Глава 3

На следующее утро я проснулась довольно рано, и хотя чувствовала себя вполне отдохнувшей, никаких мыслей по поводу прочитанной вчера статьи в голову мне не пришло. Не знаю, может быть, загружая информацию, я немного перестаралась и подсознание просто не успело еще ее обработать.

Приняв бодрящий душ, выпив чашечку кофе и закурив сигарету, я почувствовала себя на сто процентов готовой к труду и обороне. Я была готова даже ехать в морг осматривать изуродованный труп, что мне, собственно, и предстояло сделать.

Подъехав к зданию морга, я прошла прямо к заведующему и, объяснив ему, кто я такая и зачем сюда явилась, поинтересовалась, смогу ли я осмотреть труп.

– Да, мне звонили по поводу вас, – медленно проговорил заведующий, низенький человечек с огромной головой и очень крупными чертами лица. – Но, вы знаете… тело… там множественные ножевые ранения, и выглядит все это… весьма и весьма.

– Я в курсе, – бодрым голосом ответила я.

Бросив на меня быстрый взгляд, в котором очень ясно читалось: «Видали мы таких, валерьянки на вас не напасешься», – заведующий так же медленно сказал:

– Что ж, идемте.

Миновав коридоры и повороты, мы прибыли к месту назначения, и по указанию заведующего из холодильника был извлечен нужный труп.

– Ну вот – можете осматривать, – сказал заведующий и удалился, снова бросив многозначительный взгляд на одного из своих сотрудников.

Я расценила эту стрельбу глазами как немую просьбу в случае чего подать мне валерьянки. И что греха таить, когда я взглянула на тело, мне действительно чуть было не стало плохо.

Имея некоторую информацию об убийстве, я заранее готовила себя к тому, что мне предстояло увидеть, но действительность превзошла все ожидания. Все тело журналистки представляло собой сплошное кровавое месиво.

Множественные ножевые ранения? Что ж, можно и так сказать. Но истерзанная плоть… Создавалось впечатление, что какой-то хищный зверь рвал и кромсал Лану своими клыками.

«Сколько же раз нужно было ударить, чтобы человек превратился… вот в это, – с ужасом думала я. – Нет, нормальный человек не мог этого сделать, это совершенно очевидно».

Убийца явно находился в состоянии аффекта. Но нужно было осмотреть все детально.

Очень скоро выяснилось, что никаких особенно красноречивых деталей на трупе нет. Ни рваных ушей от торопливо снятых сережек, ни кожи убийцы под ногтями жертвы.

И тут у меня возникло сразу два очень интересных вопроса. Во-первых, по поводу сережек. Сосредоточившись на высокопоставленных чиновниках и их смертных грехах, я как-то совсем упустила из виду самую простую версию. А именно – ограбление. Поздний вечер, темный переулок… почему бы и нет? Шел мимо какой-нибудь шалопай, увидел одинокую девушку. Да и решил…

Но, взглянув еще раз на «множественные ножевые ранения», я сочла такое предположение не очень правдоподобным. Если бы Лану хотел просто ограбить какой-нибудь прохожий, ну не стал бы он так ожесточенно тыкать в нее ножом.

Второй вопрос касался возможности сопротивления. Действительно, сопротивлялась ли Лана? Было ли у нее время для этого? Я еще раз очень внимательно осмотрела кожу под ногтями. Нет, никаких частиц постороннего кожного покрова или характерного вещества бурого цвета, которое остается под ногтями жертвы, если ей удается во время драки поцарапать своего убийцу.

В общем-то, руки Ланы нельзя было назвать чистыми. Но они были не в грязи, их словно присыпало пылью, как если бы человек какое-то время лежал на земле…

Итак, сопротивления не было? Я еще раз осмотрела участки тела, где кожа не была повреждена. Никаких синяков, никаких царапин, ничего такого, что свидетельствовало бы о силовом контакте. Что ж, по-видимому, хоть в этом несчастной девочке повезло, и первый же удар оказался смертельным.

Тут я вспомнила еще одну вещь. Мне было известно, что людей психически неуравновешенных иногда провоцирует на зверскую реакцию именно легкость победы. Если в переулке Лана встретила именно такого человека, то вполне возможно, что после нанесения первого удара он потерял над собой контроль. Как говорится, блеяние козы вызывает рычание льва. Увидев, что жертва не может оказывать сопротивление, убийца с еще большей яростью накинулся на Лану.

