Главным из присутствующих, несомненно, был хозяин дома – распухший, вероятно, от продолжительного запоя мужик с топорщившейся щетиной и клоками седых волос на голове. Колоритный персонаж был одет в засаленную, давно уже не белую майку с растянутым воротом и пузырящиеся на коленях кальсоны, местами пустившие «стрелки», выставляющие напоказ волосатые ноги. Судя по всему, это был отец семейства.
Помимо него, в кухне (а именно в это сумрачное и убогое помещение я попала) находились еще пара человек: косматый малец лет двенадцати, а то и меньше, с запекшейся на голове раной и немного раскосыми глазами, и довольно упитанная девица на артритных ногах. Судить о возрасте последней было весьма затруднительно. Малец что-то строгал, сидя на расшатанном табурете. Девица помешивала кипевший в грязной кастрюле вар, испускавший совсем не аппетитный запах, и то и дело поглядывала на экран старого черно-белого телевизора, стоявшего на забрызганном жирными пятнами холодильнике. На мать семейства девица смахивала мало, а потому я решила, что это, скорее всего, старшая из дочерей.
Не сразу избавившись от замешательства, я постаралась взять себя в руки и, несмотря на зародившиеся уже в душе сомнения, все же произнесла:
– Ваша дочь занялась криминалом. Я только что стала свидетельницей того, как она и несколько ее подружек пытались ограбить приличную женщину, возвращавшуюся домой от остановки. Девицы не поленились приехать ради этого в город.
– А вы, судя по всему, работник милиции, – нехотя оторвавшись от интереснейшего фильма и искоса посмотрев на меня, протянул мужчина. На губах его блуждала ухмылка. Когда он открыл рот, на меня пахнуло нестерпимым перегаром. – Что-то не сильно похожи…
– Я и не работник мил…
Слушать мои объяснения явно никто не собирался. Без лишних церемоний меня оборвали на полуслове, а затем я услышала совершенно немыслимое:
– А, так, значит, просто ответственная гражданка… Зря вы сюда приперлись, дамочка. Мы в курсе, что эта шалава чем-то подобным промышляет… И неча удивляться, жить-то по-барски всем охота, да так, чтоб еще и не работать. При любом раскладе в наше время таким, как она, дорога одна – в криминал.
– Но ведь Вера могла бы пойти рабо…
Мне вновь не дали договорить.
– Верка?.. Издеваетесь? Для того чтобы работать, надо чего-нибудь знать, а она у нас даже средней школы толком закончить не может, дура…
– Сам придурок, – не удержалась от ответного комплимента девица, снова заглянувшая в кухню. Как оказалось, она никуда и не пряталась, а со стороны следила за разговором – интересно же, чем все кончится. – На хрен мне нужна ваша школа, тем более вечерка!
– Вы имеете в виду школу для трудных подростков? – удивилась я.
– Ее самую. Пару раз нарвалась, вот ее и определили к тем особям, которые тоже склонны к хулиганству. – Мужик вновь издал нечто похожее на смешок. – Ну, видно, и спелись они там. Ведь, чтоб мужикам давать за деньги, ей не хватает ни рожи, ни кожи. А для того, чтобы стать мошенницей, мозгов не хватает. Вот и получается, что грабеж – самое подходящее для нее занятие…
– Вы так спокойно об этом говорите, словно это не ваша дочь, – изумилась я, впервые сталкиваясь с подобным цинизмом и равнодушием. – Неужели вам за нее нисколько не стыдно?
– А почему это мне должно быть стыдно? У нее что, своей совести нет? Вот придумали… Мне вообще плевать, как она себе на жратву зарабатывает. Главное – чтоб меня не трогала. Я один не собираюсь весь этот клоповник содержать.
– Ирр-род! – продребезжало откуда-то сбоку. Я повернула голову в ту сторону и увидела маленького, сухого и сморщенного похлеще сушеного гриба старичка, совершенно сливавшегося с серыми, замызганными обоями. Почему-то его я не заметила сразу.
Он был по пояс обнажен, так что весь его дистрофичный стан, с просвечивающими ребрами и прилипшим к позвоночнику животом, оставался на виду, внушая отвращение. Подобное мне приходилось встречать лишь на страницах газет, рассказывающих о заключенных гитлеровских концлагерей и камерах пыток. Но то были фотографии… «Оригинал» же казался еще более безобразным и ужасающим. Пока я пялилась на ходячий скелет, старик слабо выкрикнул:
– Тебб-бе бы только водяру жрать, анти…христ. Эт не нас… в пятьдесят четвертом, а вас… безз…божников, на верную смерть посылать следовало.
Дед чахоточно закашлялся и на время потерял всякую возможность говорить.
– Не слушайте вы его, – перехватив между тем мой пристальный взгляд, буркнул хозяин. – Сбрендил он малость, после ядерного испытания. Жаль, что совсем его тогда не шарахнуло. Глядишь, сейчас бы лишний угол не занимал.
