– Так в райцентр, в больницу, – Дарья Петровна утерла глаза концом передника, выглядывавшего из-под шерстяной кофты. – Она как Олюшку-то увидела, так и упала замертво. Насилу пульс у ней нащупали, думали, все, померла с горя.

Пожилая женщина тяжело, прерывисто вздохнула. Так вот о чем предупреждали кости, только болезнь пожилого человека оказалась куда более серьезной, чем я считала. Я опрометчиво решила, что кости описали свершившиеся события, а они, как и положено, намекнули на будущие. Кстати, недостатка в унынии я сейчас также не испытывала. Впору самой завыть…

– Уважаемые, расходитесь по домам, – в который уже раз попытался урезонить встревоженных сельчан один из полицейских, несколько суетливый, на мой взгляд, капитан лет пятидесяти. – Не затопчите тут место происшествия, – решил он обратиться почему-то непосредственно ко мне.

– Не волнуйтесь, не затопчу, – я продемонстрировала удостоверение частного детектива.

– А-а, ну-ну… – хмуро протянул страж порядка, оказавшийся тем самым местным участковым, Колуновым Сергеем Анатольевичем. Именно так он и отрекомендовался.

– А это кто? – Мой взгляд внезапно упал на невесть откуда взявшегося высокого молодого мужчину, стоявшего возле укрытого тканью тела. Ссутулив плечи, он утирал кулаком глаза. Похоже, мужик плакал?! Кто он, родственник? Я не помню, чтобы видела его среди гостей возле тарасовского ЗАГСа. Оксана тоже не упоминала о каких-либо родственниках погибшей, кроме матери. Кем же он может быть? Поклонник?

– Как тут не плакать! – подключилась Дарья Петровна, глядя в ту же сторону, что и я. – Уж как он нашу Олюшку любил, просто хвостом за ней ходил, да и только. А она вот другого выбрала, себе на погибе-ель!

Женщина вновь заголосила, а участковый, взяв меня за локоть, направился к воротам фермы. Видимо, ему не давала покоя мысль, что я все же затопчу «место происшествия».

– Это Марков Денис, инспектором у нас работает, – пояснил он, видимо, заметив мое недоумение.

– Инспектором? – переспросила я.

– Ну да, в ГИБДД, – кивнул Колунов. – Он вообще-то в Павловске работает, ну, в райцентре. Здесь-то где…

Логично, в Верхней Осиновке и дорог-то нет, что тут инспектировать.

– А он действительно был влюблен в Ольгу? – поинтересовалась я.

– Я-то почем знаю! – внезапно рассердился Колунов. – Делать мне больше нечего, бабьи сплетни собирать! Все, мне надо работать.

Он повернулся ко мне спиной и широким шагом потопал обратно к котловану, куда как раз подъезжал микроавтобус с затемненными стеклами. Из него высыпало несколько человек, которые тотчас же принялись суетиться возле тела. Колунов что-то пояснял им с озабоченным видом.

Я некоторое время наблюдала издали, как тело Ольги осторожно погружают в «труповозку». Через несколько дней Ольга, вернее, то, что от нее осталось, вернется сюда, чтобы найти вечное успокоение на местном кладбище. Антипова, припомнила я фамилию девушки. Оксана тогда еще сказала, что теперь это вопрос времени. Потом, мол, возьмет фамилию мужа. Знала бы она тогда, что совсем скоро ее подруга навеки окажется под могильной плитой, на которой будет значиться девичья фамилия, которую Оле не суждено было сменить. А разница между датами не дотянет и до двадцати лет…

Я с силой сжала кулаки, так что ногти больно впились в ладони. Сейчас не время предаваться унынию, пусть даже и предсказанному. Если я хочу найти убийцу Ольги, надо действовать немедленно, по горячим следам. Тем более что заинтересовавший меня субъект, тот самый Денис Марков, которому так сочувствовала Дарья Петровна, медленно удалялся от котлована вглубь деревушки. Я решила не тратить зря времени, а побеседовать с Марковым, прежде чем он приступит к своим обязанностям инспектора. В самом деле, не гоняться же за ним по всей области.