Я еще раз взглянула на изуродованное тело. Да, человека, находящегося в вертикальном положении, так отделать было бы сложно. А вот если тело лежало на земле, наоборот, – очень удобно. Знай себе замахивайся и бей, куда попадешь. Даже и прицеливаться особенно не нужно.

Я посмотрела на лицо Ланы. Догадка, которую я сделала еще в квартире Свиридова, оказалась верной, – девушка не была красавицей. В то же время черты ее лица нельзя было назвать и уродливыми. Но вот что меня заинтересовало: посмертная маска не показывала ни отвращения, ни ужаса. Скорее в чертах запечатлелось некое удивление. И это еще раз доказывало, что смерть наступила сразу и нападение было для Ланы неожиданным.

Что ж, пожалуй, осмотр трупа можно на этом закончить. Нового я узнала не так уж много, но зато получила лишнее подтверждение некоторых предположений, сделанных ранее. Например, того, что убийца Ланы, кто бы он ни был, наркоман ли или просто псих, – несомненно, человек с проблемами.

Почему он оставил нож в теле? Забыл себя? Ну, допустим… Если предположить, что убийца человек психически неуравновешенный, тогда почему он захватил нож с собой? Просто так? Нет, у психов и наркоманов совсем другие проблемы, и помыслы их направлены совсем в другую плоскость.

То, что убийца оказался на месте преступления, имея при себе орудие убийства, вряд ли было простой случайностью. Скорее это указывало на умысел…

Ну и дело! Тут тебе и умысел, и неконтролируемые действия. Что хочешь, то и думай. И главное, и в том и в другом случае основное доказательство – нож. Сначала – нож, взятый с собой, и, очевидно, взятый с какой-то целью, а не просто так; потом – нож, легкомысленно забытый в трупе, что фактически делает цель достигнутой только наполовину, потому что нож – это весьма и весьма серьезная улика.

Да, что-то тут не вязалось. Но что именно, пока было неясно.

* * *

Я покинула здание морга и поехала на улицу Некрасова. Нужно было осмотреть место преступления.

Добравшись до улицы Некрасова, я припарковала машину и отправилась искать подворотню, в которой убили Лану. Ориентиром мне должен был служить табачный ларек.

Ларек я обнаружила довольно быстро, а напротив него как раз и располагался вход в подворотню. Едва лишь я вошла в нее, я сразу заметила темно-бурое пятно, которое было не чем иным, как засохшей лужей крови.

Кровь была лишь в одном месте, значит, девушка не пыталась ни убежать, ни уползти от преследователя. Без сомнения, ее сначала убили, потом уже начали терзать труп.

– …Ну че, нету?

– Да нету тут ни хрена!

– А ты глаза-то разуй! Смотри глазами-то! А то скажешь ему: «Нету», а менты потом найдут, – узнаешь тогда. Он тебя самого тогда… Будет тебе потом «нету».

Продвинувшись еще немного в глубь подворотни, я успела заметить нескольких подозрительного вида подростков и услышать часть их диалога, но едва высунула голову из-за угла, чтобы повнимательнее рассмотреть внутренний двор и его обитателей, как тотчас же получила оглушающий удар по затылку и потеряла сознание.

К сожалению, перед тем как вырубиться, я не успела посмотреть на часы, поэтому не могла сказать, сколько времени находилась в отключке. Но когда я очнулась, в подворотне никого не было. И по всей видимости, не было с того самого момента, как оттуда убежали подростки.

«Что ж, расследование началось неплохо», – с иронией думала я, ощупывая затылок и осматриваясь кругом. Я проверила одежду и ощупала карманы. Все цело, из вещей тоже ничего не пропало. Значит, ограбить меня не хотели.

Тогда что? Им просто нужно было меня вырубить?

Я осмотрелась вокруг. Рядом лежала довольно тяжелая палка. Видимо, ею меня и ударили. У меня сразу возникла мысль об отпечатках.

Конечно, дерево – не лучший материал для считывания отпечатков, к тому же эту палку, наверное, держал не один человек, но надежду внушало то, что поверхность палки была более-менее гладкой. «Отдам в лабораторию, может, что-нибудь и обнаружат», – подумала я и попыталась подняться с места.

