Кроме меня, никого другого, не имеющего опыта в парашютном деле, в клубе не оказалось. Костин заверил, что займется моей подготовкой лично, но чуть позже. Через полчаса по расписанию у спортсменов будут прыжки, а я пока могу осмотреться на месте.

Все складывалось как нельзя лучше. Я незаметно прикрепила к крышке стола миниатюрное подслушивающее устройство и, не оборачиваясь, вышла из кабинета.

Еще один «жучок» я бросила в вазу с чахлым искусственным цветком на шкафу в раздевалке. Задерживаться надолго в этой комнате не стоило – скоро здесь соберутся спортсмены.

Я вышла из здания, осмотрелась и, не привлекая внимания, исчезла за углом дома.

Под окном раздевалки можно было спокойно послушать разговоры спортсменов, что я и сделала, достав из сумочки миниатюрный наушник и губную помаду с красным колпачком. Это хитроумное устройство помадой только выглядело. На самом же деле вместо косметического средства в выкручивающееся донышко тюбика был вмонтирован полый пластмассовый цилиндр, покрытый сверху тонким слоем цветной ароматной помады. Внутри его находились крошечные батарейки и звукоулавливатель. Точно такая же губная помада с розовым колпачком осталась в сумочке. Ее я собиралась применить чуть позже.

Вставив в ухо наушник, я дважды надавила на донышко тюбика, включив таким образом аппарат в режим прослушивания. Тут же мое ухо уловило мелодичное насвистывание. Кто-то из спортсменов уже находился в раздевалке.

– Что за молодую особу ты проводил к шефу? – вклинился в музыкальное соло молодой мужской голос. – Твоя знакомая?

– Девушку зовут Татьяна. Хочет записаться в наш клуб, – узнала я хрипловатый голос Олега.

– Ого! А она симпатичная! Интересно, свободна или нет?

– Нет! – вдруг резко ответил Олег.

Во дает! Кажется, на эту тему мы с ним разговор не вели.

– Жаль… Я сначала подумал, не проверка ли какая после вчерашней трагедии? А присмотрелся – молоденькая совсем. Куда уж ей! И все-таки жаль.

– Тебе что, девчонок в Покровске мало?

– Ну, не мало, конечно. Но эта Таня такая!.. Словом, все при ней. А глаза!

– Глаза, глаза! – Я чувствовала, что Олег начал заводиться.

Ну, не такая уж я молоденькая, хотя слушать, конечно, приятно. Ох уж эта присущая мужчинам способность – видеть только то, что они хотят видеть! И все же хватит перемывать мне косточки! Собираетесь вы говорить о деле или нет?

– Испуганные у нее глаза, – продолжил мой новый знакомый. – Услышала от кого-то о гибели Вениамина, вот и глаза такие! Наверняка мучилась сомнениями – идти в клуб или нет. Так что не вздумай при ней на эту тему говорить. Сам помнишь, как страшно первый раз прыгать.

Ну, понеслась душа в рай! И кто тебя только за язык тянет!

– Да ладно тебе… Что ты завелся сегодня? – не поддавался на провокации молодой собеседник.

– Ничего! Просто знаю – любишь ты языком почесать. Тут у самих на душе тревога, места себе никто не находит!

Разговор прервал хлопок двери, и чей-то бодрый голос спросил:

– Кто тут себе не находит места?

– Это мы с Павлом про Вениамина вспомнили. Как тут спокойным будешь?

– Да уж… Особенно когда менты дело нагло закрывают. А ведь не мешало бы разобраться с гибелью Брянского.

– Если бы они в этом хоть что-то понимали!

– Что тут понимать? И так все ясно! Вы парашют Вениамина видели? – поинтересовался Олег. – Стропы так закрутились, будто во время укладки их завязали узлом.

– Странно. Вроде в пятницу наша группа прыгала последняя, и парашюты мы укладывали коллективно. То есть, конечно, каждый из нас свой парашют укладывал сам, но остальные-то рядом стояли.

– Вот именно. И никаких проблем не было!

Я навострила уши. Может быть, как раз сейчас раскроется тайна гибели Брянского!

– Думаешь, тут не обошлось без посторонней помощи?

– Уверен! Не пойму только, кто и зачем.