Марков между тем ускорил шаг, и я была вынуждена чуть ли не перейти на бег, чтобы не потерять его из виду. Нагнать его мне удалось, лишь когда мужчина уже входил во двор собственного дома. Марков размашистым шагом пересек двор и, резко рванув входную дверь, скрылся в доме, ничуть не заботясь о том, что кто-то следует за ним по пятам уже в его собственных владениях. С силой захлопнутая дверь, отскочив, вновь распахнулась, словно приглашая меня следовать за хозяином, чем я и не преминула воспользоваться. Едва переступив порог, я оказалась в светлой безликой комнате, кажущейся просторной именно из-за своей пустоты. Мебель здесь была лишь самая необходимая, причем главенствовал в комнате круглый полированный стол, видимо, совмещавший функции обеденного и письменного. Еще имелась узкая железная кровать у стены и стоявший вплотную к ней небольшой платяной шкаф – других предметов здесь не было. Прямо к комнате примыкала небольшая кухня, куда и направился Марков. Достав из маленького допотопного холодильника открытую бутылку водки, он извлек из подвесного шкафчика пару стопок и только тут соизволил обратить внимание на незваную гостью, то бишь на меня.

– Будешь? – осведомился он, разливая водку по стопкам.

Я покачала головой:

– Не могу, я за рулем.

Это была не единственная причина отказа, с крепкими алкогольными напитками у меня отношения сложные, то есть никакие. Я лишь изредка позволяю себе бокал ну просто очень хорошего вина.

Марков опрокинул в себя водку и хмыкнул:

– Нагляделся я на таких непьющих. И именно за рулем.

Я с удивлением приглядывалась к своему визави. Передо мной сидел, в общем-то, молодой парень лет двадцати пяти, может, чуть больше. При этом манера держать себя да и интонации у него были как у матерого видавшего виды мужика, прошедшего огонь и воду. Более того, я вдруг обнаружила, что Марков без преувеличения довольно красив. Правильные, почти скульптурные черты лица, крепкие сильные руки. Похоже, несчастную Ольгу окружали исключительно писаные красавцы, что отвергнутый поклонник, что жених. Оба очень привлекательны, каждый в своем роде. Только внешность Маркова отличалась большей мужественностью или, как сейчас принято говорить, брутальностью. Влад же больше походил на этакого рафинированного метросексуала.

– Ты из полиции? – Этот заданный безразличным тоном вопрос неприятно меня поразил. У меня что, на лице написано, что я имею отношение к правоохранительным органам? Вместо ответа я продемонстрировала ему свое удостоверение. –   Частное расследование ведешь, – констатировал Марков. Нахмурившись, он смотрел прямо перед собой, красивое лицо выглядело бледным и измученным. Да, нелегко ему, если Дарья Петровна, конечно, не выдумала эту влюбленность. – Найдешь их, как же, – неожиданно заключил Марков.

– Кого – их? – уточнила я.

Марков усмехнулся.

– Если бы я знал, я бы тут не рассиживался. Не знаю я ничего! – выкрикнул он внезапно, злобно уставившись на меня. – Ничего не знаю, понятно тебе?!

Может быть, в его состоянии эта вспышка нечто вполне естественное, но что-то мне в нем не нравилось. Какая-то фальшь, что ли…

– А сами вы где были вчера после полудня?

Несколько секунд Марков молча смотрел на меня в упор, потом его лицо начало багроветь, а глаза буквально налились кровью от ярости.

– Слушай, сыщица! – Мужчина вскочил. – Шла бы ты… – Он пространно и довольно красочно пояснил, куда именно надо отправиться всем, кто будет задавать ему такие-то вопросы, после чего пнул табурет, и тот отлетел к противоположной стене. Рассвирепевший мужик помчался к выходу, вновь хлобыстнул дверью и понесся куда-то по узкой улочке, ничуть не заботясь о том, что в его доме находится чужой человек. Так же мало его, по-видимому, занимала мысль, что дверь в его жилище так и останется нараспашку. Не подвержен стереотипам, так сказать. А главное, с чего бы такая бурная реакция на, в общем-то, довольно банальный и предсказуемый вопрос? Тот же вопрос ему, между прочим, зададут и непосредственные представители правоохранительных органов.

