11 часов 52 минуты

Благополучно, без приключений, добралась до родимых пенатов. Только очень захотелось есть. Мне вообще в последнее время постоянно хочется есть. С чего бы вдруг?

А вот обед готовить – ну ни малейшего желания! Не люблю я сей скорбный труд. Идти куда-нибудь уже поздно: скоро подъедет королевский автомобильчик. Что нам остается? Сварить кофе. Я вздохнула – весь день на кофе!

12 часов 25 минут

Мое столь приятное занятие – поглощение божественного напитка – очень «вовремя» прервал телефонный звонок.

– Татьяна Александровна? – услышала я голос Королева.

– Да, здравствуйте.

– Вы дома?

Хороший вопрос. Нет, меня нет дома.

– Разумеется. Я жду вашу машину, как договаривались.

– Машина подъедет минут через десять. Значит, я вас встречаю в… где-нибудь без пятнадцати час?

– Непременно буду.

Видимо, отказываться от моих услуг – я ожидала и такого оборота дела – «известный бизнесмен» не собирается. С одной стороны, это хорошо для меня, но с другой – что все-таки нужно Королеву? Ведь согласно официальной версии убийца найден.

– Только… Татьяна Александровна, вы слышите меня? Пожалуйста, будьте с Ритой поделикатнее: она очень ранимая, а тут такая утрата… Рита все время плачет…

– Конечно, конечно! Я постараюсь ничем не ранить ее…

– Да-да… Пожалуйста.

– …но, сами понимаете, вашей дочери придется ответить на некоторые вопросы…

– Но вы уж – прошу вас…

Я снова обещала «постараться» и сим закончила наш содержательный разговор.

…Кофе тем временем безнадежно остыл, а времени до прихода машины оставалось только на то, чтобы бросить кости.

Ходить мне голодной до самого вечера… «Ох да тяжела судьбинушка Танюши…»

Я вынула из мешочка свои заветные – и на удачу!

15 + 25 + 12.

«Ваши дети должны вырасти крепкими и здоровыми. Скорее всего, их ждет неплохая карьера».

Вот те на! А я-то думаю, что мне все время есть хочется! «И зачала она от Духа Святаго…» (ой, не надо, это уже кощунство).

Вероятно, я должна радоваться, что моих крепких и здоровых детей ждет успешная карьера. Только мне сейчас больше нужны не крепкие дети, а крепкие нервы – для беседы с мадам Баргомистровой.

Видимо, эта женщина очень любила своего мужа. «У попа была собака, он ее любил…» А потом – убил. «Любила – убила, убила – любила…» Что за глупая рифма лезет в голову?

Нужно будет проверить алиби этой самой Риты, если оно вообще существует.

…А вот и машина!

12 часов 45 минут

Вышла из лифта – и передо мной сейчас же распахнулась дверь королевской квартиры. Открыл хозяин: хмурый, встревоженный, но безукоризненно одетый.

У Королева в холле настенные часы; глянула мельком – без пятнадцати час. Надо же, тютелька в тютельку!

– Проходите в комнату. – Вадим Сергеевич указал рукой, в какую именно. – Рита вас ждет.

Рита – в кресле – цвет лица совершенно сливается с бледными обоями за ее спиной; неподвижная, замороженная какая-то, с остановившимся взглядом. Только слезы непрерывно текут по щекам.

– Здравствуйте, – я присела на краешек кресла напротив. – Как мне лучше вас называть?

Женщина молча махнула рукой: мол, все равно!

Если она и старше меня, то года на два, не больше. В счастливую пору, скорее всего, была ухоженная, веселая. Сейчас каштановые волосы больше напоминают паклю, чем предмет женской гордости. Уголки губ скорбно опущены… Дочь Королева в таком виде скорее страшна, чем красива. Горе никого не красит…

– Рита – можно просто Рита? Знаете, мне необходимо с вами поговорить, – осторожно начала я.

Она кивнула.

– Пожалуйста, возьмите себя в руки и попробуйте связно рассказать, что вы увидели в своей квартире тринадцатого числа.

Мой призыв возымел обратное действие: у Маргариты началась истерика. И вокруг сейчас же забегали неизвестно откуда взявшиеся люди со стаканами воды, с нашатырем, одеколоном, уксусом и чем-то еще. Пару раз споткнулись о мои ноги, хотя я уж и так поджала их насколько могла, но, по-моему, они даже не заметили этого.

