– Надя, у меня к вам будет просьба. Завтра же похороны, да?

– Да, в двенадцать часов, – кивнула Надя.

– Я понимаю, что время для этого не совсем подходящее, но его и так мало. Одним словом, я бы хотела заехать к вам завтра ближе к вечеру и познакомиться с членами семьи. Вы не возражаете?

– Да нет... Не знаю, как мама... – Надя повернулась к своему спутнику и вопросительно посмотрела на него.

– Я думаю, – кашлянув, заговорил тот немного взволнованно, – что если Валентина Михайловна специально наняла частного детектива, то она не станет противиться его работе. Только... вряд ли члены семьи смогут пролить свет на это дело. Это мое мнение.

– Кстати, вас я тоже попросила бы присутствовать, – чуть улыбнувшись, сказала я. – Простите, не знаю вашего имени.

– Сергей, – торопливо сказал музейный работник и протянул мне руку. – Сергей Лаврентьев.

Я про себя охарактеризовала Сергея Лаврентьева как человека интеллигентного, застенчивого, не очень уверенного в себе и несколько нервного. Он волновался, разговаривая со мной, говорил быстро, слегка заикаясь, и при этом смущался.

«А говорят, что сходятся противоположности, – отметила про себя я. – Валентина Милентьева охарактеризовала свою дочь тоже как человека неуверенного в себе и застенчивого». Однако вслух я сказала совсем другое:

– А вы можете мне сказать хотя бы примерно, где находились члены вашей семьи вечером шестого и ночью седьмого?

– Ой, этого я не знаю, – покачав головой, протянула Надя. – Мы были вместе с Сергеем, я ночевала у него... Только сегодня утром позвонила мама и рассказала о том, что случилось.

– Понятно. Надя, а как вы узнали о том, что в квартире, которая теперь принадлежит вам, живет Вероника Балашова? Вы знали о ее отношениях с вашим отчимом раньше?

– Нет, я обо всем узнала только сегодня. – Голос Нади зазвучал суше. – Никогда не думала, что отец сможет позволить себе такое. А узнала я об этом тоже от мамы. Я сказала, что нужно бы на днях съездить и предупредить людей, которые там живут, о том, чтобы подыскивали другую квартиру. Я хотела поговорить по-хорошему, дать им, скажем, месяц сроку... Я же понимаю, что трудно вот так сразу съехать с квартиры. И тут мама стала меня отговаривать, сказала, что сама этим займется. Ну, и меня это насторожило, и я стала спрашивать у нее, в чем дело. Она помялась, но потом все же сказала, что там живет любовница отца. И тут меня просто взорвало! А особенно поведение матери. Как она могла это терпеть? Я вспылила и сразу помчалась сюда, даже дела похоронные отложила – так была возмущена. А дальше вы сами все видели...

– Да, видела, – согласилась я. – И вы действительно собираетесь завтра туда въехать?

– Да нет... – призналась Надя. – Я пока у матери останусь, зачем ее бросать в такое время? Просто я хочу, чтобы эта девица поскорее убралась оттуда, вот и все. А вот и наш дом. – Надя показала левой рукой на элитный десятиэтажный дом необычной архитектуры.

– Ну что ж, спасибо за предварительную беседу, – поблагодарила я. – До завтра.

Сергей и Надя вышли из машины, и я поехала домой. На похороны я идти не собиралась. Мне не раз приходилось соглашаться расследовать убийство еще до того, как жертва была похоронена. И я по опыту знала, когда мое присутствие на похоронах сможет помочь в расследовании. Сейчас была не та ситуация. Так что мне оставалось просто отдыхать весь остаток сегодняшнего вечера, а также половину завтрашнего дня. Что поделаешь – за работу я пока никак не могла приняться.

Собственно, вечер получился примерно таким, на какой я и рассчитывала. Вернувшись домой, я выслушала несколько телефонных поздравлений с Женским днем – естественно, от мужчин. Выбрала приглашение одного из них поужинать вместе, затем отправиться в боулинг, затем... В общем, предложенная развлекательная программа была обширной. И в целом я осталась довольна проведенным вечером, перешедшим в ночь. Я знала, что на следующий день могу отсыпаться хоть до обеда, поэтому совершенно не следила за временем.