Встать мне, слава богу, удалось. Голова немного кружилась, но в целом чувствовала я себя удовлетворительно.

Кто ж меня ударил? И почему? Кому я помешала? Мальчишки, что переговаривались во дворе? Вряд ли бы они решились напасть на взрослую женщину. А если не мальчишки, тогда кто? Преступник? Но если предположить, что убийцей был какой-то невменяемый тип, вряд ли он явится на место преступления. Да и человек здравомыслящий не придет туда, где он убил человека. Может, меня сюда заманили? Может, кто-то знал, что именно сегодня именно в это время я появлюсь в этой подворотне?

Да нет. Скорее всего я помешала мальчишкам.

Тогда возникает второй вопрос. Что они здесь искали? Что-то, что имеет отношение к недавнему преступлению?

Разумеется, они искали какую-то улику, которая могла вывести на убийцу. Но какую? Что именно это могло быть?

Обличающий предмет мог оказаться чем угодно. Зажигалкой, выпавшей из кармана, нательным крестиком или каким-нибудь кольцом, которое слетело с пальца… да это могло быть что угодно. К тому же, если, пока я была без сознания, подростки нашли, что искали, то у меня практически нет шансов узнать, что же представлял собой этот таинственный предмет.

Несмотря на малые шансы, я все-таки внимательно обследовала подворотню, заглянув в каждый уголок. В любой ситуации частный детектив Татьяна Иванова прежде всего оставалась профессионалом. Даже получив по затылку.

Но, к сожалению, я ничего не нашла. Оставаться здесь дальше не было никакого смысла, и я направилась к машине. Спрашивается, зачем приезжала? Чтобы получить по голове? Это я еще легко отделалась, а вдруг бы меня ограбили или вообще увезли бы в неизвестном направлении.

Осторожно сев в машину, я завела двигатель и очень аккуратно, придерживаясь всех правил и не превышая скорости, поехала домой. Кажется, в последний раз я так аккуратно вела машину, когда сдавала на права.

По пути я заехала в лабораторию и сдала на экспертизу злополучную палку.

* * *

Оказавшись дома, я первым делом подкрепилась чашечкой крепкого кофе с шоколадом. Сладкое полезно для мозга.

Откинувшись на спинку кресла, я закурила сигарету и принялась думать.

Первым делом меня, конечно же, занимало сегодняшнее происшествие. Подростки, орудовавшие в подворотне, наверняка не были причастны к самому убийству. Скорее всего, их просто послали найти какую-то вещь. И послал, очевидно, убийца.

Но человек, который может заставить других делать то, что ему нужно, человек, отдающий указания, – не может быть невменяемым психом. Люди, не умеющие контролировать себя, как правило, не могут быть лидерами, не могут отдавать указания другим.

Тогда кто так изуродовал тело несчастной Ланы? Человек хладнокровный. Просто живодер? Это как же нужно было ненавидеть бедную журналистку, чтобы так надругаться над ее телом. Кто же был ее врагом? Просматривая архив Ланы, я не заметила в нем ничего из ряда вон выходящего. Но ведь иногда бывает так, что факт, который одним людям кажется незначительным пустяком, других ранит до глубины души.

Размышления пока приводили только к одному: личность убийцы на сегодняшний день – это неразрешимая загадка. А ведь именно четкое представление о личности убийцы могло помочь раскрыть дело, в котором мотивы множатся как тараканы. Каков убийца, таков и мотив. Но именно характеристики убийцы и не были пока для меня ясны.

«Что же искали пацаны?» – в сотый раз задавала я себе вопрос.

И тут я снова подумала о ноже. Киря сказал, что информация о найденном ноже держится в строжайшем секрете. Значит, преступникам неизвестно, что нож в руках милиции. И значит, убийца мог подумать, что обронил его где-то на месте преступления. И послать своих шестерок на поиски.

Тогда почему он ждал целые сутки? Ведь я оказалась в подворотне только через день после убийства. И подростки оказались там в это же время. Почему не раньше? Боялись натолкнуться на милицию? Но ведь нож – это такая улика, из-за которой еще можно рискнуть.