Глава 2
Кровавый лед

До базы хоккейного клуба «Кристалл» мы доехали минут за десять, несмотря на то что она находилась едва ли не за чертой города. Впрочем, при технических возможностях смолинцевского «СААБа» это совсем неудивительно. Не отстали от моих новых знакомых и мы с Суворовым на «Ауди» его отца. Иномарки влетели на территорию базы, и только тут Сережа в ужасе понял, что он и Смолинцев вели машины в нетрезвом виде. Впрочем, «СААБ» вел не Смолинцев, а Валера Климов, а Максим сидел на заднем сиденье и довольно откровенно приставал к дочери своего тренера Лене.

– Эх, повезло, – буркнул Суворов, вылезая из «Ауди», – «мусора» не ластанули, а то потом доказывай, что ты только понюхал пробку от бутылки безалкогольного пива.

– Тебе-то что? – спросил у него Савичев. – За тебя папа словечко замолвит.

– А тебя гаишники и так отпустят – за автограф, – не остался в долгу Суворов.

База оказалась большим одноэтажным зданием из красного кирпича. На входе дежурили два мрачных охранника с автоматами.

– Свои, Михалыч, свои, – четко произнес Смолинцев.

– Сколько вас? Опять ты, Макс, режим нарушаешь? – отозвался Михалыч.

– Ну что вы прикопались ко мне с этим режимом?! – взвился Смолинцев. – Выиграем мы матч, выиграем!! А то сначала один, потом другой!..

– Не кипешуй, Михалыч, – сказал Климов, – мы в Подмосковье этот «Сатурн» первым звеном вынесли в одну калиточку, знаешь…

– Смотри, кабы вас не вынесли, – проворчал охранник, серьезного вида рослый мужчина лет под пятьдесят. Его напарник, молодой бугай лет двадцати семи, насмешливо осклабился:

– Брось, Михалыч! Пусть ребята расслабятся. А, и Савичев здесь?

– Будешь много болтать, Петров, тебя уволят, – полушутя-полусерьезно проговорил Суворов. – Будь добр, дай, пожалуйста, ключи.

– Слушаюсь, Сергей Александрыч, – с добродушной насмешкой протянул тот. – Получайте.

* * *

По какому-то недоразумению у бравых парней из тарасовской ледовой дружины обнаружилось два ящика пива. Один легко, на одной левой руке, нес Савичев, другой, кряхтя и пыхтя, волочил Сережа Суворов.

Впереди всех, буквально вися на Лене, тащился Смолинцев.

– Ты не понимаешь, Ленка, – говорил он, – вот твой отец тренирует нашу команду… Тренер он классный, но ты, его дочка, к хоккею никак… Неужели трудно понять, что спорт только наполовину борьба… а еще на пятьдесят процентов спорт – это секс?..

– Ты что это там несешь, Макс? – подозрительно спросил Савичев.

– Несешь ты, причем пиво, вот и неси себе, и не болтай, а то ящик уронишь, – отпарировал Смолинцев. – Так вот, – снова повернулся он к девушке, – ты знаешь такого баскетболиста… Дэнниса Родмана?

– Не-а, – ответила та.

– Зря. Так вот он вообще утверждает, что его игра, баскетбол, не менее чем на три четверти состоит из секса, из животных инстинктов, и лишь одна четверть, игровое начало, и оформляет весь этот хаос основных инстинктов в определенное русло.

– Ты умен не по годам, Смолинцев, – усмехнулся Савичев, – самому двадцать три, почти двадцать четыре, а ума как у семилетнего.

…Бассейн был небольшой, но глубокий и оборудованный джакузи. Тут же находились сауна и душевые.

Смолинцев содрал с себя одежду и, швырнув ее на деревянную скамью, ухнул в бассейн, окатив взвизгнувших девушек громко всплеснувшейся водой.

Савичев глянул на резвящегося, как морж, Максима и, поставив ящик пива на кафель, вдруг легко подхватил на руки Лену и, в мгновение ока стащив с нее кофточку и юбку, высоко подбросив, кинул девчонку в бассейн.

– Здор-р-ровый! – похвалил его Климов, сам отличавшийся атлетическим телосложением и силой. – Кто следующая?

