяя Косте самому поймать такси.