– Ну-у, – протянул Саша, и я заметила, как к нему снова вернулась его обычная жеманность и театральность. – Женю пригласили принять участие в авторской передаче об известных в Тарасове людях. Я не помню, как она называется и кто ее ведет… Так вот, на этот день была назначена съемка передачи или это был прямой эфир? Не помню, – Саша по-детски наморщил лоб. – Утром, часов в одиннадцать, по-моему.

– Значит, кто-то знал, что Женя в тот день отправится на передачу? – спросила я, с ужасом наблюдая, как Саша сооружает на моей голове нечто невообразимое.

– Да знали, конечно, – пожав плечами, ответил Саша. – Женя и не делала из этого секрета. Знали все ее знакомые, друзья.

– А тот ее любовник, ну, из бандитов, он мог знать, что Женя будет на телестудии?

– Не знаю, – задумчиво проговорил Саша. – Мог и знать, наверное.

– А насколько вы были близки с Женей в последние месяцы ее жизни? – спросила я.

Саша, прежде чем ответить, замялся и потупил глаза. Потом он принялся бормотать что-то, но я не поняла, что именно. Наконец, он поднял глаза и посмотрел в зеркало. Мы встретились взглядами, и Кудряшов проговорил:

– Понимаете, Танечка… Дело в том, что мы с Женей в последнее время не очень ладили.

– Как это? – не поняла я. – Вы ведь сказали, что были друзьями.

– Ну да, были… когда-то, – Саша понизил голос. – Но потом, в последнее время мы как-то не очень дружили. Понимаете, у нас не так давно произошла одна неприятная история, после которой мы перестали общаться… Мы были в ссоре. Но до этого действительно дружили, клянусь вам! – Саша так горячо принялся убеждать меня, что они с Женей на самом деле были когда-то друзьями, как будто от этого зависела его жизнь.

– Я вам верю, Саша, верю, успокойтесь, – проговорила я. – Только почему же вы мне сразу обо всем не рассказали? – Я пристально посмотрела в глаза Кудряшову.

Он смущенно отвел взгляд.

– Я забыл, – банально ответил он. – Просто был так взволнован, что упустил из виду…

– А можно поинтересоваться, по какому поводу у вас испортились отношения с Женей? И когда это произошло?

Саша с обиженным видом расчесывал и вновь рассыпал мои волосы. Он то собирал их в пучок, то снова раскидывал по голове, пытаясь сделать что-нибудь, что его устроило бы.

– Мы поругались год назад. Тогда еще Женя был… еще не был женщиной. Мы работали вместе в одном салоне, сейчас он уже не существует. Назывался салон «Кредо», на Второй Садовой. Может, слышали? – Я кивнула на всякий случай. – Так вот, тогда Женя и я не были еще так известны, как теперь… Таня, – вдруг перебил сам себя Саша, – я не буду детально излагать, из-за чего именно мы поругались, это не относится к делу, просто скажу, что Женя тогда поступила не очень красиво. У нас были небольшие неприятности с ребятами… Я имею в виду… м-м-м, – Саша замялся, пытаясь подобрать наиболее точное слово. – Обычно это называют «крышей». Ну, вот, у нас были некоторые разногласия с этой самой «крышей», и Женя мог их уладить. Но вместо этого он попросту спихнул всю ответственность на меня. А эти ребята из «крыши», сами понимаете, – настоящие троглодиты, они же не могут общаться на человеческом языке, – я посмотрела в зеркало – Саша сдувал с ногтей невидимую пылинку. – Мне, конечно, досталось, – наконец проговорил он, – но я не в обиде на Женю. Мы всегда были друзьями, и я его простил… Вот, собственно, и все. Больше мне нечего добавить к сказанному.

– Так, значит, вы были в ссоре в последнее время? – спросила я, глядя в зеркало, как Кудряшов творит что-то невообразимое с моими волосами. Он ловко вертел в руках ножницы и пару расчесок.

– Да, мы не общались. Но я все равно сохранил дружеские чувства к Жене.

– Я что-то вас не понимаю, – посмотрела я в зеркало. – А зачем же вы тогда заказали расследование смерти Жени?

– Как зачем? – возмутился Кудряшов. – Я же вам говорю, мы были друзьями, и то, что произошло год назад, не испортило нашей дружбы. По крайней мере я все забыл и простил Женю. А кто старое помянет, тому, как известно, глаз вон! – снова закокетничал Саша.

– Все равно я вас не понимаю, – проговорила я в тот момент, когда Саша резко наклонил мою голову вперед, перекинув все волосы мне на лицо. – Странно все это…

– Ничего странного. Посидите пока так, – деловито сказал он, и я услышала, как сзади застрекотали ножницы.

