Глава 2

Было около полудня. Я пешком прошлась до университета. Странное ощущение слежки давно улетучилось.

Я вошла в деканат и уточнила, кто из педагогов был куратором группы, в которой училась Дина. Мне указали на приветливую пожилую женщину, которая охотно вступила со мной в разговор. Она вспомнила студентку Дину Иртеневу.

– Это была очень симпатичная девочка. И такая, знаете ли, ищущая, пытливая. Много вопросов задавала, иногда даже могла поставить в тупик.

– Как же это – опытного преподавателя и в тупик? – поинтересовалась я.

– Да ведь вопросы-то ее все занимали не по теме, не совсем из области философии, а скорее из области мистики, что ли. Или даже не знаю, как уж и назвать. Про астральные тела какие-то спрашивала и тому подобное. А мы ведь здесь эзотерикой не занимаемся. Не хватало еще нам этого столоверчения. Серьезные философы, люди с учеными степенями не могут всерьез принимать всякий там спиритизм. В программе нашего отделения изучение Платона и Аристотеля, Канта и Ницше… А тут вдруг – суеверия. И это при недюжинных способностях! Словом, когда девочка подала заявление об отчислении ее с факультета, весь преподавательский состав…

– Почувствовал облегчение? – встряла я.

– Нет, что вы, напротив – досаду. Неприятно признавать собственное бессилие. Мы, похоже, разучились быть педагогами, то есть людьми, ведущими за собой. Мы начитываем студентам лекции, нисколько не заботясь о том, что творится у них в душе. Девочка не просто хотела получить диплом о высшем образовании. Она искала чего-то. Каких-то ответов. А у всех свои заботы. Кто в наше время успевает думать о душе? Хоть религия, казалось бы, и вернула свои позиции, разве это в действительности так? Она, простите, вошла в моду и стала хорошим тоном. Если раньше хорошим тоном было считать ее мракобесием, то теперь положено, чтобы сильные мира сего по большим религиозным праздникам непременно позировали перед телекамерами в главных храмах страны. Ну да не нам их судить… А девочка искала искренней поддержки. И не найдя ее здесь, ушла с факультета. Мне неизвестна ее дальнейшая судьба. Могу только сказать, что Дина из тех противоречивых и пылких натур, кто, испытав разочарование, с равной вероятностью мог бы податься как в какую-нибудь секту или монастырь, так и на панель.

– А вы не знаете, с кем из группы она поддерживала приятельские отношения? Или, может быть, какой-то студенческий роман?

– Я вела у этой группы профилирующий предмет. Поэтому виделась с ребятами довольно часто. А то ведь бывает, что на философском факультете куратором группы бывает преподаватель, скажем, физкультуры. Тут, согласитесь, контакт со студентами складывается в меньшей степени. Так вот, я имела возможность наблюдать за ребятами. За Диной Иртеневой пытались приударить многие однокурсники. Но они, казалось, были ей неинтересны. Что там было с интимной стороной, я, разумеется, не знаю. Скорее всего также ничего не было. Складывалось впечатление, что ее чувственность еще не проснулась.

– А был кто-нибудь из особенно рьяных поклонников?

– С большой натяжкой могу назвать одного мальчика – Славу Крамского. Он довольно долго пытался добиться успеха. Остальные же отлетали после первого же резкого слова или ледяного взгляда.

– Спасибо, это ценно. Ну а подруг, конечно, тоже не было? Но хоть мало-мальски близкие приятельницы, с которыми Дина случайно могла поделиться своими планами на жизнь или даже продолжать общаться до сих пор?

– Вы меня поняли совершенно верно. Равнодушие Дины к противоположному полу вовсе не означало ее нетрадиционных пристрастий. Подруг у нее тоже не было. Из всей группы она общалась с одной девочкой – Леной Касаткиной. Они были чем-то похожи – своей нелюдимостью, что ли. Правда, Лена немного другая. Она доучилась, и я знаю кое-что о ее дальнейшей судьбе – встретила молодого человека, создала с ним семью, воспитывает детишек и как будто бы вполне счастлива. Не знаю, может, они с Диной продолжают поддерживать связь? Я помогу вам отыскать в архиве адреса Лены и Славы. Буду очень рада помочь Диночке. И еще, моя личная просьба, когда у нее все устроится, а я не спрашиваю сейчас, что у нее за проблемы, – не сочтите за труд, дайте мне знать.