* * *

На следующий день, отоспавшись как следует, я наполнила ванну и пролежала в ней около часа. Потом взбадривалась крепким кофе, завтракала, хотя для среднестатистического человека уже наступило время обеда... Одним словом, до вечера была предоставлена сама себе. И подумала, что пришло время обратиться к моим гадальным косточкам, без помощи которых не обходится ни одно мое дело. И даже в личных вопросах кости помогают найти ответ. Это три двенадцатигранника с выбитыми на них числами, которые я хранила в коричневом замшевом мешочке. Если рассыпать их, то на верхних гранях выпадают определенные числа. Из них складывается комбинация чисел, а к каждой из них есть свое толкование. Я почти все толкования знаю наизусть.

Немного покатав кости на ладони, я рассыпала их по дивану, чтобы хотя бы примерно знать, к чему мне быть готовой в процессе расследования смерти Виталия Милентьева.

13+30+2. Это сочетание означает разоблачение чьих-то неблаговидных поступков. Никогда ни к чему и ни к кому не предъявляйте претензий – ни к прошлому, ни к людям, ни к Богу, ни к судьбе.

Вот что сказали мне кости с помощью своих чисел. А так как я не думала о ком-то или о чем-то конкретно, то означало, что их предсказание относится к расследованию в целом. То есть в конце концов я разоблачу чьи-то неблаговидные поступки. В сущности, это и так понятно: убийство никак не назовешь благовидным поступком. Правда, это может означать еще и то, что убийца отравил Виталия Милентьева не из «благородных побуждений». Но главное, что меня порадовало, – я все-таки доберусь до истины. Собственно, я и так в этом практически не сомневалась, но поддержка магических костей прибавила мне уверенности.

Ближе к пяти часам я отправилась к Милентьевым домой. Нажала на кнопку домофона и стала ждать.

Открыла мне сама Валентина Михайловна, одетая в строгое черное платье.

– Здравствуйте, Татьяна, проходите, – тихо пригласила она меня. – У нас только что закончились поминки, все посторонние разошлись. Остались лишь близкие... Вот как раз со всеми членами семьи и познакомитесь. Все наверху.

Через открытую дверь в просторную комнату на первом этаже я увидела двух довольно молодых женщин, которые убирали посуду со стола.

– Это женщины, которых я наняла на сегодня для помощи по дому, Оксана и Алена, – пояснила Валентина Михайловна, увидев мой вопросительный взгляд. – Все-таки хлопот много, пришлось позвонить в фирму и пригласить их.

– А Константин Коршунов тоже у вас? – поднимаясь по лестнице на второй этаж, спросила я.

– Нет, к сожалению, он поехал домой – его жена плохо себя почувствовала. А потом он собирался еще на работу заехать. Но я сказала ему о вас, и он согласен принять вас в любое время. Только лучше ему предварительно позвонить, чтобы он был дома, я ведь давала вам его номер... – говорила Валентина Михайловна, идя впереди.

Она повернула с лестницы направо, и мы оказались в длинном коридоре с несколькими дверями. Милентьева толкнула одну из них и сделала мне приглашающий жест. Я прошла в большую квадратную комнату, в которой было довольно много народа. В первую очередь я заметила уже знакомых мне Надю и Сергея Лаврентьева и кивнула им. Надя была одета в длинную свободную голубую шерстяную кофту с пуговицами, в которую все время куталась, словно мерзла, и в серую юбку длиной чуть ниже колен. На Сергее были серый свитер и черные брюки. Энергичная женщина лет пятидесяти с небольшим, крепкая, с короткой стрижкой, в брюках и синем джемпере сидела немного поодаль от всех, с сигаретой в руке, и громко говорила:

– Вы все вот меня не слушаете, а я вам точно говорю, что это девка та его убила! Она, она, вот посмотрите! И я считаю, что нужно в милицию о ней сообщить! А то Валя стесняется чего-то, молчит... Это не ей, а ему стесняться надо было раньше, и да и девке этой! Завел!