Через час мой новый образ был готов. Я открыла глаза и посмотрела в зеркало, готовая к самому худшему. Но, к моему величайшему удивлению, из зеркала на меня взглянула молодая, весьма привлекательная девушка лет двадцати пяти, не больше, светловолосая, с потрясающей стрижкой. Я даже не берусь описать это словами. Саша сотворил на моей голове нечто совершенно чрезвычайное.

Во-первых, он сделал мне стрижку, волосы аккуратно подравнял, сделав какую-то совершенно необычную асимметрию. Волосок был уложен к волоску, кроме того, несколько прядей на голове он сделал синими, несколько красными и несколько ярко-зелеными. Причем смотрелось все это просто великолепно. Я даже не ожидала подобного эффекта. Я прямо на глазах помолодела лет на пять. И выглядела весьма эффектно. Повертев головой вправо-влево, я залюбовалась своим отражением.

Я увидела довольного Сашу у себя за спиной. Он стоял, скрестив на груди руки, словно художник, любующийся своим произведением. Выражение лица Кудряшова было самозабвенным и мечтательным.

– Вам нравится? – гордо спросил он, заранее уверенный в ответе.

– Очень. Спасибо вам, Саша. Даже не ожидала, если честно.

– Ну, что вы! Неужели вы могли подумать, что я могу сделать плохо? Я же не какой-нибудь кустарь-одиночка из местной бани, где стрижка стоит пятнадцать рублей. Я профессионал, – изрек он. Я действительно заметила, как Саша преобразился во время работы. Наверное, ему очень нравится то, что он делает, и он умеет делать свою работу качественно и красиво. Мысли о работе натолкнули меня на мысли о моем собственном деле. Я ведь тоже сейчас нахожусь на работе, между прочим. И нечего тут любоваться новомодной стрижкой и разноцветной окраской волос.

Я встала с кресла, сняла с себя накидку и отдала ее Кудряшову.

– Сколько я вам должна? – деловито спросила я и потянулась было к сумке.

Саша сделал огромные глаза и замахал на меня руками:

– Да вы что, Таня! Я это в виде эксперимента. Это моя личная разработка, моя идея. Эксклюзив, так сказать. Вы мне ничего не должны. Вернее, нет, должны. Найдите того, кто убил Женю. Больше мне ничего не надо.

– Ну, хорошо, – я взяла сумочку и повесила ее на плечо. – А вы не знаете, где разыскать того бандита, с которым встречалась Женя?

– Не знаю, – опять кокетливо заговорил Саша. – Но могу узнать. Есть один юноша, который был другом Жени. Он должен знать и самого Бакаева, и где его можно найти. Если хотите, подождите здесь, я сейчас позвоню и все разузнаю.

Я кивнула.

Кудряшов удалился в дальнюю комнату, оставив меня в одиночестве. Вернулся он через несколько минут, неся в руке листочек бумаги с написанным на нем адресом и телефонами. Протянув листочек мне, Саша проговорил:

– Только не упоминайте, пожалуйста, что это с моей помощью вы узнали адрес. Я не хочу закончить свои дни так же, как Женя…

– Хорошо, буду нема, как рыба, – улыбнулась я. – До свидания.

– Чао! – донеслось мне вслед.

Я вышла из салона красоты и пошагала по проспекту к своей машине. Сев в нее, я посмотрела на бумажку с адресом. Аккуратным ровным почерком Саши там было написано: «Бакаев Николай Васильевич», и далее шел адрес и три телефона этого самого гражданина Бакаева. Я перечитала еще раз написанное, чтобы запомнить на всякий случай, потом убрала листочек в сумку. Вставив ключ в замок зажигания, я плавно тронулась с места.

* * *

Бакаев жил за городом в довольно обширном и благоустроенном коттедже. Прежде чем ехать к нему в гости, я позвонила. Снял трубку мужчина, очевидно, сам хозяин. Я не стала ничего говорить, просто проверила, есть ли кто дома. А после звонка я сразу же отправилась к обманутому бойфренду Приходько.

Подъехав к коттеджу, я оставила машину чуть дальше, а не у самых ворот, чтобы не привлекать излишнего внимания. Подойдя к металлическим воротам, выкрашенным в голубой цвет, я подняла руку и нажала на кнопку переговорного устройства. В аппарате что-то щелкнуло, и я услышала тот же голос, что и по телефону, только несколько искаженный связью:

– Кого надо? – довольно неприветливо спросил хозяин.

– Из милиции! – наглым тоном заявила я.

– Что нужно? – грубо спросил Бакаев. Видимо, это был он сам.

