На этом разговор пришлось закончить, мы подъехали к дому Лепнина. Я напомнила Марте, что при посторонних я – Элеонора, и надавила на кнопку звонка. Петр Алексеевич так же трогательно, как часом ранее меня, прижал к груди Марту, по-хозяйски залез в холодильник, достал немудреную закуску и бутылку водки:

– Помянуть надо. А потом я расскажу тебе о последних днях жизни деда. Они были светлыми и безмятежными, ничто не говорило о том, что скоро его не станет. Да и умер мой друг во сне.

Я почувствовала себя лишней. Собственно, легкомысленно взятые на себя обязательства я выполнила, нашла великолепного гида по последним годам жизни Матвея Лепнина. Он Марту и на кладбище проводит, и на вопросы ее ответит. А если этого ей будет мало, она всегда сможет меня найти. Я посмотрела на мирно сидящих рука об руку Марту и Петра Норбекова и испытала минутную досаду за свое вмешательство в дела этих совершенно посторонних мне людей. И чего мне спокойно на месте не сидится?

* * *

Домой я возвращалась с видом нашкодившего щенка. Дежа-вю: когда-то со мной подобное уже было. Еще живы были родители, я прогуляла музыкальную школу. Знала, что соврать не смогу, и шла домой, как разведчик, проваливший явку. С одной стороны, распирает гордость за собственную храбрость и проявление характера, с другой – понимаю, что кругом неправа. Ругать меня не будут, но мама расстроится, папа с осуждением покачает головой, дед презрительно фыркнет. Как много я отдала бы за то, чтобы сегодня не только Ариша отчитал меня за прогулянные смотрины!

Я нажала на педаль газа: почему-то остро и немедленно захотелось увидеть деда. А ведь он старше, чем Матвей Лепнин. И за сердце часто хватается. Обычно я воспринимаю это как позерство, элемент давления на меня, непокорную. А если… Я похолодела. Кроме Ариши, у меня не было никого, если не считать верную подругу Алину. Но дружба – это другое.

– Прости, дедулечка, – повисла я на шее у деда, – я так тебя люблю! У меня действительно было очень важное дело, я никак не могла освободиться раньше.

Ариша с подозрением посмотрел в мои умоляющие глаза:

– Я и не ждал, что ты придешь вовремя, дорогая. Почти тридцать лет твоим воспитанием занимаюсь. Поэтому попросил отложить визит. Только не думай, что я и дальше позволю тебе растрачивать вхолостую драгоценную молодость. Визит Зосимовых никто не отменял, я просто перенес его на более удобное время.

– Зосимовы так Зосимовы, – пошла на компромисс я.

В конце концов, ради любимого Ариши можно вечерок поиграть роль старой девы на выданье. Смогла же превратить пушкинская Лиза смотрины в полное безобразие, смогу и я. Неужели я не сумею сделать так, что перспективный жених будет счастлив навсегда отказаться от моего общества? Да легко! Гораздо легче, чем влюбить в себя кого-то.

– У тебя в комнате Алина, – купившись на мою невинную мордашку, подобрел дед, – ждет второй час. Говорит, телефон недоступен.

Я включила телефон и поднялась к себе. Есть такая дурная привычка, которой я совершенно не стесняюсь, – отключаю сотовый, когда боюсь, что мне помешают.

Алина сидела за компьютером и даже не обернулась на мое «привет». Все ясно, у моей подруги новое увлечение. Ничего, бывает. С периодичностью приблизительно раз в месяц Алинка заболевает какой-нибудь идеей, переворачивает все вверх дном в попытках ее реализации, и когда достигает более-менее заметных результатов, столь же мгновенно остывает. Судя по остервенению, с которым она била по кнопкам клавиатуры, у нее начинался новый творческий период.

Я заглянула через плечо и прочитала заголовок статьи на экране: «Замороченные клады». Все предельно ясно, кажется, на этот раз мне не повезло, и хотя газонная трава в моем садике, удачно посаженная прошлой весной и прекрасно перенесшая зиму, уже набрала силу, жить ей, скорее всего, осталось недолго. В первую очередь Алина ставит эксперименты именно на территории моего загородного дома. Ну, ничего. Во всем можно найти позитив. После того как подруга перекопает газон в поисках клада, на его месте вполне можно будет посеять картошку. Или посадить? Что делают огородники с картошкой, я решительно не знала. Через месяц подкину идею садоводства-огородничества Алине, она и разведает. Глядишь, еще и селекционное открытие какое-нибудь совершит.