Разумеется, я пообещала. Хотя и сама еще толком не знала, что же за проблемы у Дины.

Кураторша дала мне обещанные адреса, но проверить их я запланировала вечером.

Пока же решила поехать домой, а по пути купила справочник «Все телефонные номера Тарасова и области». Я уже порядком устала бродить – отправилась на встречу с клиенткой пешком, не подумала, что придется делать такие крюки. Хоть бы подбросил какой галантный мужчина! Стоило мне чуть замедлить шаг и слегка рассеянным взглядом посмотреть на дорогу, как словно из-под земли передо мной возник красавец «Форд» синего цвета. Выглянувший из окна водитель тоже был вполне ничего. Он начал с ходу:

– Девушка, простите за нескромность…

Я бросила на него такой взгляд, что он сразу понял, что прощу.

– Девушка, а вы случайно не были сегодня в городском парке?

Опа! Неожиданно.

– Была, – удивленно произнесла я.

– Значит, я не ошибся, это действительно вы…

– Ну, положим, я, а почему вы спросили?

– Я видел вас там пару часов назад. Вы очень красивая. Я потихоньку шел за вами через весь парк… А заговорить так и не решился.

Так вот откуда ощущение слежки! Настолько заработалась, что не могу отличить «хвоста» от поклонника!

– И представляете, как мне повезло – я вас снова увидел. Я сразу узнал вас – в городе не может быть двух таких ослепительных красавиц!

Ого, а этот мужчина знает, что сказать девушке. Я улыбнулась, но ничего не ответила.

– Теперь вот решился с вами заговорить. Случайностей ведь не бывает. Случайность – знак судьбы…

Ну давай уже, галантный рыцарь, предлагай подвезти.

Словно прочитав мои мысли, он спохватился:

– Да что же это я, совсем голову потерял! Позвольте вас довезти куда прикажете. Не сочтите за дерзость, просто я действительно очень верю в судьбу.

Разумеется, я согласилась. Моего нового знакомого звали Игнатом, и это довольно редкое имя очень ему шло. По дороге к дому мы премило болтали о всякой ерунде. Игнат все толковал о предчувствиях, совпадениях, знаках судьбы. Обычно я не особо люблю подобный треп. Но сегодня он меня не раздражал. Игнат остановил машину у моего подъезда и спросил мой номер телефона. А еще поинтересовался, можем ли мы увидеться сегодня вечером. Только у меня были другие планы – работа прежде всего.

Дома я часа два убила на обзванивание всех детских садов, интернатов, детских лечебных учреждений, детприемников и даже моргов, дабы узнать, не находится ли там сейчас и не появлялся ли когда-либо за последние полгода мальчик Женя Иртенев или похожий на него малыш трех лет. В моргах, к счастью, подобных случаев не было зафиксировано. В детприемниках и интернатах было несколько детишек примерно того же возраста и появившихся в указанный период. Но в основном родители уже нашлись, как правило, наркоманы и бомжи, не интересующиеся судьбой своих детей. Остальные дети не подходили по возрасту или полу. Словом, ничего, что имело бы хоть отдаленное сходство с моим случаем. В тарасовских детских лечебных заведениях, равно как и в детсадах, Женя Иртенев не числился.

В общем, работу я проделала нудную, но необходимую. И пришла к следующему выводу: никакой трагедии с мальчиком скорее всего не произошло. По крайней мере так мне хотелось думать.

Близилось время окончания рабочего дня. Мне пора было собираться на встречу с Диниными однокашниками. Я решила сперва навестить бывшую приятельницу, а после – бывшего поклонника.

Существовала вероятность, что я не застану ни Елену, ни Вячеслава по указанным адресам. Но мне повезло – я застала обоих.

Елена выглядела лет на десять старше своего возраста. Это была уже вполне почтенная матрона – домохозяйка, любящая мать и заботливая супруга. Бросив на Елену первый взгляд, я уже поняла, что пришла к ней напрасно. Дина, такая, какой я ее себе представляла, ни за что не стала бы общаться с этой образцово-показательной благодушной клушей, заботящейся только о том, чтобы у ее чад был хороший аппетит, чтобы супруг регулярно приносил зарплату и еще более регулярно – не менее раза в неделю, желательно по выходным, между двумя телесериалами – доставлял ей строго отмеренную порцию «любви».