– Поговорить с гражданином Бакаевым.

В домофоне воцарилось молчание. Я подождала несколько секунд, потом хотела было снова позвонить, но голос не менее угрожающе произнес:

– По какому вопросу? – Бакаев говорил так, будто это не к нему приехали из милиции, а он сам был блюстителем порядка.

– По интимному, – резко проговорила я. Мне надоели эти препирательства по домофону. – Откройте! – потребовала я.

Вместо ответа я услышала щелчок домофона, который должен был означать, что меня соблаговолили впустить. Одновременно с этим щелчком я услышала тонкий звук, который издавала отпертая дверь.

Я дернула металлическую дверь на себя, она легко подалась. Я вошла внутрь и потянула дверь на себя, собираясь прикрыть ее за собой. Но она как будто упиралась, и я оставила свою попытку. И тогда увидела, что дверь плавно закрывается сама, без посторонней помощи. Глазея на чудеса современной техники, я даже не заметила, как открылась дверь в доме, и на крыльце появился мужчина в тренировочных брюках и светлой майке с надписью «ADIDAS» на груди.

– Вам кого? – спросил он, даже не поздоровавшись.

– Мне Бакаева, – проговорила я и достала из кармана заранее приготовленное удостоверение работника прокуратуры, оставшееся у меня с того времени, когда я там работала. Оно было давно просроченным, но редко кто из тех, кому я демонстрировала свои «корочки», замечал это. – Я из милиции, – бодро заявила я и, подойдя ближе к дому, ткнула чуть не в лицо хозяину свою «левую» ксиву.

Бакаев тупо уставился в «корочки», потом перевел взгляд на меня, видимо, пытаясь сверить фото с оригиналом.

– Здрасьте, – наконец поздоровался он. – Я Бакаев.

– А я из милиции, – снова сказала я. – Я могу войти?

– А в чем, собственно, дело? – наглым тоном спросил Бакаев.

– Давайте пройдем в дом, и я вам все объясню.

– Ну, проходите, – неохотно пригласил меня хозяин.

Мы прошли в дом, на кухню. Бакаев в выжидательной позе встал у двери, подперев косяк, а я устроилась на стуле.

– Я по поводу убийства некоей Евгении Приходько. Вам известна такая личность?

– Нет, – заявил Бакаев и отвернулся.

– Не надо отпираться, – произнесла я. – Вы ведь знали ее…

– Никого я не знал! – взорвался Бакаев. – Я вообще не понимаю, при чем здесь я.

– Я вам сейчас все объясню, – терпеливо пояснила я. – Или вы предпочитаете разговаривать в отделении? Я сделала вам одолжение, приехав сюда, потому что думала, у нас получится доверительный разговор. Но раз вы ведете себя таким образом, видимо, мне придется вызвать вас повесткой из-за подозрения в причастности к убийству Приходько. Такой вариант вас устроит больше? – Бакаев молчал, глядя в пол. – И не надо думать, что вы сможете отмазаться. Доказать ваше знакомство с Приходько не составит большого труда. Есть свидетели, которые видели вас вместе, которые знали, что вы были знакомы и встречались. Так как, будем здесь разговаривать? Или вы все же предпочитаете побеседовать в отделении?

– Я не понимаю, при чем тут я, – продолжал упираться Бакаев.

– Так вы были знакомы с Приходько?

– Ну, да… – обреченно проговорил мужик.

– В каких вы были отношениях?

– Ни в каких! – резко проговорил хозяин дома. – Я вообще отказываюсь разговаривать с вами без своего адвоката.

– Хорошо, но тогда я буду вынуждена вызвать вас в отделение милиции. Туда вы сможете прийти с адвокатом, с прокурором, с мамой, с папой, с кем угодно… Хотя для вас же лучше было бы поговорить со мной здесь и сейчас, на вашей территории.

– Ну, хорошо, – наконец сдался Бакаев. – Что вы хотите?

– Я хочу знать, в каких отношениях вы находились с покойной Евгенией Приходько? – терпеливо повторила я свой вопрос.

– Я… – Бакаев замялся. Потом сел на стул, скрестил руки и опустил голову. – Мы встречались какое-то время. Совсем недолго, – торопливо добавил он, – где-то с месяц…

– И что потом?

– Потом ничего. Мы расстались. Я вообще не понимаю, какие ко мне могут быть подозрения?

– Вас подозревают в причастности к убийству Приходько, я же вам уже сказала. Разве вы не слышали, что ее убили?

– Слышал, – глухим голосом проговорил Бакаев, но сразу же понял, что совершил ошибку. Он поднял на меня испуганные глаза и замолчал.