– Тетя Галя, не надо, пожалуйста, – тихо, с укором сказала совсем молоденькая голубоглазая девушка в синих джинсах, со светлыми прямыми волосами, распущенными по спине. Она была очень похожа на Валентину Михайловну, только лицо ее было более выразительным и ярким.

«Видимо, это младшая дочь Милентьевых, Марина», – сделала я вывод.

Еще в комнате присутствовал молодой парень, тоже довольно симпатичный и мало похожий как на Надю, так и на Марину. У него были темные волосы и карие глаза. В лице присутствовало что-то от Валентины Михайловны, но в целом оно было все же другим. Он был одет в черную джинсовую рубашку и джинсы. Взгляд его был нахмуренным и неодобрительным. После реплики Марины он подошел к ней и, положив ей руку на плечо, успокаивающе похлопал. Я решила, что это сын Валентины Михайловны от первого брака Алексей.

– Вот, познакомьтесь – это Татьяна Александровна Иванова. Таня, садитесь вот сюда, – проговорила Валентина Михайловна и показала на широкое кресло возле окна, с которого было видно всех находившихся в комнате. – Она согласилась помочь нам в этом деле... – К концу этой фразы голос ее дрогнул.

– Ох, уж и не знаю, чем вы сможете тут помочь-то, – качая головой, сказала женщина, которую Марина назвала «тетя Галя», – видимо, сестра Валентины Михайловны. – В милицию надо идти и все рассказывать.

– Да подождите вы, тетя Галя, – раздраженно вступил в разговор парень. – Человек только вошел, а вы уже со своими комментариями. Мы даже не представились. Меня зовут Алексей, это моя сестра Марина, с Надей и Сергеем вы, как я понял, уже знакомы, а это...

– А меня зовут Галина Михайловна Нежданова, – вылезла вперед тетка, затушив сигарету. – Я сестра Вали. И я вовсе ничего против вас сказать не хочу, вы поймите правильно... Просто я считаю, что они все зря молчат. Девица скорее всего Виталю-то и убила, а они молчат, получается, что ее покрывают! Вы вот, как частный детектив, что скажете?

– Если я вас правильно поняла и речь идет о Веронике Балашовой, то тоже считаю, что милиции надо бы сообщить о ее существовании. Хотя я общалась вчера с этой девушкой и у нее, похоже, стопроцентное алиби на время смерти Виталия Алексеевича. Но это, конечно, нужно проверить, и лучше всего, если это как раз сделает милиция. Если вы не возражаете, я могла бы сообщить об этом сама своим давним друзьям в милиции, а они потом передали бы результаты проверки.

– Конечно, пускай проверят! – с готовностью сказала тетя Галя. – Валя, ты чего молчишь?

– Ну я не знаю, – растерянно развела руками Валентина Михайловна. – Если у нее алиби, что же тут проверять? Ах, я так не хочу, чтобы пошли сплетни!

– Они и так пойдут после того, как ты рассказала обо всем своей парикмахерше! – фыркнула старшая сестра. – Сама же говорила, какая она болтушка! Весь город теперь, поди, уж болтает!

Валентина Михайловна только тихо вздохнула и закурила сигарету.

– Мама, по-моему, мы пока говорим не о том, – вступила Марина. – Татьяна Александровна, наверное, хочет задать нам какие-то вопросы? Давайте лучше этим займемся.

Все вопросительно посмотрели на меня.

– Да, – начала я. – Пускай никто из вас на меня не обижается, но мне придется задать вопрос, где находился каждый из вас в момент, когда Виталий Алексеевич был убит? То есть в ночь с шестого на седьмое марта.

– Да что ж вы, нас подозреваете, что ли? – ахнула Галина Михайловна и потянулась за очередной сигаретой.

– Это совершенно обычный вопрос, и вопрос необходимый, – терпеливо пояснила я. – Наверняка вам зададут его и представители правоохранительных органов, если уже не задали. Мне нужно четко представлять себе ситуацию.