– Погодите, – сказала я, – я сама разденусь, только вы меня вдвоем подкиньте!

– Она в потолок не воткнется? – почти серьезно спросил Савичев, глядя на Климова.

– Не должна! – ответил тот и швырнул в бассейн мою тезку Таню. Потом снял майку и, оставшись в одних плавках, выжидательно посмотрел на меня и залил себе в глотку еще одну бутылку пива. – Ты готова?

Климов и Савичев соединили решеткой руки – так, что кисть каждой руки держала предплечье возле локтя, – и, подхватив меня, легко раскачали и мощно подкинули вверх.

Потолок резко бросился в лицо, запрокинулся, мелькнули бортики бассейна со стоящими на них Алексеем и Валерой – и я, перевернувшись в воздухе, погрузилась глубоко в воду, захватив на полувдохе добрый глоток воды.

Не успела я вынырнуть, как сверху обрушился – в джинсах и рубашке – немилосердно кинутый в бассейн все той же веселой парочкой Суворов…

* * *

– Я же говорил, что спорт – это секс, – весело грохотал Смолинцев, обмотанный вокруг бедер влажной простыней.

Он расхаживал по тренажерному залу с гантелей в одной руке и бутылкой в другой. Вокруг него бегал какой-то маленький толстый человечек с большим носом и длиннющими мускулистыми руками и бормотал:

– Чтобы быть мужчиной в теле, ешь пельмени и тефтели, а потом… б-бери гантели… чтобы бицепсы потели…

– Демяша, защеми свою пасть, – добродушно посоветовал декламирующему толстячку Максим. – Девочки, это наш командный массажист Сергей Дементьев, по прозвищу Демяша. Специалист высочайшего класса, а если бы еще не болтал, то ему цены бы не было.

– Я питалси-и, я питалси-и, я енерьгии набр-ралси-и-и! – пробормотал тот, наматывая круг за кругом возле Смолинцева.

На одной из тренажерных скамей лежала Лена, на другой – Таня. В отличие от Смолинцева на них не было даже простыней. Рядом под каким-то тренажером скорчился Суворов, облаченный в мокрые семейные трусы в цветочек и один носок. Да и тот был надет почему-то на правую руку.

Наверно, потому, что в левой Сережа держал пиво.

– Демяша, сделай девушкам массаж, – произнес Смолинцев, – такой, как нам на матч. Вы не бойтесь, он может сделать немного больно, но это ничего. Зато потом будет божественно.

– Смолинцев у вас артист, – сказала я Савичеву, – сначала здоровый секс в сауне и в бассейне, потом проповедь на тему биологически выверенного образа жизни. Теперь этот массаж.

– Непонятно только, почему ты от всего этого упорно отказываешься, – заметил Климов, косясь на Алексея.

– Валера, милый, я не собираюсь тебе объяснять все это, – ответила я, – девочки еще молоденькие, кровь кипит, а вы, надо признать, самцы видные!

– Самцы! – фыркнул Савичев.

Демяша тем временем растянул на лавочках девушек, предварительно помассировал взглядом обнаженное тело каждой из них, словно решая, за которую взяться в первую очередь. Потом задумчиво взял в руку левую грудь Лены, потрогал пальцами сосок, как трусливый купальщик пробует ногой воду. Потом решительно перевернул ее на спину и сжал сильными пальцами плечи девушки.

– Смотри только кости ей не переломай, – иронично посоветовал Климов, – а то ведь забудешь, что это не савичевская туша, в которую можно бить бревном без всякого урона…

– Для бревна! – насмешливо перебил его Савичев. – Пойду-ка я… Купнусь, и домой, пожалуй.

– Я с тобой, – произнесла я.

Алексей улыбнулся и махнул рукой…

* * *

– Ты действительно лучший хоккеист России? – спросила я в душевой, разглядывая великолепную фигуру «золотого мальчика».

– Лучший хоккеист сезона по итогам регулярного чемпионата, – поправил он.

– Наверно, это твой последний сезон? Купят в Штаты?

Он передернул плечами.

– Я стою на драфте «Детройта», – ответил он, – скорей всего буду играть там со следующего сезона.

