Глава вторая

Удивительно, но первые несколько дней прошли спокойно.

Клаус, сразу без стеснения выразивший не самое лестное мнение о попытках отца отстроить в скромном пригороде Тарасова мрачный готический дворец, предпочел запереться в своей комнате.

В это прекрасное время, наполненное тишиной и гармонией, мне даже невольно начало казаться, что задание по опеке над богатым отпрыском действительно будет относительно простым даже при всех сопутствующих ему экзотических декорациях.

Мальчишка наказал Игнату не беспокоить его уборкой и даже еду приносить прямо к двери, и не показывался нам на глаза.

За этот промежуток времени я отлично научилась различать все малейшие шорохи, доносящиеся из-за плотно прикрытых дверей его спальни, его голос, когда он с кем-то созванивался по скайпу, практически всегда общаясь с собеседниками по-английски.

Я мысленно разделила его контакты на две категории: друзья, с которыми он разговаривал более непринужденно, постоянно прибегая к использованию сленговых словечек и довольно простодушной матерщины; и, вероятнее всего, репетиторы или, быть может, все-таки очень умные друзья, с которыми и алгебру с физикой обсудить увлекательно.

В любом случае, эти слабые попытки Клауса продолжать учебу даже во время вынужденной самоизоляции вызвали во мне волну симпатии к мальчишке за проявленную сознательность.

По большей части я была предоставлена сама себе и с легкостью нашла довольно большое количество занятий, которые предоставлял мне оснащенный всем необходимым для счастья особняк.

Со стороны могло показаться, что я полностью расслабилась и потеряла сноровку, но, даже занимая себя мелкими приятными делами, я все равно находилась в напряжении. Все-таки старая привычка постоянно контролировать окружающую меня действительность много раз спасала мне жизнь. И конечно, вызывала волну праведного возмущения у моего мануального терапевта, которого я изредка посещала по настоянию тети Милы.

Врач любила повторять, что все это постоянное напряжение скапливается у меня в позвоночнике, и если не принять вовремя соответствующие меры, то к тридцати пяти я обзаведусь остеохондрозом и буду ходить скрюченная, как старая бабка. На мою беду, сама терапевт плотно дружила с моей тетушкой и пересказывала ей все свои наблюдения, отчего я слышала их куда чаще редких сеансов у врача. Из-за этого любимым развлечением у тети Милы стало пугающе неслышное появление у меня за спиной во время работы за ноутбуком, со всеми вытекающими последствиями.

Я не один раз пыталась объяснить тетушке, что, учитывая специфику моей профессии, у меня уже выработался определенный набор рефлексов на случай появления опасности сзади и, не дай бог, как-нибудь продемонстрировать ей возможное развитие событий.

Вспомнив обо всем этом в один из тихих, спокойных дней в особняке, я убедилась, что Клаус по-прежнему постигает азы геометрии в своем убежище социофоба, и спустилась во двор, чтобы хоть немного позаботиться о своем позвоночнике.

Последние полгода я регулярно планировала приобрести абонемент в бассейн, и теперь жизнь сама предоставила мне подходящую возможность.

К счастью, маниакально заботливый Игнат, или какой-то другой невидимый домовой, наполнивший особняк всем необходимым, услужливо предоставил к моим услугам в шкафу скромный закрытый купальник и набор ослепительно белых и благоухающих свежестью альпийских лугов махровых полотенец.

Белый мажорский халат я предпочла оставить в шкафу, чтобы не слишком увлекаться ролью гостьи знатного благородного семейства.

За все минувшие дни я практически не сталкивалась с Игнатом, чему была несказанно рада, ведь неловкость первого дня нашего знакомства не успела исчезнуть окончательно. Он не приносил мне еду в комнату, как Клаусу, но деликатно оставлял ее в просторной столовой.

Нужно отдать должное, готовил он очень даже неплохо. И все равно я заклеила все найденные камеры в комнате жвачкой и почувствовала себя намного приятнее и от обозначения четких границ личного пространства, и, конечно, от лишней возможности подразнить этого напыщенного индюка.

Апрель был холодным, но вода в бассейне действительно поддерживалась на максимально комфортном уровне – недостаточно холодная, чтобы замерзнуть, но и не слишком горячая, чтобы обессиленно лежать на воде, предпочитая физической активности спокойное времяпровождение ленивого тюленя.

Я успела вдоволь насладиться свежим воздухом и успокаивающим контактом тела с водой, когда заметила на горизонте Игната. К счастью, направлялся он не ко мне, а к своим обожаемым розовым кустам. Вероятно, пришло время каких-то садоводческих ритуалов, в суть которых я предпочитала не вникать, несмотря на все старания тети Милы.