Я направилась к своей машине. После недолгой беседы с Марковым я почувствовала настоятельную потребность хотя бы в небольшом отдыхе. К тому же я внезапно осознала, что со вчерашнего вечера ничего не ела, не говоря уже о кофе. На такие непредвиденные случаи у меня в машине был запас сухих рисовых галет. Это, конечно, можно было назвать ранним завтраком лишь с большой долей условности. Я буквально заставляла себя глотать каждый пресный кусочек, по вкусу напоминавший скорее бумагу, чем продукт питания. Каждый такой кусочек я сопровождала глотком минералки без газа из бутылочки, припасенной в тех же целях.

Слегка подкрепившись, я вновь обрела способность рассуждать. Обобщать пока было нечего, слишком мало у меня было информации. С кем мне следовало побеседовать в первую очередь? С обнаружившим тело Ольги рыбаком? С его показаниями можно будет ознакомиться из протокола у того же капитана Колунова. С ним, так или иначе, необходимо пообщаться. Но это никуда не уйдет. А с кем еще? У меня не шла из головы непонятная вспышка Маркова. Мутный какой-то субъект. Какова его роль во всем этом деле? Он ведь явно что-то знает… Надо все же поподробнее расспросить обо всем Дарью Петровну.

Заперев машину, я направилась к дому погибшей Ольги, надеясь застать ее там. Я не ошиблась, Дарья Петровна, как и вчера, суетилась в огороде.

– Вот, прибираюсь тут, – пояснила она, завидев меня у калитки. – К Клавдии-то все одно пока не пустят, в реанимации она. А ты заходи, не заперто. Я ведь еще давеча поняла, неспроста ты здесь, – заявила женщина, как только я приблизилась к ней, войдя через незапертую калитку. – Убийцу, значит, ищешь, Олечки нашей.

Быстро же здесь сведения распространяются!

– Пойдем в дом. – Дарья Петровна беспокойно огляделась, хотя поблизости никого не было. Видимо, в ожидании новостей сельчане разошлись по домам.

Дарья Петровна провела меня в небольшую чистенькую кухоньку и включила электрический чайник.

– Чаю-то выпьешь? – Она привычно хозяйничала в кухне соседки. Видимо, ей нередко приходилось ухаживать за слабой здоровьем Клавдией Ильиничной.

– Дениска-то как убивается, – продолжала общительная женщина, разливая по расписным чашкам чай. – А уж за ним-то самим девки косяками ходили. И такие кралечки! И городские, даже женщины в возрасте, а он вот кроме Оли-то ни на кого и смотреть не хотел. Хоть и бросила она его, а все равно. Другой-то, может, порадовался бы, мол, получила по заслугам. А он вот нет.

Я не очень хорошо понимала, как можно радоваться чьей-то смерти, пусть даже и в столь непростой ситуации, но предпочла эту тему не развивать. Я внимательно слушала Дарью Петровну, отчего та еще больше воодушевилась.

– Ты вот у Анатольича спрашивала про Дениску, а ведь зря, ой, зря! – Она покачала головой. Я чуть не поперхнулась чаем. –   Он ведь ему вместо сына выходит, Дениска-то наш.

Я ничего не понимала, но решила дать женщине выговориться, стараясь при этом не упустить ни одной детали.

– Они с его матерью сошлись, когда Дениска маленьким был, ну а потом умерла она. Так Сергей Анатольевич растил Дениску как своего. Своих-то у него так и не было, не женился он больше, вот такая любовь. А ты говоришь…

Я ничего не говорила, наоборот, слушала, затаив дыхание. Так вот, оказывается, в чем дело. Участковый – отчим Маркова, причем, по словам Дарьи Петровны, заботился о нем с раннего детства, не хуже родного отца. Вернее, даже лучше, судя по всему. Теперь становилось более или менее понятно, почему участковый так сердито свернул разговор.