– А откуда вам стало известно о смерти Приходько? Может, вы сами заказали ее?

– Да никого я не заказывал! – вскипел Бакаев. – Я вообще случайно узнал о ее смерти – кто-то из пацанов обмолвился. Все же знали, что я с ней встречался. Там вообще такая история была… – махнул рукой Бакаев.

– Нам известна эта история, именно поэтому вы первый на подозрении. Есть свидетели, которые могут подтвердить, что вы после разрыва с Приходько прилюдно угрожали ей, требовали уехать из города.

– Да ничего я не угрожал! Просто поругались, и я сгоряча ляпнул лишнего. А то у вас никогда такого не было; когда разозлишься на кого-нибудь – такого наговоришь… И про убийство, и про все остальное.

– Нет, у меня такого не бывает. Я не бросаю слов на ветер. Уж если я пообещаю кого-то убить, то убью. А сгоряча подобных вещей не говорю.

– Да не убивал я ее! И зря вы меня подозреваете, – Бакаев даже засмеялся, – глупости какие!

– Ну, это суд будет решать, – строго сказала я ему, – что глупости, а что нет.

Бакаев при упоминании о суде сразу же напрягся и умолк. Он сидел все в той же позе, свесив голову.

– Я не убивал, – усталым голосом произнес он. – У меня есть алиби.

– Алиби? Как интересно? А откуда вы знаете, на какое время у вас должно быть алиби? Может быть, вы знаете точное время убийства?

– Ничего я не знаю. Просто в последние дни я все время находился на людях. С утра до вечера. Я почти ни на минуту не оставался один. Поэтому практически на любое время суток у меня алиби, которое могут подтвердить несколько человек.

– Ну, для того чтобы убить человека, вовсе необязательно уходить куда-то на какое-то время. Дело в том, что Приходько убил киллер, а чтобы нанять киллера, много времени не надо. Тем более подозрительно то, что у вас есть алиби. Как будто вы знали, что вас будут в чем-то подозревать.

– Нет, ну что такое! – возмущенно всплеснул руками Бакаев. – Нет алиби – плохо. Есть алиби – еще хуже. Вас, милицию, не поймешь! Так как надо, чтобы нормально было, – иметь алиби или не иметь?

– Надо не быть причастным к подобным делам, – сурово ответила я. – А вы первый подозреваемый.

– Да почему это я первый подозреваемый?! – снова принялся возмущаться Бакаев. – Что, эта шалава больше никогда ни с кем не встречалась? Только со мной? И что, теперь всех собак решили на меня повесить?

– Нет, наверное, она встречалась не только с вами. Но только вы при всех угрожали ей смертью в случае, если она не покинет Тарасов. Было такое?

– Не было, – буркнул он.

– Было, и тому есть свидетели, вы же это знаете. Зачем все время отпираетесь?

– Какие свидетели? Ее подружки-гомики? Это свидетели?

– Да, и не только. А что вы имеете против, как вы выразились, гомиков? – я пристально посмотрела на Бакаева. Он отвел взгляд.

– Я вообще больше не буду ничего говорить. Думал, поговорю здесь с вами, и с меня снимут подозрения. А теперь, раз для вас мое алиби не годится, вызывайте в ментовку, допрашивайте. Только я приду с адвокатом.

– Да хоть с десятком адвокатов! – проговорила я и поднялась со стула. – Ну, что ж, будем считать, что мы договорились. Ждите повестку, – угрожающе сказала я и направилась к двери.

Бакаев ничего не ответил, остался в кухне. Когда я шла по коридору, я заметила на столике в прихожей хозяйскую барсетку. И не смогла удержаться от соблазна поставить на нее малюсенький «жучок», который я всегда таскаю в сумке на всякий непредвиденный случай, вроде сегодняшнего. Прикрепляя «жучок», я сделала вид, что споткнулась, чтобы оправдать свою задержку в прихожей.

Выйдя из дома, я пошла по двору к воротам. Разговор не очень удовлетворил меня. Сама не знаю, чего именно я ждала от беседы с Бакаевым, но то, что я услышала, было не то.

С одной стороны, конечно, Бакаев показал, что ему было известно, что Приходько убили. Но это мало о чем говорило. Мало ли откуда он мог узнать об этом. Тем более, как говорил Саша, об этом говорил весь город. Не знаю… Но что-то было не так с этим Бакаевым, а что именно, я никак не могла понять, и это обстоятельство выводило меня из себя.

Я отправилась домой. Хотелось есть и спать. Погода стояла хорошая, теплая, но и она не радовала меня. Скоро бабье лето закончится, наступят холода, а там и зима не за горами…