Когда только начались первые тревожные звоночки происходящего в мире эпидемиологического кризиса, тетушка целый вечер посвятила рассуждениям о том, как было бы славно уехать на дедушкину дачу, посадить там все необходимые продовольственные культуры и стать полностью независимыми от общества.

Я не встретила эти разговоры с должным восторгом, сразу представив себе затекшую от неудобной позы спину и палящее солнце, расплавляющее меня прямо по заросшим сорняками неумелым грядкам.

Да, я умела многое и разбиралась в растениях, но больше внимания уделяла вопросам их целебных или ядовитых свойств, часто сталкиваясь с очень изобретательными в этом вопросе отравителями.

За время моей блистательной карьеры я могла бы составить целую антологию самых странных ингредиентов для ядов, которыми пытались накормить моих подопечных.

Раздумывая об этом, я завершила десятый круг брасом и остановилась, чтобы перевести дыхание.

Мрачная фигура Игната тут же нарисовалась прямо надо мной. Видимо, все свои манипуляции с розами он благополучно произвел и перешел к следующему любимому занятию маньяков – молчаливому и пугающему наблюдению. Но обошлось: он вдруг заговорил:

– Извини, что отвлекаю, – прокашлявшись, начал он, – но вечереет и становится прохладно. Тебе стоило бы отложить водные процедуры на завтра, чтобы…

– Спасибо, мам, – буркнула я и нехотя вылезла из бассейна.

Игнат стоял так близко, что капли, стекавшие с меня, упали на его идеально-чистые лакированные ботинки.

«Очень подходящая обувь для садоводства, если ты закапываешь свежий труп», – подметила я.

Мужчина учтиво протянул мне полотенце.

– Клаус только пытается усыпить твою бдительность, – прямо сказал Игнат, – он в любой момент может взяться за свои выходки и лучше бы, чтобы к этому моменту простуда не сказывалась на твоей работоспособности.

Я понимающе кивнула, завернулась в полотенце и пошлепала к дому босыми ногами.

Мне мучительно хотелось обернуться, подняться в беседку и полюбоваться видом вечерних огней в спускающихся сумерках, но я спасалась бегством от дальнейших неприятных разговоров.

И все-таки они были неминуемы. Игнат последовал за мной.

– Я хочу тебе кое-что показать, – сказал он, понизив голос.

– Хорошо, только я сначала переоденусь, – нехотя согласилась я.

– Я буду ждать внизу.

Вернувшись в комнату, я специально не торопилась возвращаться на первый этаж особняка – долго смывала с себя слегка хлорированную воду в теплом душе, долго сушила волосы и выбирала изо всех своих футболок с ироничными надписями самую ироничную, пока не остановилась на самой любимой, черной, с желтыми буквами: «A film by Quentin Tarantino».

Привычка одеваться слегка по-мальчишески и отдавать предпочтение комфортным вещам, главным изыском которых были понятные практически мне одной шутки и отсылки к фильмам.

Строгая военная форма и вся связанная с ней атрибутика вызывали неприятные ассоциации со временами строгой муштры в военном училище; женственные и заведомо неудобные вещи со всеми кружевами и рюшечками оскорбляли мою маленькую внутреннюю пацанку, тщательно воспитанную отцом с малым участием в том матери.

Конечно, отыскав в просторах гардеробной своего временного места пребывания купальник, я ожидала встретить там еще и парочку мрачных готических одеяний, подготовленных незримым хозяином для особых случаев. Например, как этот.

Даже имея довольно богатую и бурную фантазию, я абсолютно не могла представить себе того предмета, который собирался показать мне Игнат. В голову лезло что-то вроде системы потайных ходов, предусмотренных в доме, или подземелье, украшенное черепами и идеально подходящее для совещаний масонских лож со всеми вытекающими последствиями.

Игнат покорно дожидался меня возле нижних ступеней лестницы. Никаким образом он не выдавал недовольства по случаю моей задержки, хотя любой нормальный человек уже давно обрушил бы на меня неоднозначно красочную тираду. Точно я не была в этом уверена, так как военная подготовка сделала меня исключительно пунктуальным человеком, являвшимся на любую встречу четко в назначенное время – не минутой позднее, не минутой ранее. Но в этом заколдованном доме даже я изменила своим обычным привычкам.

Игнат молча пошел передо мной, кивком пригласив следовать за собой. В его руках позвякивала связка ключей.

Проведя меня через анфиладу комнат, он остановился перед маленькой неприметной дверью, которая не особенно привлекла мое внимание во время прошлой экскурсии. Логичнее всего было предположить, что за дверью скрывается кладовка или чулан, но, к моему величайшему удивлению, внутри оказалась комната с очень скромным убранством – стол с компьютером и креслом перед ним, кровать и шкаф.