– Но неужели тебе действительно девятнадцать лет?

Алексей рассмеялся.

– Восьмого августа будет двадцать, – чуть виноватым голосом произнес он. Ну явно паясничает, подлец. Двадцать-то оно двадцать, но по виду самый что ни на есть здоровый и зрелый двадцатипятилетний мужчина.

– Фигура у тебя явно не девятнадцатилетнего юнца, – сказала я, положив ладонь на его мускулистое плечо.

– Что ж ты хочешь? – произнес он, глубоко вздохнув. – Пять лет этого чертова бодибилдинга… фабрика перекачанных идиотов, честное слово!

– Чем ты только не занимался, – сказала я, – фигурное катание, культуризм, хоккей… Нарочно не придумаешь.

– Не сочетается? А еще плавание и конькобежный спорт. А также рэкет и бандитизм.

– Что?…

– Да это я так шучу. В детстве. Лет тринадцать мне было, но и тогда у меня была потрясающая координация движений, – неопределенно пожал он плечами.

– От скромности ты явно не помрешь, мой милый, – съязвила я.

– Это верно. – Он откровенно прошелся по мне взглядом и произнес: – Так мы идем под душ или нет?

– Идем.

Он спокойно стащил с моих плеч полурасстегнутую блузку, затем в мгновение ока снял бюстгальтер и задумчиво повертел в руках.

– Хороший размерчик, – одобрительно сказал он. – А фигурка-то спортивная. Ну-ка… – Он протянул руку к последнему убежищу добродетели на моем теле, к узеньким черным трусикам.

– Спортивная, – сказала я, ускользая от его пальцев, – все-таки мастер спорта по карате. Черный пояс.

– Да ну? – Он искусно изобразил на лице утрированное смятение, ужас и панику и отступил на шаг. – Больше вопросов не имею, мадам.

– Между прочим, мадемуазель, – ответила я и легкой походочкой направилась в душевую, на ходу снимая последний оплот целомудрия.

Я почувствовала на своем теле его взгляд, а в следующее мгновение две руки развернули меня на сто восемьдесят градусов и уже спиной втолкнули под струи теплого душа.

– Я люблю опасных женщин, – сказал Савичев, проводя сильными ладонями по моим влажным бедрам, и из водяной пелены выплыло его красивое лицо со слипшимися на лбу темными прядями волос, его губы властно впились в мои…

* * *

Демяша закончил массаж Лены, которая разбросалась в предоргастическом экстазе по тренажерной скамье, и перешел к Тане.

Лена было протестующе замычала, но массажист и бровью не повел, меланхолично приступив к обработке второй девушки. А начал он прямо с внутренней поверхности бедер, отчего Таня выгнулась и замурлыкала, как кошка.

В этот момент в тренажерный зал вошел Михалыч и сказал:

– Макс, а где Савичев?

– Пошли трахаться, то есть принимать душ с этой… как ее… суворовской подругой, – ляпнул тот. – А зачем он тебе?

Михалыч задумчиво поскреб в затылке и после паузы ответил:

– Там его какая-то «клава» спрашивает. И тебя, кстати, тоже просила позвать.

– Какая там еще?.. – довольно нелюбезно осведомился Смолинцев. – И ты сказал, что мы здесь?

– Это не я сказал, это она сказала. А девочка-то ничего, – проговорил охранник.

– Где она?

– Я ей сказал подождать в вестибюле, а она говорит: нет, будет ждать их на хоккейной площадке.

– А-а-а, – протянул Смолинцев, – сейчас позову Савичева.

* * *

– Ты, как всегда, кстати, Макс, – недовольно заявил Алексей, выходя из душевой, – ну чего тебе?

– Там какая-то девка пришла, спрашивает тебя и меня.

– Чер-рт! Неужели Наташка?.. Вот это будет номер! – обеспокоенно протянул Савичев.

Он наскоро натянул прямо на голое тело спортивный костюм и, подцепив на ноги шлепанцы, направился по длинному коридору туда, где находилась ледовая площадка для хоккейных матчей. На этом льду «Кристалл» проводил тренировки.

За Савичевым, чуть приотстав, шел Смолинцев.