– Для вас… – Дед едва сдерживал новый приступ кашля. – …кхе-к-кхе… ско…тов… все равно ничего святого нет. Только в землю зря гадите… вместо того, чтоб нор…мальный след после себя… оставить. – Дед постоянно прерывался, давясь кашлем. – Ху…ми работать любой горазд, мы же для науки…
– Уймись, дед, нас тогда еще и в планах не было, когда ты по своему полигону бегал, – рыкнул на неугомонного старика мужик. – Никому это уже не интересно. – Он снова повернулся ко мне: – Ну че застыли там, как изваяние. Пить будете?..
– Н-нет, я пожалуй поеду, темнеет, – попятившись к двери, заторопилась я.
– Ну как хотите, дважды предлагать не стану, – и, ловким движением откупорив бутылку, муж семейства запрокинул ее вверх и стал заливать свое бездонное горло.
Я поспешила покинуть сию неблагополучную семейку и убогое жилище и, лишь выйдя на свежий воздух, смогла облегченно вздохнуть.
«Ну и времечко пошло, всем друг на друга плевать. Разве ж раньше такое могло быть? Права тетя Мила, которая постоянно твердит, что в ее годы в людях воспитывали сочувствие, а не безразличие! Вот он и результат… Верно говорил и Виктор Гюго: „Чтобы изменить человека, нужно начинать с его бабушки“. Хотя сейчас, наверное, нужно начинать еще раньше».
Немного подышав свежим воздухом, я села в машину и внезапно почувствовала, что мне впервые за много лет захотелось напиться. Не до отключки, а просто выпить чего-нибудь алкогольного, что поможет расслабиться и забыть о том, что половина населения нашей страны живет вот в такой же вот нищете и зарабатывает себе на хлеб далеко не праведным образом. Вот вам и ответ на вопрос, откуда берутся преступники.
На мое счастье, зазвонил сотовый телефон, отвлекая меня от грустных мыслей. Не глядя на дисплей, на котором определился номер, я торопливо нажала кнопку ответа и произнесла:
– Слушаю!
– Женька, где тебя в такую пору носит? – возмущенно пропел знакомый голосок тетушки Милы. – Я еще четыре часа назад домой вернулась, думала, ты спишь… Заглядываю, а тебя и нет вовсе.
– Скоро буду, – не желая вдаваться в объяснения, отмахнулась я.
– Естественно, будешь, в противном случае я тебя попросту не пущу в дом, оставлю ночевать на улице. А то вона что взяла в моду…
– Тетя… – Я начинала раздражаться. – Мне уже не пятнадцать лет, пора бы уже это понять. И я ни перед кем отчитываться не должна! Ложись спать и не волнуйся, скоро приеду.
– Я-то не волнуюсь, а вот другие волнуются, – не спешила класть трубку окончательно разошедшаяся тетушка Мила.
– Кого это ты имеешь в виду?
– Очередного желающего воспользоваться твоими услугами, – расплывчато поведала та. – Он уже раз восемь звонил и оставил на автоответчике кучу самых разных сообщений. И это при том, что я назвала ему номер твоего сотового, хотя… – тетя запнулась, – мне кажется, что последние цифры я все же перепутала местами. Подозреваю, что у этого человека случилось что-то серьезное, очень уж обеспокоенным он мне показался.
– У всех моих клиентов случается что-то серьезное, – ничуть не удивилась я. – Иначе бы они ко мне не обращались. Ладно, приеду – прослушаю.
Теткины слова заставили меня поторопиться. Я слегка увеличила скорость и через двадцать минут уже была дома и с облегчением скидывала с уставших ног лаковые туфли на невысоком каблучке. Вообще я терпеть не могу обувь на каблуках, она кажется мне неудобной. Но иногда, когда вдруг случалось надевать платье или юбку, пользоваться ею все же приходилось. Так вышло и на этот раз…
– Ну наконец-то, я уж изнервничалась совсем, – выглядывая в коридор, подала голос неугомонная тетушка Мила.
– А ты чего это сегодня вообще домой вернулась? – опередив назревающий поток вопросов, спросила я. – Говорила же, что заночуешь там, у своего Валентина Григорьевича. Или он тебя выгнал за слишком длинный язык?..
– И заночевала бы, но… наши мальчики, – на щеках тетушки вспыхнул легкий румянец, – слишком уж развеселились. Не думаю, что они закончат гулять раньше чем к обеду завтрашнего дня. Я на такое уже не способна, вот и попросила кое-кого подбросить меня до дома.
– Он оказал тебе такую услугу, но тебе вновь не повезло, и бессонница так и не дала тебе возможности насладиться объятиями Морфея, – закончила за нее я.