Господа, кто-нибудь хоть раз ощущал себя предметом мебели? Чувство – прямо скажу – не из приятных. Эдакая никчемная моргающая статуэтка в деловом костюме с короткой юбкой.

Однако любая ситуация имеет как плохие, так и хорошие стороны. Пока меня откровенно игнорировали, я получила возможность рассмотреть хлопочущих вокруг Баргомистровой родственников. Ну, с главой семьи я уже имела счастье свести знакомство. А эта матрона в пестром халате – нет слов, красива, но какая-то утомленная, измученная, – видимо, жена Королева. А растрепанная голубоглазая блондинка, вызывающе накрашенная, – скорее всего, младшая дочь. С ней я позже тоже должна поговорить… больше для очистки совести. Пару раз со склянкой в руках промелькнула какая-то бледная моль; судя по одежде, нянька или домработница. С особой сей тоже не мешает побеседовать: эти скромницы, не имеющие возраста, обычно видят и знают гораздо больше, чем им полагается видеть и знать. В уголке, тихонько прошлепав в комнату во время суматохи, замерли, держась за руки, две крохотные белокурые близняшки в одинаковых коротких платьицах. Наверное, дочки Баргомистровых. Хаврошечки, испуганно тараща огромные голубые глазенки, уже собирались дружно зареветь, но их вовремя заметила бледная моль: подхватив обеих на руки, она выпорхнула из комнаты и больше не появлялась.

Минут через двадцать с помощью лекарств и ласковых уговоров Рита наконец пришла в себя. Она заморгала, закивала и замахала руками, утверждая, что ей уже лучше и что такое больше не повторится. Мать облегченно вздохнула, погладила ее по голове и, извинившись, вышла вместе с мужем, дабы нам не мешать.

Младшая сестрица, напротив, попросила разрешения остаться. Я не отказала, но почему-то эта девица при ближайшем рассмотрении вызвала у меня глухое раздражение. В принципе в ней не было ничего особенного: девушка как девушка; может, не в меру накрашена, экстравагантно, с моей точки зрения, одета, но современная молодежь словно вся из инкубатора: одинаковые прически, одинаковая одежда… Просто девочка не нашла еще свой стиль… И все-таки чем-то она была мне неприятна.

Но это уже, как говорится, – личное. Не следует поддаваться эмоциям. Тем более что, удобно устроившись с ногами на диване, она, кажется, не собирались нам мешать.

А я тем временем продолжаю изображать манекен: молчу, опасаясь повторения истерики.

Однако Рита заговорила первой и, на удивление, спокойно:

– Я была в парикмахерской – у нас в доме внизу парикмахерская, – делала прическу. Мы собирались вечером в театр… Олю и Таню еще накануне отвезли сюда, к родителям…

– В какое время вы вошли в парикмахерскую и когда вышли оттуда?

– Время? Я была там примерно с час… Где-нибудь минут десять восьмого пришла домой… значит, часов в шесть – в седьмом вошла туда.

– А где вы были до парикмахерской?

– Прошлась по магазинам…

– Вы можете это доказать? Простите, я спрашиваю не из недоверия к вашим словам. У вас должно быть алиби.

– Я могу доказать, – подала голос сестра Риты. – В пять или около того мы столкнулись в дверях «Чародейки». Поболтали. Потом я пошла домой, а Рита – в очередной магазин.

– Да-да, Ксюша права, – подхватила молодая женщина. – Мы встретились в «Чародейке» – мне нужны были кружева, – потом я зашла в «Искусство», затем в «Подарки», затем… А после встретила Володю, Витиного напарника, и он угостил меня кофе с пирожными. А потом была парикмахерская.

– Значит, между пятью и шестью вы общались с напарником вашего мужа – как, кстати, его зовут?

– Володя, Владимир Александрович Гришин. Вы не думайте на него, Володя славный человек, добрый, чуткий. Он был лучшим другом Вити… Звонил уже… спрашивал, не нужна ли помощь… – У Риты задрожали губы.

Чтобы дать ей время взять себя в руки, я повернулась к младшей сестре.