Однако раз уж я пришла, глупо было уходить сразу, не объяснив цели своего визита и не задав ни одного вопроса. Поэтому я представилась и уточнила – действительно ли у Елены с Диной были приятельские отношения во время учебы. Елена разулыбалась:

– Дина Иртенева? Ну конечно же, помню! Смешная такая была, с идеями. Она, помнится, недоучилась у нас… А вы проходите, я вам сейчас что-то покажу.

Я, слегка заинтригованная, проследовала за Леной. Она провела меня через зал в довольно большую комнату, открыла дверь и торжественно объявила: «Вот!»

Я не сразу поняла, по какому поводу такая торжественность, но вскоре поспешила исправиться:

– Да это просто потрясающе! Никогда не видела такой красоты! Как вам это удается?

Елена улыбнулась. Кажется, я взяла верный тон и не прогадала с восторженной реакцией.

– Ох, Татьяна, если бы вы знали, как я уставала! Даже похудела килограммов на пять.

Да тебе бы, дружочек, еще на двадцать пять – тогда было бы в самый раз!

– Леночка, да вы просто достойны быть занесенной в Книгу рекордов Гиннесса!

– Мы убрали из этой комнаты все батареи, и она к тому же угловая, так что зимой здесь самая подходящая температура! – задыхаясь и рдея от радостного волнения, сообщила мне Леночка.

Передо мной простиралась гордость Елениного семейства – целая комната, переоборудованная под кладовую. Полки от пола до потолка, в несколько рядов. И все эти полки были уставлены самыми разнообразными банками – варенье всех сортов, соленья, какие можно и какие даже нельзя себе представить, всевозможные закуски из капусты, перцев с рисом, арбузов, баклажанов, грибов и прочая и прочая.

Вывалив все имеющиеся у меня в запасе комплименты, я все же попыталась задать Лене пару интересующих меня вопросов. Однако все было безнадежно. Сначала пришел муж, которого срочно надо было накормить ужином. Потом дети вернулись от бабушки, и надо было строго расспросить, что они сегодня кушали и не голодны ли они. Когда Елена наконец освободилась, я спросила у нее только:

– А сейчас вы общаетесь с Диной Иртеневой?

– С кем, с кем? – последовал вопрос. – Ах, вы все о той странной девочке. Что вы, нет, конечно. У меня дел невпроворот, верчусь как белка в колесе.

«Да уж, белочка – ни одно колесо такую не выдержит!» – подумала я, чувствуя, как поднимается волна раздражения. А что, собственно, меня раздражает? Татьяна Алексанна, а может, ты просто завидуешь нормальному женскому счастью, сознайся?

Ладно, каждому свое.

– Елена, а почему все же вы считаете ее странной? – спросила я еще раз.

– Ну-у… Не знаю. Книжки все какие-то непонятные читала, по гадалкам бегала, собиралась на курсы экстрасенсов записаться… Анюта, я кому сказала, надо докушать все, что мама положила в тарелку!

Елена метнулась в соседнюю комнату. Я вдогонку задала вопрос:

– Ну и что у нее вышло с этими курсами?

И поняла, что ответа так и не получу. Я уходила из этого дома быстро и не простившись. Елене было явно не до меня.

Удивительно, как же можно сильно измениться всего за несколько лет! Должно быть, поэтому я избегаю встреч со старыми знакомыми, особенно с теми, кто что-то значил для меня. Исключение составляют лишь пара подруг, таких же, как я – вечных холостячек, которые замужем за своей работой, и нескольких друзей-ментов, которые хоть потихоньку толстеют и лысеют, но остаются верными и надежными товарищами в любой ситуации.

Следующим на очереди был бывший поклонник Дины. «Чем-то он меня удивит?» – подумала я.

Вячеслав Крамской оказался мужчиной неженатым, поэтому слегка обалдел, когда я появилась на пороге его квартиры. Он жил один, и холостяцкий беспорядок сразу бросался в глаза.

– Вы к кому? – встретил меня Вячеслав недоуменным вопросом.

– К Вячеславу Крамскому – это вы?