– Ну, примерно так, – согласилась тетя Мила и тут же пожаловалась: – Выпила уже две таблетки снотворного – и ни какого результата! Если б знала, что тебя нет дома…
Я активно замахала руками, давая понять, что давно уже пора оставить эту тему. Затем проскользнула в кухню, налила полный бокал воды и сделала несколько больших глотков. За это время суетливая тетка успела притащить в кухню телефон и, не спрашивая моего согласия, нажала на кнопку воспроизведения записи. По кухне тут же поплыл незнакомый, достаточно приятный мужской голос:
– Здравствуйте еще раз. Извините, что беспокою, но мне очень нужна ваша помощь. Пожалуйста, позвоните мне сразу, как только вернетесь. Мой номер: тридцать один, семьдесят пять, шестьдесят четыре. Спросить Зубченко Анатолия Степановича. Жду вашего звонка! – Пи-и-и-и-и!
– Это последнее, погоди, сейчас перемотаю на начало, – вновь засуетилась тетушка Мила.
– Не нужно, мне и так все ясно. К тому же прямо сейчас я перезванивать не стану. Подождет его проблема до утра. Глядишь, и сама разрешится.
– Мне кажется или ты сегодня не в духе?
– Сама еще не поняла. – Я пожала плечами и направилась в свою комнату, намереваясь упасть в мягкую постель и забыться безмятежным сном. А завтра – это все-таки завтра, до него еще дожить или доспать нужно.
– Женя, ты не забыла, что собиралась перезвонить с утра Анатолию Степановичу, – сквозь рассеивающийся туман сновидений донесся до моего слуха чей-то голос. Оказывается, это кричала из кухни тетя Мила, уже давно вставшая и, видимо, решившая, что и мне пора сделать то же. А приняв такое решение, она «прибавила» уровень громкости своего голоса до максимума. Тетушка вообще эффективнее любого будильника и запросто поднимет мертвого, поставив при желании перед собой такую цель.
Я сладко потянулась под легким верблюжьим одеялом и вдохнула ароматы, доносившиеся из кухни. Похоже, тетушка колдовала над каким-то пирогом, от одного запаха которого тут же встрепенулся мой желудок, громким урчанием напомнивший о том, что давно переварил вчерашний ужин. Я поторопилась встать. Накинула на плечи мягкий темно-бардовый махровый халат, сунула ноги в такого же цвета тапочки и пошаркала в кухню.
– У-у-уу! Как пахнет! Будет мне кусочек?..
– Только после того, как перезвонишь тому нетерпеливому, иначе он снова примется названивать сам.
– А он что, уже успел отметиться с самого утра? – Я вопросительно посмотрела на тетю.
– Успел, успел, – активно закивала головой та. – Аж три раза успел. Суетливый, видно, гражданин. Ну иди уже, перезвони ему – не заставляй человека нервничать. И оставь в покое пирог. – Тетя Мила хлопнула меня по руке, не дав отщипнуть и маленького кусочка от теплого яблочного пирога.
Разочарованно вздохнув, я поплелась в зал, к ненавистному аппарату, заранее предугадывая все то, что сейчас услышу. Что ни говори, а работа частного телохранителя в любом случае подразумевает одно и то же: охрану и защиту кого-либо от кого-либо. Вряд ли этот клиент предложит что-то новое.
Плюхнувшись в кресло, я набрала номер и от неожиданности вздрогнула: первый же гудок оборвался, и раздался громкий взволнованный голос:
– Да, да, слушаю!
– Вы меня напугали! – не смогла я удержаться от эмоций. – Это квартира Зубченко Анатолия Степановича?
– Она самая! А вы, наверное, Охотникова, – продолжил частить мой собеседник. – Я уже и не надеялся вас услышать – хорошо, что вы позвонили. Я в растерянности и совершенно не знаю, что делать! Понимаете, меня хотят убить! И уже совершили несколько попыток. Каждый раз чудом оставался жив. Причем даже непонятно, кому я мог так насолить. Кстати, обратиться к вам мне посоветовали мои очень хорошие друзья, – без всяких пауз перескочил с одного на другое мужчина. – Другим частникам я не решился позвонить. Про оплату мне все известно, поэтому хотел бы сразу обговорить суть работы. Вы можете подъехать прямо сейчас.
– Прямо сейчас не могу, – удалось мне наконец-то вставить фразу в его длинный монолог.
– Не можете?.. – Мужчина явно расстроился. – А я надеялся…
Я поспешила успокоить беднягу:
– Не могу, потому что неосмотрительно выезжать к заказчику, даже не позавтракав. Как только поем, буду полностью в вашем распоряжении. Диктуйте адрес.
– Седьмая Пролетарка, дом восемьдесят четыре, квартира сорок пять. Код на входной двери запишите тоже… Восемь, три, четыре, один. Жду вас.
– Что ж, увидимся через час. – Я, не прощаясь, повесила трубку. «Ну вот, как и предполагала, все одно и то же. И когда только наступит в моей жизни разнообразие?»
О проекте
О подписке