– Я тоже считаю, что здесь не все чисто. Полночи уснуть не мог, размышлял.

– Выводы?

– Ничего толкового. Наши ребята в этом не замешаны. Сдали после прыжков парашюты и ушли. Брянский сам запер ангар. В клубе оставался дежурить Горыныч. Конечно, я сегодня с ним побеседовал. Только он ничего подозрительного не заметил.

– Его самого вы в расчет не берете? – вновь послышался звонкий голос Павла.

– Василия Егоровича?!

– Сказал же тебе – замолчи. Не лезь в разговоры старших. Как только в голову такое придет? – возмутился Олег.

– А еще у меня вызывают подозрения наш Барин и его протеже, – не унимался Павел.

– Вот как? Ну, скажешь тоже! – усмехнулся Олег.

– Да ты не смейся. С чего бы тогда ему суетиться, взятку ментам давать?

– Мыслишь как ребенок! Не совал бы лучше свой нос во взрослые дела.

– Да пошел ты! – не слишком злобно отозвался паренек. – Просто ты не хочешь ничего видеть и слышать, потому так и говоришь!

– И что же ты увидел? Рассказывай, герой, мы тебя слушаем.

– Да уж кое-что заметил! Помните, как Барин ринулся бежать с аэродрома, когда случилось ЧП? Даже в раздевалку не зашел. Так и уехал, в чем в воздухе был!

– Ну и что?

– Так вот. Я же свою одежду вешаю в соседнем ящике с этим, как его… с сослуживцем Барина Мурашкиным. Эх, и мутная он личность! Неизвестно, что у него на уме…

– Давай ближе к делу.

– По-видимому, уходя, шеф велел Мурашкину забрать свои вещи. Мурашкин достал кейс Барина, открыл его. В кейсе лежали коробка конфет, шампанское, что-то там еще. Я подумал, что Мурашкин просто не удержался от любопытства. А он вдруг вытащил из своего шкафа нож и бросил его чиновнику в кейс. Потом заметил, что я за ним наблюдаю, и захлопнул крышку.

– Это все? – послышался нетерпеливый голос Олега.

– Тебе мало?

– Много, даже слишком. Брянского, между прочим, не зарезали, голова ты садовая. Он разбился во время прыжка с парашютом!

– Сам ты голова садовая и мыслишь как ребенок! Ты же видел парашют Вениамина Николаевича! Или, кроме перехлестнутых строп, ничего не узрел?

По-видимому, рассуждения Павла произвели на спортсменов должный эффект, потому что после недолгой паузы Олег произнес:

– А ты молодец, Пашка! Голова у тебя все-таки варит! Однако не думаю я, что это дело рук Мурашкина, жилка у него тонка и терпение отсутствует. Да и шеф его только с виду крутой, а так – капризный барин, потакающий своим слабостям. Ладно, с Мурашкиным я сам попробую разобраться. Только прошу тебя, не лезь в это дело.

– Каким образом ты с ним собираешься разобраться? Думаешь, он тебе так прямо все и выложит?

– Мне выложит.

– Да он теперь в клубе лет сто не появится. И шеф его тоже. Два сапога – пара!

– Ничего, разберемся. Завтра у меня запланирована очень серьезная встреча с партнерами по бизнесу, а вот во вторник утром я его в администрации выловлю.

Дальше мне расслышать ничего не удалось. По-видимому, в раздевалку набилось сразу много народу, в ушах стоял только шум. Мужчины здоровались, хлопали дверцами шкафов, шуршали сумками и пакетами. Я отключила наушник.

Выходит, Александра права. Вполне возможно, что Вениамину кто-то помог расстаться с жизнью. Во всяком случае, Олег и его собеседники считают именно так. Вот и появились первые подозреваемые – чиновник из администрации и его протеже Мурашкин. И что же дальше? Олег намеревается побеседовать с Мурашкиным только во вторник. То есть если мне самой не предпринять никаких мер, то выпадает весь завтрашний день. С другой стороны, чтобы предъявить Мурашкину какие-то обвинения, по крайней мере, надо в них разобраться. А я пока толком не поняла, что случилось с парашютом Брянского и при чем здесь нож. К тому же мы с Мурашкиным незнакомы, поэтому разговаривать с ним придется, представившись частным детективом, что приведет к разоблачению моего инкогнито. Так что в данном случае целесообразнее выждать. Пусть этим вопросом займется Олег, а потом будет видно.