– Ну а вы, сударыня, – где вы были после встречи с Маргаритой Вадимовной?

Ксения пожала плечом. Ответила надменно (эта девчонка еще смеет разговаривать со мной в таком тоне!):

– Я же сказала: пошла домой. Пешком. По дороге никого из знакомых не встретила; дома была без десяти семь. Вечер провела с родителями, тихо и мирно. Вернее, провела бы… Но часов в восемь позвонили Ритины соседи, сообщили о… случившемся. Отец сразу поехал туда, привез Риту. Ну и… вот…

– Рита, скажите, когда вы вошли в свою квартиру, как вам показалось: все ли предметы стояли на своих местах?

Женщина чуть улыбнулась:

– Вы имеете в виду канделябр? Папа говорил, он пропал. Но я не знаю… Когда открыла дверь, стояла такая странная тишина… Витя не вышел встречать… А потом в комнате… Я не могу, не могу так больше! Я все время вижу его голову и кровь вокруг!.. – Рита опять разрыдалась.

– А вы полагаете, что Виктора… что – как это? – орудием… был канделябр? – зло спросила Ксения.

Судя по тону, похоже, я тоже ей не приглянулась.

– Полагаю, да. Если, конечно, преступник не принес орудие убийства с собой. – Тут меня посетила удачная мысль: а почему бы не узнать, что сестры думают об официальной версии убийства?

– Вы, конечно, уже слышали, что преступник арестован, – начала я.

Ксения сморщилась, как от оскомины; Маргарита, смахнув со щеки слезу, покачала головой.

– Слышали, – тихо произнесла старшая сестра. – Только Василий Семенович не мог убить. Он и мухи не обидит, напрасно его арестовали. Понимаете, я думаю… я надеюсь, мне будет легче… когда вы найдете настоящего убийцу… когда он будет наказан… – Рита всхлипнула и судорожно сжала руки.

Ксения подбежала, обняла, стала что-то шептать ей, утешая. Затем повернулась ко мне:

– Смолин звонил нам. Этот алкаш вроде взял всю вину на себя, что-то там подписал… У него наверняка выбили это признание! Отец не верит, да и мы тоже. Просто искать не хотят. А с Василия что взять – алкаш, он и есть алкаш. Испугался…

Как у этой девчонки все просто получается! Тот ленив, этот напуган до полусмерти… Хотя, впрочем, тут она права. Ведь и я считаю, что проще повесить вину на несчастного алкоголика, чем искать настоящего убийцу.

И все-таки странное предубеждение сложилось у меня против Ксении. Может, тому виной ее взгляд – тяжелый, исподлобья? Или что-то еще? Есть в ней какая-то звериная настороженность. Интересно, она со всеми так держится или только со мной?

Мои размышления прервала бледная моль, с подносом в руках бесшумно проскользнувшая в комнату. На подносе стояли кофейник, молочник, чашки и вазочка с печеньем. Мой бедный голодный желудок довольно заурчал. Фу, неудобно получилось: я заметила, как Ксения, принимая у домработницы поднос, отвернулась, чтобы скрыть улыбку. С той же торжествующе-ехидной усмешечкой девушка принялась разливать по чашкам кофе.

Я поинтересовалась, как зовут эту болезненного вида безмолвную особу, что принесла нам «напиток богов».

– Настя, – ответила Маргарита. – Мы зовем ее просто Настя.

– Анастасия Белова, – вставила младшая сестра. – Ей очень идет ее фамилия, правда?

Действительно, идет.

– Она помогает маме по хозяйству и присматривает за девочками, – продолжила Рита.

– …и при этом вечно сует нос не в свои дела! – раздраженно перебила сестру Ксения.

Так я и думала! Обязательно надо побеседовать с этой Настей. Но – наедине.

А сейчас, пожалуй, пора откланяться. Вот только допью кофе.

Я попросила разрешения еще раз – если понадобится – встретиться с Маргаритой и перед уходом оставила Насте свой телефон, как говорится, на всякий случай.

Однако меня ждал сюрприз: на время расследования Королев предоставил в мое распоряжение одну из своих машин вместе с шофером – веселым лихачом Мишей. Стоит ли говорить, как я обрадовалась.

Пообещав известному бизнесмену держать его в курсе всех новостей, я распрощалась с этим суетливым семейством.