Запоздалое осознание того, что место, где я сейчас нахожусь, является не чем иным, как жилищем Игната, сделало ситуацию еще более неловкой.

Я серьезно задумалась, что из моих поступков могло дать повод для таких неоднозначных выводов, и пришла в тупик.

Но Игнат вовсе не планировал предлагать мне что-то, находящееся за пределами приличий. Он пригласил меня сесть на стул и включил компьютер, быстро щелкнул мышью, открывая единственную на рабочем столе программу.

Конечно, программа была мне знакома и предназначалась для сведения видеотрансляций с камер наблюдения.

Следом Игнат водрузил мне на голову наушники и усилил громкость воспроизведения звука.

Я невольно вздрогнула от его случайного прикосновения к моим волосам во время этого действия, взбудораженная своими недавними подозрениями на его счет.

На экране была комната Клауса. Парень сидел, развалившись на кожаном диване, и играл в видеоигры в наушниках.

Я не сразу поняла, на что именно Игнат хочет обратить мое внимание в довольно невинном времяпрепровождении мальчишки. Только присмотревшись и прислушавшись, я заметила лежащий на кровати ноутбук, в котором транслировалась запись урока с репетитором по скайпу.

Я нахмурилась, стянула наушники и обернулась на Игната.

– Я слишком давно его знаю, – с каким-то трагичным вздохом прокомментировал он, – Клаус очень изобретателен. Нам повезло, что пока ему не наскучили игры и он не предпринял попытку сбежать…

– И куда он побежит в Тарасове? Тут мало развлечений для избалованного подростка, – не удержалась я от желания поспорить со слишком серьезным тоном Игната.

Все-таки это всего лишь ребенок. Ребенок, все друзья которого живут в тысячах километров отсюда, пока он заперт в скучном захолустном городишке.

– Он всегда находит себе приключения, – беззлобно откликнулся Игнат, которого совсем не задела моя попытка развенчать его убежденность, – и здесь тоже найдет. Не расслабляйтесь, Евгения.

От этого официального обращения мне стало холодно и неприятно.

Конечно, я была благодарна за проявленное содействие в выполнении моего задания, но что-то в этом разговоре задело мое чувство собственного достоинства. Как будто, по мнению Игната, я приехала сюда, чтобы нежиться в бассейне и смотреть фильмы на большом телевизоре, наслаждаясь приготовленной им стряпней.

В действительности больше всего на свете я не любила ждать, находясь в вялотекущем постоянном напряжении. Задания, в которых все было просто и понятно, были для меня в приоритете. И в конце концов, я была обучена устранять реальную угрозу, а не быть нянькой для капризного мальчишки, если вдруг ему задумается нарушить папочкин указ сидеть дома.

Игнат словно заметил перемену в моем лице и смягчился, насколько это было возможно при практически полном отсутствии разнообразия его мимики.

– Мне жаль, что заставил вас… тебя думать, что подглядываю за тобой, – поделился он, и я усмехнулась тому, что за небольшой промежуток времени получила рекордное количество извинений от разных людей, и что важнее – извинений, в которых не особенно нуждалась.

Мы все-таки с Игнатом не пытались стать закадычными друзьями. Даже представить себе не могу обстоятельства, чтобы по прохождении приличного отрезка времени после окончания этой миссии я позвонила ему и спросила, как дела.

Конечно, получив в ответ: «Да, вот розы удобрил. Сижу тут один в мрачном доме, пыль стираю с рояля, а ты как сама?»

Более бессмысленной и странной перспективы в моей жизни еще не представлялось. Но пока я думала обо всем этом…

Игнат продолжил:

– Камеры – необходимость. Особенно учитывая характер Клауса.

Я немного остыла. Все-таки в большинстве элитных домов и квартир, где мне доводилось бывать по долгу службы, я так или иначе имела дело с видеонаблюдением, к которому мне обычно предоставлялся доступ. Но злилась я не потому, что каморка с трансляциями не была продемонстрирована мне во время первой экскурсии. Сама не знаю, почему я злилась.

– Зачем здесь я, если ты и так отлично справляешься с присмотром за мальчиком? – ляпнула я, проклиная собственную прямолинейность.

Но я испытывала невероятный азарт и всеми силами желала вывести этого истукана из равновесия.

– Не справляюсь, – вздохнул Игнат с плохо скрываемой грустью в голосе.

Я пожалела, что завела этот разговор, предчувствуя новую сентиментальную историю.

– По причинам, от меня не зависящим, я способен только приглядывать. – Я вспомнила его рассказ о том, что начинал свою карьеру он в качестве телохранителя, и совсем запуталась в версиях. – В случае реальной угрозы я абсолютно бесполезен.