– Я заказала на твой адрес грунтовой металлоискатель, – бросила подруга мне через плечо, не отрываясь от компьютера, – вам в коттеджный поселок открыточки с почты приносят или сразу посылку на дом доставляют? Если извещение принесут, доедешь до почты, заберешь. И денег захвати, баксов триста-четыреста, он наложенным платежом придет. Все равно мне его у тебя хранить придется, дома и так тесно.

– Мне не нужен металлоискатель, – попыталась возразить я.

– Как это не нужен? – возмутилась подруга. – Да ты знаешь, какая это полезная штука в хозяйстве? С ним не только клады искать можно, но и драгоценности, монеты, золотые самородки в техногенных отвалах.

– У нас поблизости нет отвалов, – выдала я свой аргумент, не совсем представляя, о чем говорю.

– А цепочку на пляже ты никогда не теряла? – с ехидством возразила Алина. – Да с этой штукой можно не только свою цепочку найти, а ведро золота на пляже насобирать!

– Боюсь, мне в ближайшее время будет некогда, – все еще держалась я, – дел по горло.

– А у меня, по-твоему, совсем дел нет, да? Я, между прочим, еще и работаю, в отличие от тебя, дармоедки.

Я заранее знала, что в нашей словесной перепалке победит Алина, и мне все равно придется тащиться на почту за ее металлоискателем, но вредность не позволяла сдаться без боя.

– Ты-то, может, и работаешь, а вот зарабатываю – я, – ехидно уронила я.

Мне действительно неплохо платили за выполненную работу. Оно и понятно, о специалистах моего профиля, если выражаться казенным языком, на просторах России я еще не слышала. Экзотическая услуга «отмщение за…» не рекламировалась в газетах, не обсуждалась в прочих средствах массовой информации, не указывалась в трудовой книжке. О характере моей работы знали только самые близкие мне люди, Алина входила в их число. И тем не менее недостатка в заказчиках у меня не было.

Как и следовало ожидать, Алинка обиделась:

– Конечно, если бы у меня были такие возможности, как у тебя, я бы тоже, может, уже давно свой загородный дом отстроила и делом занялась. А мне приходится жить в квартире и на работу каждый день ходить. Это классовая несправедливость, а ты – эксплуататор чужого труда. Как только проблемы возникнут, сразу ко мне бежишь, а помочь в ерунде – тебе некогда. Не буду больше с тобой дружить.

В чем-то подруга была права. Она часто выполняла для меня деликатные поручения, которые я не могла доверить никому, кроме нее.

– Убедила, – перестала задираться я, – заберу твой детектор. Только клады на моем участке ты искать не будешь. Коттеджный поселок построен на чистом поле, никаких древних строений при возведении домов не обнаружено, так что искать здесь нечего. Вон, иди в лес, наверняка там разбойники свои сокровища прятали.

– Не учи, – быстро отошла от обиды Алина, – я теорию уже почти изучила, к тому же у меня консультанты есть, помогут.

– Бомжи? Наркоманы? – насторожилась я.

Часто подруга не только перебиралась ко мне жить, но и пыталась привести с собой команду единомышленников. Дом у меня большой, к сожалению, свободного места много, а подруга ни на минуту не могла забыть о своих увлечениях, нужные люди должны были находиться при ней постоянно.

– Студенты и бывшие десантники, – «успокоила» она меня.

Вечер закончился тихо. Мы поужинали без особого аппетита – я не люблю и не умею готовить, и разбрелись по комнатам. Хотя у Алины в моем доме была отдельная спальня, ночь она провела в моей комнате, за компьютером. Под монотонное клацанье клавиш клавиатуры я и уснула.

Уснула, не зная, в жерло какого мощного вулкана собственными руками запустила бикфордов шнур.

* * *

Звонок мобильного, казалось, звучал так громко, что сон покинул меня в одно мгновение. Я бросила взгляд на Алину, уснувшую за компьютером, и выскочила за дверь своей спальни. Если подругу разбудить не вовремя, да еще в ее законный выходной, настроение будет испорчено на весь день. Причем у всех окружающих.

– Полина? – прошелестел в трубку знакомый тихий голосок. – Я вас не разбудила?

– Доброе утро, Марта, – не стала отвечать на риторический вопрос я, – как спалось на новом месте?

– Никак, – усмехнулась она в трубку, – я не ложилась спать.

