Что, если спросить совета у высших сил, как-то рассеянно подумала я и бросила кости, хотя это происшествие и не имело никакого отношения к моей работе. Надо сказать, что я в последнее время обращалась к ним не только когда вела расследование, но и, как говорится, просто по жизни. То есть когда дело касалось отношений с мужчинами и различного рода спорных финансовых ситуаций.

Выпавшая комбинация в высшей степени меня озадачила и даже испугала:

33+1+21.

«Предостережение от близящегося зла».

Что это может означать? Вряд ли имеется в виду смерть подруги. Это скорее близящееся зло по отношению ко мне. Или кости намекают на то, что в этом деле не все чисто и что мне неизбежно придется столкнуться со злом, если я вплотную займусь самостоятельным расследованием?

Я решила для верности повторить и бросила кости еще раз.

34+5+24.

«Все новые и новые неприятности».

Что ж, к этому предострежению никак нельзя относиться скептически. Если мне два раза подряд выпали такие неблагоприятные прогнозы, это означает, что необходимо действовать, причем быстро и решительно.

Мчась домой с бешеной скоростью, я с трудом увернулась пару раз от ротозеев-прохожих, захотевших вдруг броситься под колеса моей машины. Дома я нашла справочник «Весь Тарасов», который не раз выручал меня в трудных ситуациях, когда нужно было найти какую-нибудь фирму, которых развелось в нашем городе, как грибов-поганок после дождя.

Риелторская фирма «Аглая» располагалась в центре города, недалеко от моего дома, и я была в ее офисе уже где-то полчаса спустя. Меня встретили сотрудники – молоденькие ребята в белоснежных рубашках. Внешне они очень напоминали киношных американских биржевых служащих. Впечатление усиливалось на фоне евродизайна, кондиционерной прохлады и дежурных улыбок персонала.

Вежливый молодой человек лет двадцати пяти, сразу же бросившийся мне навстречу, попросил меня присесть и спросил:

– Что желает милая девушка?

Я начала издалека:

– Милой девушке очень хотелось бы снять небольшую квартиру, пусть даже однокомнатную, где-нибудь в Заводском районе.

– Одну минуточку, – повел бровями молодой человек.

Он залез в компьютер и через полминуты выдал мне список однокомнатных квартир с адресами. Я пробежала его глазами и не обнаружила там адрес, по которому уже побывала сегодня.

– А вот если бы поближе к Нововолжскому шоссе… – взглянула я на парня.

Тот сделал озабоченную мину и почесал голову.

– Дело в том, что… Есть в том районе одна квартира, недавно освободилась. Но там проблемы с хозяйкой, она вроде больше не хочет ее сдавать.

– А почему?

– Да там какие-то нелады, что ли… Я не совсем в курсе, – уклончиво сказал парень. – Этим делом занимался другой сотрудник, он сейчас в отпуске.

– Так, может, позвонить хозяйке, и все нелады можно будет утрясти?

Парень с явной неохотой снова полез в компьютер, посмотрел там телефонный номер, который был уже мне знаком, и нервными движениями набрал комбинацию цифр на трубке.

Телефонный разговор протекал резко и нервно. На том конце провода скорее всего раздавались разного рода упреки, которые Клавдия Ивановна адресовала фирме. Парень пытался вставить что-то оправдывающее и его самого, и фирму «Аглая», но там не желали слушать, и он был вынужден прерываться. В данном случае упреки были совершенно не по адресу, но Клавдию Ивановну, очевидно, это не интересовало. Парень же, по моей милости, был вынужден упреки выслушивать, что явно не добавляло ему настроения.

После пятиминутных переговоров стало ясно, что хозяйка сдавать квартиру все же хочет, но с гарантией и только так, чтобы происшествий, подобных тому, что случилось недавно, в ее квартире больше не повторялось.

Выслушав пожелания хозяйки, молодой человек передал мне трубку. Клавдия Ивановна не узнала мой голос. Она разговаривала со мной как с клиенткой, и настрой у нее был исключительно меркантильный. Благодаря этому мы довольно быстро договорились о цене и месте встречи.

Уже выйдя из офиса фирмы, я подумала, что все произошло как-то сумбурно. Сначала я сама звонила Клавдии Ивановне, чтобы узнать адрес фирмы, а потом уже через фирму вышла снова на ту же Клавдию Ивановну. Отчасти я списала свои несколько непоследовательные действия на шок, полученный утром. Однако скоро поняла, что в этом был свой резон. Сняв квартиру, в которой закончила жизнь моя подруга, я постараюсь на месте провести необходимое расследование.