– Так что Дениске нашему он отчим, выходит, – подытожила Дарья Петровна. – Хоть и не официально. Они с его матерью не расписанными жили. Да кому сейчас это нужно!

Дарья Петровна демонстрировала редкое для женщины ее возраста свободомыслие.

– А скажите, машину вы вчера возле дома не видели, где-то в два часа дня? Или рядом с поселком? – По моим подсчетам именно в это время Ольга со своим неведомым спутником могла доехать до Осиновки.

– Машину? – озадаченно переспросила Дарья Петровна. – Да вроде нет. Я вчера из дому-то почти не выходила. Как раз в это время и возилась с Клавкой, уж больно плоха была. А что за машина-то? Я ведь в них не разбираюсь, особенно в иностранных…

– Бежевая «семерка», обычные «Жигули», светлые, – как могла, пыталась я объяснить.

Женщина покачала головой.

– У нас машин-то мало. Такой вроде нет ни у кого. У Дениски «девятка», серебристая такая. У Анатольича «Нива», у Кольки, что Олю нашел, тоже «Нива», сейчас он на ней не ездит. А так даже не знаю…

Я внимательно слушала. У Маркова серебристая «девятка». Надо будет проверить. А что касается самого Анатольича, того самого участкового, нелегко мне будет его разговорить. Дело осложняется родственными связями, ведь если Марков действительно каким-то боком причастен к гибели Ольги, вряд ли его отчим будет оказывать содействие следствию. Скорее уж наоборот. А меня и вовсе может послать куда подальше, не хуже своего вспыльчивого пасынка.

Попрощавшись с Дарьей Петровной, я направилась в поселковый участок. По дороге я попыталась систематизировать полученную информацию. Хоть Дарья Петровна и утверждала, что Денис Марков как-то по особому «убивается», и что он якобы «не как другие», а все же надо этого субъекта взять на заметку. Убийство из ревности – та самая версия, которую я обдумывала еще в Тарасове. Сначала убил, потом стал убиваться.

А слезы вполне могли оказаться крокодиловыми. За свою практику я повидала немало образчиков лживости, подлости, а также актерского мастерства. К тому же подобная реакция вполне могла быть следствием стресса от содеянного или запоздалого раскаяния. Раздумывая, как приступить к щекотливому разговору, я поднялась на крыльцо участка. Колунов может запросто выставить меня, заявив, что дело передано его коллегам в Тарасове. Или же напротив, создаст видимость алиби, уж кому как не ему знать, как грамотно подчистить все хвосты. В любом случае, Колунов сделает все возможное, чтобы выгородить Маркова, и никаких правдивых сведений мне от него не добиться. Может быть, они даже в сговоре – отчим и пасынок.

Колунова я застала в кабинете, хотя это, конечно, громко сказано. Тесная комнатенка с маленьким окном над широким подоконником, на котором громоздились кучи папок со скоросшивателем. Такая же груда возвышалась на столе Колунова. Хозяин кабинета что-то быстро черкал на каком-то бланке. При моем появлении он поднял голову и хмуро уставился на меня, всем своим видом давая понять, что я здесь абсолютно некстати.

– Я буквально на пару минут, – проворковала я елейным голоском и ослепительно улыбнулась. Не буду скромничать, на сильную половину человечества моя улыбка действует просто безотказно. Однако на участкового это не произвело никакого впечатления, но он, по крайней мере, молча указал мне на стул. Но ведь не на дверь, что уже неплохо. Может, для этого «старого солдата» подобная реакция – верх галантности. –   Я только хотела узнать причину смерти Ольги Антиповой, ее уже установили? – Я решила с ходу приступить к сути дела, давая понять, что ценю время занятого человека.

Колунов, перестав писать, некоторое время задумчиво смотрел на меня.

– Бедная девчонка сломала шею, – произнес он наконец. – Перелом основания черепа, никаких шансов. Умерла, должно быть, мгновенно.

– Но…

– Это все, что удалось установить непосредственно на месте происшествия, – перебил меня участковый, не дав мне возможности уточнить, какова вероятность, что это убийство. – Теперь дело передано в Тарасов, все вопросы к ним.