Проводив Петра Алексеевича, девушка закрылась на все замки, включила свет во всех комнатах и принялась исследовать квартиру. Интересовали ее, в первую очередь, книжные шкафы, домашние фотоальбомы, содержимое ящиков письменного стола деда. Мельком просмотрев ни о чем не говорящие ей бумаги и изучив кругозор деда в литературном плане, Марта дотащила до дивана тяжелые, в выцветших и потертых обложках фотоальбомы, принесла из кухни большую чашку крепкого чая со сгущенным молоком, которое нашла в холодильнике, и начала изучать фотохронику жизни человека, на встречу с которым опоздала. Занятие оказалась увлекательным, Матвей Васильевич был весьма неплохим фотографом и путешественником, в альбомах практически не наблюдалось картинок застолий и сухих групповых портретов. Но когда девушке в руки попал самый старый альбом, в настоящем кожаном переплете, она забыла обо всем: о времени, о том, что находится в этом доме первый раз, о том, что за окнами – холодная и пока чужая для нее Россия.

В альбоме были старые фотографии, выполненные в технике «сепия», напечатанные на плотном картоне. Силуэты и лица, изображенные на них, были обозначены тонко и четко, и одновременно мягко, приглушенно. Страниц в альбоме было мало, на каждой из них – по одной фотографии. Элегантно одетые дамы, господа с тросточками и виртуозно закрученными усами, младенцы в пене белых кружев – кто они? Родственники? Марта рассмотрела их быстро и с сожалением закрыла последнюю страницу. Альбом казался таким толстым! А все – иллюзия. Интересно, для чего было делать такой массивный переплет? Девушка с досадой переложила тяжелый том в другую стопу и потянулась за следующим. Неровная горка поехала, и драгоценные фолианты посыпались на не совсем чистый пол. Больше всего досталось старому кожаному альбому – его угораздило упасть прямо на торец переплета.

– И знаешь, что я обнаружила?

– Догадываюсь, – констатировала я, – тайник. Золото, бриллианты?

Марта не воспитывалась на культовых советских комедиях, поэтому шутку не поддержала:

– Дневник! Я нашла записи моего деда!

А это уже было интереснее, чем сокровища. По крайней мере, для меня.

– Еду, – не стала я мучить телефон и через пятнадцать минут уже заводила свой мини-купер.

Природа не одарила меня яркой натуральной красотой, девушки, подобные мне по типу внешности, просто обязаны не меньше сорока минут проводить перед зеркалом, перед тем как явить себя миру. Но я часто позволяла себе пренебрегать некоторыми женскими правилами и обязательный утренний макияж считала признаком провинциальности. Вернее, разрешала себе считать, когда мне это было удобно.

– Ты уже их читала? – задала я вопрос Марте, едва переступила порог квартиры.

– Всю ночь этим занималась.

– Интересное что-нибудь нашла?

– Ты даже не представляешь. Там такое! Да ты сама посмотри. Только… – замялась Марта, – немного попозже. Пять минут назад мне позвонил Петр Алексеевич и сказал, что заедет за мной, поедем на кладбище.

– Да, на могилку, – вспомнила я.

– Не совсем, – качнула головой Марта, – деда кремировали. Петр Алексеевич говорил, что на кремации настояла его жена, Ирина.

– Не нравится мне все это, – пробубнила я себе под нос, – телеграмма затерялась, тело сожгли. Так что в дневниках?

– В двух словах, история нашей семьи и проект деда, – заторопилась Марта.

И всего-то? Из-за этого я мчалась сюда в такую рань? Марта уловила тень разочарования на моем лице и молниеносно сделала правильный вывод:

– Я позвала тебя не затем, чтобы заставлять рассматривать семейные фото и запоминать даты рождения и степени родства. В этих записях действительно много интересного, но я не совсем понимаю, что с этим всем делать. Надеюсь, пригодится твой юридический опыт.

Я сомневалась. С одной стороны, не хотелось отказывать милой девушке Марте. С другой, раньше я никогда не соблазнялась на столь монотонный и незамысловатый труд.

– Я могу нанять юриста из агентства, – предупредила Марта мое предложение, – но я пока сама не разобралась, что стоит за этими записями. Не хочется посвящать постороннего человека в семейные тайны. Соглашайся.

– Я просмотрю записи, – приняла я решение, – а потом скажу, есть ли в них что-то, что могло бы заинтересовать меня. Да и тебя тоже. Петру Алексеевичу не говори, что я у тебя осталась. Не из осторожности, просто на всякий случай.

Марта чмокнула меня в щеку и выскочила за дверь. Петр Алексеевич уже сигналил под окном из слегка потрепанной «девятки», я проводила тронувшуюся машину взглядом и взяла в руки альбом. Переплет его действительно имел двойное дно, но, на мой взгляд, это не было тайником, скорее, игрой фантазии дизайнера. Этакое «два в одном», дневник и иллюстрации к нему. Правда, не зная о секрете, обнаружить дневник было нелегко. Я отложила альбом и раскрыла тетрадь на первой странице.