Этого я не смогла бы сделать, не получив ключа от квартиры. Клавдия Ивановна просто так мне бы его, конечно, не дала, в этом я была уверена на все сто процентов.

А покопаться в квартире было необходимо. Пускай даже потратив на это свои собственные деньги.

Все-таки я привыкла доверять костям, и к тому, что они подсказывали мне, я не могла отнестись скептически. Если дело не совсем чисто, значит, необходимо влезть в эту квартиру и узнать истину. Вот примерно этим я и руководствовалась. Тем более что речь шла о моей подруге, с которой меня связывали воспоминания молодости.

Клавдия Ивановна оказалась дородной женщиной лет шестидесяти. Как ни странно, но она явилась на свидание со мной накрашенной и завитой. Было видно, что блюсти женскую форму она не перестала и в этом плане выгодно отличалась от своей соседки, которая была гораздо моложе ее.

Однако все эти внешние проявления продвинутости «компенсировала» косность ума. Она бросала на меня подозрительные взгляды, как бы пытаясь определить, способна ли я доставить ей такие же хлопоты, как прошлая жилица.

Клавдия Ивановна провела меня по квартире, показала, где что лежит, что можно брать, а чего нельзя. Попутно она посетовала на то, что Ирина (прости господи, о покойнице-то!) водила сюда мужиков толпами, перебила ей какие-то очень ценные для нее бокалы и куда-то задевала алюминиевый таз, в котором она имела обыкновение варить варенье. Учитывая сезон, данное обстоятельство особенно сильно ей досаждало.

Я тут же заявила, что абсолютно равнодушно отношусь к алюминиевым тазам и что посудой намерена пользоваться исключительно своей. Насчет мужиков я дипломатично промолчала.

Потратив на содержательное общение с Клавдией Ивановной по бытовым вопросам где-то с час, я порядком устала. И была очень рада, когда наконец она вручила мне ключ, оставив меня в одиночестве. Насчет происшествия, случившегося в квартире, старая карга ответила уклончиво – мол, приходила милиция и куда-то забрала жилицу. И нет ее теперь.

В принципе все было понятно. Клавдии Ивановне необходимо снова сдать свое жилье, и она не без оснований опасалась, что новые квартиранты могут оказаться впечатлительными, а узнав о самоубийстве, откажутся заключать договор. Поэтому она просто просияла, когда я наконец сказала, что и квартира, и она как хозяйка меня устраивают, и вообще… из окна здесь очень романтичный вид.

Оставшись одна, я устроилась в потертом кресле и закурила. Окинула взглядом квартиру. Это была типичная однокомнатная хрущевка: старенькая мебелишка, черно-белый телик в углу, повидавший виды диван с пятнами на покрывале, шесть фарфоровых слоников с отбитыми носами, которые занимали почетное место в серванте…

Трудно было себе представить, что Ирина жила именно в такой обстановке. Насколько я ее помнила, она всегда любила домашний уют и максимальный комфорт. Однако ни в чем я не обнаружила признаков присутствия здесь моей подруги. Может быть, только косметика, спрятавшаяся в уголке серванта за слониками, свидетельствовала о том, что здесь жила молодая женщина. Причем косметика была не самой дешевой, и ее было достаточно много.

Я порылась в платяном шкафу, стоящем у стены напротив входа в комнату, но ничего существенного там не обнаружила: старые альбомы с фотографиями Клавдии Ивановны и ее семьи, некоторые вещи, видимо, принадлежавшие Ирине: нижнее белье и парочка блузок.

Оглядев еще раз комнату, я прошла на кухню. Обстановка и там была весьма стандартной для такого типа квартир. Газовая плита и холодильник советских времен, пластмассовые банки для муки и специй, на стене – доски для нарезки хлеба и овощей. Единственным свежим пятном на стене была прикрепленная кнопкой репродукция натюрморта, вырезанная из старого «Огонька».

Я залезла в так называемый «второй», или «зимний», холодильник – углубление в стене под окном. Открыла дверцы и увидела там кучу различных банок, баночек, пакетов и пакетиков. Здесь хранились старые заготовки, консервы, вермишель, стояли бутылки с подсолнечным маслом. В углу приткнулся большой початый пакет с мукой.

Без особой надежды на то, что я могу здесь обнаружить нечто интересное, я, присев на корточки, начала открывать подряд и изучать содержимое всех емкостей.

Я не искала ничего конкретного. Просто сработала давнишняя профессиональная привычка. Или просто любопытство.