Колунов подтянул к себе первую попавшуюся папку и уткнулся в бумаги, давая понять, что разговор окончен.

– А у вас есть какие-нибудь предположения? Как это могло случиться? – Я не собиралась так легко сдаваться.

Колунов вновь перестал писать и задумчиво посмотрел на меня, откинувшись на спинку стула. Эта баба так просто не отстанет, прочла я его мысли без всякой телепатии. Видимо, Сергей Анатольевич принял какое-то решение, поскольку вынув из той же папки лист бумаги, протянул его мне.

– Вот, ознакомьтесь, – сухо произнес он. Я принялась читать протокол свидетельских показаний, составленный, видимо, со слов того самого Коли, в недобрый час вознамерившегося порыбачить.

Все, что я смогла извлечь, сводилось к тому, что около пяти утра сегодняшнего дня он на дне котлована увидел девушку, которая, судя по всему, была мертва.

– А как он сам-то оказался на дне котлована? – Мне это было непонятно. Ведь чтобы увидеть лежавшую внизу девушку, надо было подойти к самому краю ямы и заглянуть вниз, рискуя упасть самому. – Свалился он в него, что ли?

– Ну почему свалился, – вздохнул Колунов. – Спустился сам, хотел, как обычно, накопать червей. Наши любители лова давно к этому приспособились. Там постоянно стоит вода, земля рыхлая, жирная, хоть пригоршнями этих самых червей черпай. Спустился, ну и увидел.

Выбрался, должно быть, гораздо быстрее, чем спустился, подумалось мне.

– А сами вы как думаете, могло это быть убийство? – спросила я напрямик.

– Да почему сразу убийство? – Это предположение явно не нравилось Колунову. – Просто психанула девчонка, может, с женихом разругалась на свадьбе. Помчалась обратно, матери поплакаться. Ну и не глядела, куда шла, оступилась, и вот…

В отличие от Колунова я уже знала, что «психанула» Ольга отнюдь не из-за ссоры с женихом, поэтому подобная версия меня ничуть не вдохновила.

– Но ведь не бежала же она пешком от самого Тарасова, – попыталась я подъехать с другого бока. – Кто-то же ее привез. И скорее всего, на своей машине. Вряд ли девушка в свадебном наряде воспользовалась городским транспортом. И потом, до Верхней Осиновки троллейбусы вроде бы не ездят.

– Автобусы ездят, – буркнул Колунов. Он не хуже меня понимал, что вздумай Ольга добираться в родную деревню автобусом, весть об этом разлетелась бы по Верхней Осиновке раньше, чем девушка добралась бы до злосчастного котлована. Вся деревня вышла бы встречать от мала до велика. А ведь девушка умерла вчера в районе двух часов дня, а нашли ее только сегодня в пять утра. И никто ничего не видел и не слышал.

– Может, кто-то упоминал о машине, на которой могла приехать Ольга? – сделала я еще одну попытку.

– О какой еще машине? – Капитан отложил папку и зорко взглянул мне в глаза.

– Есть предположение, что Ольга могла приехать на старых «Жигулях» седьмой модели, – пояснила я. – Автомобиль бежевого цвета.

Колунов некоторое время молчал, по-прежнему не спуская с меня глаз.

– Знаете что, – заявил он вдруг, – все свидетельские показания, которые мне удалось собрать, содержатся вот в этом протоколе, – он указал подбородком на лежавший передо мной листок. – Там нет ни слова ни о каких бежевых «Жигулях». Девушка была найдена мертвой на дне заброшенного котлована, что следует из показаний обнаружившего тело свидетеля. Все остальные знают еще меньше, то есть ничего.

Последнюю фразу следовало понимать так, что опрашивать этих самых остальных совершенно бесполезно. Капитан хотел оказать мне услугу? Или он чего-то боится? Во всяком случае, слишком уж подозрительно он напрягся после моих настойчивых вопросов о машине, на которой могла приехать Ольга.

Выходя из кабинета, я намеренно обернулась и поймала на себе взгляд Колунова, полный неприязни и, пожалуй, еще беспокойства.