У самого бортика площадки возле входа стояла высокая красивая девушка в длинном черном пальто и нервно курила сигарету. Ее большие темно-синие глаза испуганно поднялись на вошедших хоккеистов, но она тут же отвела взгляд.

– А, это ты? – воскликнул Савичев. – Ты надолго сюда?

– Я не знаю, Леша, – поспешно ответила она очень приятным мелодичным высоким голосом.

– А как ты узнала, что мы здесь?

– А она и не знала, – раздался за спиной хрипловатый мужской голос, и холодное вороненое дуло уперлось в затылок Савичева, – это мы посоветовали ей зайти сюда.

* * *

– Где же Максим с Лешей? – поинтересовалась я, когда и через полчаса Савичев и Смолинцев не вернулись назад.

– Они ребята разговорчивые, – пожал плечами Климов.

Лена и Таня уже оделись и томно посматривали на нарезающего круги вдоль зеркальных стен тренажерного зала массажиста. В углу вяло копошился Суворов, пытаясь продеть непослушные нижние конечности в заплетающиеся штанины брюк.

– Пора, – сказал Климов. – Демяш, ты остаешься тут ночевать?

– Да, – буркнул тот, усиленно вращая в воздухе длиннющими обезьяньими руками, – угу.

– Тогда бывай.

– Пока, Сереж, – проворковали ублаженные девушки, – ты здорово делаешь…

– Вообще-то это его профессия, – перебил Климов. – Если бы он даже вас толком размять не мог, то что же делать, скажем, со Смолинцевым, да еще перед важным матчем?

Демяша ничего на это не ответил, а подошел к Суворову и начал зашнуровывать ему ботинки, потому что сам Сергей Алексаныч не мог справиться с этим делом.

– Пошли к машинам, – сказал Климов, и мы вчетвером – Валера, я, Таня и Лена – направились на выход из комплекса базы.

– Петров, – окликнул его Валера в вестибюле, как пышно называли проходную сами владельцы базы, – а где Леша с Максом?

Тот не отвечал и сидел неподвижно, прислонившись щекой к стене.

– Ты что, оглох, мать твою? – рявкнул Климов.

…У меня был более опытный и наметанный глаз, чем у молодого хоккеиста, и я заметила то, чего не заметил он.

– Валера, – негромко сказала я, – не кричи на него.

С этими словами я распахнула дверь «дежурки» и повернула голову Петрова так, что Климов и девушки увидели красную точку пулевого ранения в виске. Крови вытекло немного, смерть наступила мгновенно.

– Стойте здесь! – прошипела я и побежала мимо неподвижного тела охранника и своих остолбеневших спутников к дверям базы. Осторожно выглянув, я убедилась, что убийц нет. На секунду в голову закралась дурная мысль: а что, если несчастный убит теми, кого мы ищем?.. – К черту, – воскликнула я, – зачем Савичеву и Смолинцеву убивать этого бедного Петрова!

Я обошла вокруг наших машин и тут увидела – невдалеке, у самых ворот базы, – четкие следы автомобильных шин, не принадлежащих ни одному из стоящих сейчас у корпуса авто.

– Так… – пробормотала я, – ну конечно, ехали на джипе… любимая машина нашей братвы.

Талый снег четко запечатлел эти две колеи – широкие полосы, вдавленные в снег шипованной зимней резиной.

– Здесь была женщина, – сказала я вслух, – и, вероятно, это та самая девушка, которая попросила выйти на хоккейную площадку…

Хоккейная площадка! Я похолодела и опрометью бросилась в здание базы.

Широкие лакированные двери, ведущие в помещение ледовой арены, были распахнуты настежь. Я вбежала внутрь и содрогнулась.

В центральном кругу площадки недвижно лежал человек. Весь лед вокруг него был буквально залит кровью.

Я подбежала к нему, поскользнувшись и упав по пути, и перевернула тело на спину.

Я не сразу узнала в этом израненном, окровавленном человеке того веселого, жизнерадостного, плещущего энергией и довольством жизнью здоровяка, каким я видела его еще полчаса назад.

Но это был он, Максим Смолинцев.

Савичева же нигде не было…