– Я, – еще более удивленно ответил бывший студент философского факультета. – А вам кого надо?

Судя по высокоинтеллектуальному началу нашего диалога, когда я скажу, кого мне надо, он спросит: «А вы кто?» Так оно и вышло. Я коротко представилась и показала свою лицензию частного детектива. Внимательно ее изучив, Вячеслав, однако, не поторопился пригласить меня войти.

– А я вам зачем понадобился? – не то испуганно, не то недоверчиво спросил он.

– Послушайте, Вячеслав, я не из ГПУ и сейчас не тридцать седьмой год. Позвольте даме войти хотя бы в прихожую.

Этот не совсем убедительный, но весьма эмоциональный аргумент почему-то вывел Крамского из состояния ступора. Он встрепенулся, извинился, и мне наконец удалось проникнуть в помещение.

Позже, когда мы уже разговорились, оказалось, что Слава Крамской вовсе не такой тормоз, каким показался вначале, а вполне приятный парень. Просто жил отшельником, и очаровательные молодые барышни отнюдь не баловали его своими визитами.

Слава рассказал мне про Дину все, что знал.

– Она была, наверное, самая хорошенькая на факультете. И очень умная при этом, серьезная. Студенческих вечеринок и тусовок никогда не посещала. Пару раз только была на каких-то факультетских праздничных дискотеках, но было видно, что она там откровенно скучает. И это отнюдь не от недостатка кавалеров. Просто ей непонятно было, по какому случаю веселье? Это я сейчас только стал понимать. Она словно была взрослее нас. Я, наверное, сейчас чувствовал бы себя так на вечеринке семнадцатилетних подростков, у которых вовсю играют гормоны, и от избытка энергии они разве только на ушах не прыгают. У нее же были другие интересы. Она читала запоем таких авторов, про которых мы и не слыхали. А если и слыхали – то все равно было не до них.

– Откуда вы знаете, что именно она читала?

– Да она сама в ответ на очередную мою попытку поухаживать за ней спросила: «А ты Кастанеду читал? А Борхеса?» Когда я честно сказал, что не читал, она довольно высокомерно ответила: «Ну и о чем же мне с тобой разговаривать?» Она вообще вот в таком стиле и пресекала все ухаживания кавалеров. Словно опрокидывала на тебя ведро ледяной воды. Я тогда, помню, бросился без разбору читать всех упомянутых ею авторов, чтобы потом блеснуть ученостью. Но многого тогда у них не понял – голова совсем другими мыслями была забита. Это потом уже, когда к учебе стал более ответственно относиться, когда всякие там любови-моркови меня уже не интересовали, словом, когда наконец вспомнил, зачем, собственно, поступал на философский факультет, я много книг перечитал и оценил по достоинству.

– Так что же ваши отношения с Диной?

– Ну, как говорится, романа не получилось. Отшивала она меня, отшивала, а потом я и сам отстал – надоело унижаться. В общем, она мне хороший урок дала, сама того не понимая. Жестко, больно, но открыла мне одну истину – надо не казаться, а быть. И причем быть не для кого-то, а для себя.

– А сейчас вы поддерживаете отношения?

– Нет. Встречал несколько раз в городе, только душевного разговора не выходило – «привет, как дела, пока».

– Слава, а вы ее с ребенком когда-нибудь встречали?

– Ребенок у Дины? Мне кажется, она и дети – две вещи несовместимые. Она всегда с таким отвращением смотрела на беременных женщин или на молодых мамаш с колясками.

Ого, вот это что-то новенькое, такого я об этой таинственной особе еще не слышала. Я уцепилась за неожиданную информацию.

– Послушайте, Слава, могу ли я из ваших слов сделать вывод, что она могла причинить вред маленькому ребенку? Вот как в передачах всяких криминальных показывают – некоторые одинокие женщины с неуравновешенным характером родят или усыновят ребенка, а потом он так начинает их раздражать, что они в порыве бешенства…

– Нет-нет, я не могу себе представить такого кошмара. Разумеется, ничего подобного я не утверждаю. Я сказал только то, что замечал в ней. Какие-то предположения или выводы мог бы, наверное, сделать психиатр. Но я философ. И вообще, почему такой странный разговор? Ваше расследование связано с Дининым ребенком?