Придется незаметно вытащить подслушивающее устройство из вазы и прикрепить к чему-нибудь из вещей Олега. Жаль, что он ходит в клуб в спортивном костюме. В таком виде вряд ли он появится в администрации. А вот сотовый телефон Олег наверняка возьмет с собой…

По настроению спортсменов чувствуется, что, уйдя из жизни, Брянский не оставил их равнодушными. Конечно, постепенно его забудут, переживания и утраты сгладятся и осядут в глубине памяти. Но пока эта боль ощутима, и разум не хочет мириться с нелепой, преждевременной смертью. Как-то не очень верится, что кто-то из парней, беседовавших в раздевалке, мог быть причастен к смерти Вениамина.

Мне повезло – совершенно случайно я попала в клуб именно тогда, когда там находилась та группа парашютистов, которые тренировались у Брянского и в пятницу выполняли прыжки последними. Это сэкономит мне кучу времени!

Еще один плюс – ребята обратили внимание на парашют Вениамина после его трагического прыжка. Олег прав. Постороннему человеку, не разбирающемуся в парашютном деле, трудно определить причину гибели парашютиста. У спортсменов же глаз наметан, и они без труда поймут, что в устройстве не так. Отсюда следует: первое – если в клубе произошло убийство, то преступник кое-что соображал в устройстве парашютов; второе – мне самой необходимо срочно вникнуть в принцип работы парашютной системы.

Из всего, что я сейчас услышала в раздевалке, понятно, что ни у Олега, ни у его собеседников ни один из членов клуба не вызывает подозрения. Естественно, кроме вышеупомянутых Барина и Мурашкина, которые приходят в «Голубые дали» поразвлечься и которых никто не принимает за своих. Странно! Обычно в таких больших коллективах после подобных происшествий каждый подозревает всех и каждого. Ну и что с того, что Брянский запер ангар? Мог же кто-то из спортсменов вернуться позже? Ключи – не такое уж большое препятствие на пути к намеченной цели. Не надо иметь семи пядей во лбу, чтобы воспользоваться отмычками. Ловкость рук и никакого мошенничества! Несомненно, стоит взглянуть на замок ангара. Уж что-что, а следы взлома я определю без проблем.

И еще одна любопытная деталь в разговоре спортсменов! Почему Олег так рьяно бросился защищать Горыныча, дежурившего в ночь перед ЧП? Что, этот сторож такой честный, уважаемый или просто инвалид, не способный сделать десятка шагов?

Придется разобраться и в этом вопросе. А пока действительно надо осмотреться, выяснить, что тут и как.

Недалеко от ангара я заметила странное сооружение, напоминающее огромный сачок для ловли бабочек. Он то надувался от ветра, то опускался вниз. В стороне, рядом с вертолетом, стояли двое мужчин, о чем-то между собой беседуя. Я подошла поближе, делая вид, что заинтересована сачком. Нас разделял вертолет, и в поле зрения мужчин я не попадала.

– Говорю тебе, что Брянский успел переоформить на Костина вертолет. Я своими глазами документы видел, – терпеливо объяснял один, одетый в форму летчика, другому.

Его собеседник, молодой солдатик, молящим голосом попросил:

– Егорович, замолви за меня словечко, порекомендуй Костину. Ты же знаешь, что я в технике разбираюсь. Мне бы только хоть иногда прыгать…

– А что же ты на военном аэродроме не прыгаешь? Или не допускает тебя командир?

– Говорит, каждый должен заниматься своим делом. Радуйся, что на соревнования отпускаем.

– Таня! Что вы там рассматриваете? – позвал меня совершенно не вовремя появившийся Быстров.

Я махнула ему рукой, подзывая к себе.

– Словно живой! – показала я на сачок. – Наверное, это указатель направления ветра?

– Ну да, мы его колдуном называем.

– А на чем вы поднимаетесь в воздух?

– Обычно на «Ми-8» или «Ми-2». На соревнованиях, бывает, нас с самолета сбрасывают.