В основном это была всевозможная ценная хозяйственная дребедень: лавровый лист, металлические крышки для консервирования, какая-то сушеная зелень… Еще пакет с мукой…

Я протянула руку, взяла лежавшую на столе вилку и попыталась переворошить ею муку.

И уже хотела было прекратить свое занятие, как вдруг мне показалось, что внутри мешка что-то блеснуло. Я полезла рукой в муку и… вытащила это.

Я держала в руке прозрачный полиэтиленовый пакет размером с сигаретную пачку. А внутри пакета пересыпался белый порошок. Почему-то мне не пришло в голову, что в этом пакетике была мука высшего сорта, хитро запрятанная в пакет с мукой более низкого качества.

Я поднялась на ноги, отряхивая свою черную кофточку, ставшую в один момент вдруг белой – настолько сильно она была обсыпана мукой.

Маленький пакетик, лежавший на моей ладони, порождал большие вопросы. Какой смысл хранить все это в мешке с мукой да еще в запечатанном виде? Собственно говоря, кто-нибудь и мог сомневаться в том, что хранится в этом пакетике, но только не я. У меня сработал чисто профессиональный рефлекс – частные детективы волей-неволей видят во всем криминальный подтекст.

Так и здесь. Я была почти уверена, что в этом пакете наркотик. Причем я даже не задала себе вопрос – почему? Почему наркотики хранились здесь, в этой квартире? На вопрос, кому они принадлежат или, скажем так, к кому имеют большее отношение – к хозяйке или к квартиросъемщице, – я почему-то опять же ответила бы однозначно, что здесь замешана Ирина.

«Все-таки, наверное, не врут гадальные кости, черт побери! – вздохнула я. – Да, не все здесь чисто, не все…»

Негромко выругавшись в пространство по поводу своей изгаженной одежды, я аккуратно положила найденное на кухонный стол. Теперь можно было попытаться и почиститься. В поисках чистой тряпки я начала открывать выдвижные ящики буфета. Наконец в третьем по счету я обнаружила в глубине что-то, похожее на нужную мне тряпку.

Я протянула руку внутрь ящика, чтобы вытащить ее, но, к моему удивлению, тряпка оказалась очень тяжелой. То есть в нее было что-то завернуто. Впрочем, это самое нечто я определила на ощупь, опять же повинуясь отработанным профессиональным навыкам. Даже не разворачивая тряпку, можно было определенно сказать, что в нее завернуто оружие, и не рогатка какая-нибудь, а самый настоящий пистолет. Мысленно поспорив с собой, я прикинула, какой марки может быть оружие.

Развернув тряпку, я в очередной раз была удовлетворена своими познаниями в этой области. Как я и предполагала, это был «ТТ».

Осторожно положив пистолет на стол рядом с найденным раньше пакетиком, я присела на стул и задумалась. «Ну и дела… Неисповедимы пути твои, господи…»

Мне даже захотелось перекреститься. Несколько секунд я сидела неподвижно, слушая журчание воды в унитазе, доносившееся из санузла.

Интересно, где же случилось это самоубийство? В ванной или, может быть, здесь, на кухне? И как оно случилось?

Я инстинктивно подняла голову вверх и прикинула, каким же образом можно было здесь свести с жизнью счеты. По моему телу пробежала предательская дрожь. Хоть я и попривыкла за годы работы частным детективом ко многому, а все равно было как-то не по себе…

Мои мысли неожиданно оборвал резкий телефонный звонок. Он прозвучал так требовательно и четко, как будто в диссонанс моим мыслям. И мне даже на мгновение показалось, что я совершила сейчас нечто такое, что оказалось не по вкусу неким высшим силам. И это они сейчас звонят, чтобы призвать меня к ответу.

Но я не стала подходить к телефону и отвечать на звонок. Я просто прикурила еще одну сигарету и некоторое время сидела неподвижно. Пусть звонят, меня сейчас нет дома…

Оцепенение мое начало скоро проходить, и я взглянула на наручные часы. Прошло уже почти три часа с тех пор, как я переступила порог этой квартиры. Скоро уже наступит вечер, и мне пора бы двигаться домой. Забрав, естественно, с собой найденные улики в виде пакета с неизвестным порошкообразным веществом и известным пистолетом марки «ТТ».

Аккуратно сложив эти любопытные находки в пакет и повинуясь привычке, я, как только могла тихо, открыла дверь на лестничную площадку и так же тихо потом закрыла ее и стала спускаться вниз.