– «Ми-8» – это вон тот вертолет? – кивнула я в сторону техники и стоящих рядом с ней мужчин. – Ни разу на вертолете не летала. А чей он? Дмитрий Алексеевич его зафрахтовал или это его собственность?

– Вообще-то «Ми-8» принадлежал Брянскому.

– Погибшему инструктору? – я изобразила на лице неподдельное удивление. – Для приобретения вертолета нужно целое состояние!

– Он не только инструктором был, но и акционером «Голубых далей». Они с Костиным были компаньонами.

– Ого! Надо же, какую злую шутку сыграла с ним судьба. А с Дмитрием Алексеевичем они были друзьями?

– Да кто их знает? Может, и были. Хотя я скорее назвал бы их отношения деловыми или коммерческими. Брянский сделал неудачное вложение денег, купив этот вертолет. Машина вроде новая, а летать нормально отказывалась. Много крови она Брянскому попортила! В общем, через полгода он у Костина столько денег назанимал, что страшно подумать. Вон парнишка стоит, видите? – показал Олег на солдата. – Все узлы в машине перебрал, половину деталей заменил. И все ради того, чтобы Брянский брал его на прыжки.

– А с ним кто?

– Наш Горыныч!

– Кто? – ничего не понимая, уставилась я на мужчину в военной форме.

У них что, два Горыныча на аэродроме? Прямо какое-то темное сказочное царство, а не клуб! Или на поле сторожам положено носить форму летчиков?

– Егорович – летчик в отставке. Горынычем его за глаза называют. Отмечали мы как-то Новый год, а Егорович набрал спирта в рот, спичку горящую поднес, да как дыхнет огнем! Ну, настоящий Змей Горыныч! Вот это прозвище к нему и прилипло. А вообще он классный мужик! Правда, говорит иногда уж больно замысловато. Порой кажется, что он не в своем уме.

– Как же его к полетам допускают?

– Да с ним все в порядке. Любит просто мужик тумана напустить. Вообще Брянский ему как себе доверял. Да и Горыныч верой и правдой служил. В субботу, когда Вениамин разбился, он был еще в небе, последний об этом узнал. Потом так переживал, все боялись, как бы с сердцем плохо не стало. Пойдемте, я вас познакомлю.

Мы подошли к военным.

– Здорово, мужики! Это Татьяна – будущая чемпионка. Горит желанием научиться прыгать с парашютом.

– Василий Егорович, – пожал мне руку летчик.

– Сергей.

– Как самочувствие, Егорович? – поинтересовался Олег.

– Да… – отмахнулся вертолетчик, – мотор пока стучит, а кручина душу точит. Вот смотрю на машину – и такая тоска!..

– Это верно. Только слезами горю не поможешь. С полетами-то как? У Костина останешься или он тебя отстранил?

– Куда я без «Голубых далей»? Сейчас полетим. Машина готова.

– Вот как? Значит, у «Ми-8» новый хозяин нашелся? Может, оно и к лучшему.

Егорович промолчал. По всему было видно, что разговаривать ему не хотелось.

По-видимому, отмеренные Костиным тридцать минут прошли, потому что он появился на поле. Неторопливо, с большим достоинством, как человек, знающий себе цену, он направился к ангару.

– Пора готовиться к прыжкам, Таня. Если захотите посмотреть тренировку – идите в конец аэродрома. Оттуда видна часть поля, где будут приземляться парашютисты, – предложил мне Быстров. – А мне нужно в ангар, получить парашют.

Желающих подняться в воздух оказалось не так уж мало. Я насчитала шестнадцать человек. Это были парашютисты разного возраста – от двадцати до пятидесяти лет, но в основном, конечно, молодые ребята. Ни одной женщины среди них не оказалось. У каждого вокруг груди, плеч и бедер были закреплены ремни, на которых держались ранцы с парашютами.

Парашютисты без всякой команды выстроились в шеренгу.

Я стояла в стороне, около ворот ангара, и наблюдала. Последним из ангара вышел Костин, тоже весь обмотанный ремнями. Я чуть не прыснула от смеха.

Неужели этот толстяк прыгать собрался?! Интересно, сколько же парашютов он уложил в свой ранец? Вдруг от такого груза крепления лопнут?