– Я сразу могу сказать, что был дома, – первым ответил Алексей. – Я спал в своей комнате. Мама, кажется, тоже дома была.

– Да-да, я уже говорила, – кивнула Валентина Михайловна.

– А я была в баре со своим молодым человеком, – сказала Марина. – Можете с ним поговорить, если хотите...

– Возможно, мне это понадобится, – кивнула я и посмотрела на Галину Михайловну.

– Ну, я, знаете, у себя дома была, – отрезала та. – Подтвердить это, уж извините, никто не может – одна живу. Вот все, что могу сказать. Была дома, никуда ночью не выходила.

И она с неким вызовом посмотрела на меня и на всех остальных.

– Я поняла, – сказала я.

– Ну, а мы уже говорили, что были вместе, – напомнила Надя. – У Сергея дома, я там ночевала. Могу даже сказать, что мы делали – телевизор смотрели, вина немного выпили, потом любовью занимались, а затем уснули до утра. Сергей даже с трудом проснулся, так постарался...

Лаврентьев залился краской и быстро и смущенно закивал.

– Да, – кашлянув, уточнил он. – Я потом весь день вялый ходил, не выспался...

– Что ж, с этим все понятно, – задумчиво сказала я. – Тогда еще один вопрос – есть ли у вас какие-то предположения, кто мог убить Виталия Алексевича? Может быть, он делился с кем-то из вас своими проблемами? Может, вы слышали какие-то телефонные звонки или еще что-то? Никто не угрожал ему?

– Ну, я могу сказать только за себя, – помедлив, проговорил Алексей. – Мне он ничего такого не говорил, и ничего подозрительного я не замечал. Все вроде было как обычно. Мама? – Он повернулся к Валентине Михайловне.

– Ах, я уже говорила, что тоже ничего не знаю! – простонала та. – У меня уже сил никаких нет, просто не знаю, что думать!

– Мы вообще-то тоже ничего такого не замечали, – переглянувшись с Надей, сказала Марина. – Вроде как дела у него нормально шли. Вы бы о делах лучше с дядей Костей поговорили, они же работали вместе с папой.

– И говорить тут нечего, шалава эта его убила! – не выдержав, категорически заявила Галина Михайловна. – Бесстыжая девка! А вы вот не слушаете меня, ерундой какой-то занимаетесь...

– Я уже слышала эту версию, – остановила ее я. – Меня интересуют другие предположения.

Галина Михайловна, видимо, почувствовала себя обиженной, потому что замолчала, яростно затушила сигарету и села, поджав губы.

– А завещание уже вскрыли? – перевела я разговор на другую тему.

– Да, – встрепенулась Валентина Михайловна. – Собственно, мы и так уже знали, что там кому причитается. Во всяком случае, я знала наверняка. Виталий ведь составлял завещание при мне три года назад. Оформлял все сам, но меня, конечно же, поставил в известность. Естественно, мы и не предполагали тогда, что завещание будет вскрыто так... Так скоро, – вздохнула вдова. – Да и Виталий ничего подобного предвидеть не мог. Просто он хотел, чтобы все было в порядке, как положено. Он вообще любил порядок. Ну, и теперь эта квартира остается мне, Виталина – Наде, машина – Алеше... Акции фирмы тоже мне, деньги между детьми поровну, правда, Марине больше других – она же ни машины, ни квартиры не получила... В общем, все справедливо. Галину Виталий тоже не забыл, довольно крупную сумму ей оставил. Все-таки Галина нам столько помогала, с детьми постоянно нянчилась... К тому же она не работает, на пенсию живет.

Галина Михайловна при этих словах горестно вздохнула и пустила слезу. Дети Милентьевых сидели понурыми.

– Разве вы на пенсии? – удивилась я.

– Да, – кивнула Галина Михайловна. – Я ж работала на вредном производстве, там с пятидесяти на пенсию уходят. К тому же в последнее время на заводе работы не стало совсем, зарплату месяцами не платили. Еле-еле дотянула до пятидесяти, да ушла поскорее.

– Что ж, очевидно, на сегодня у меня вопросов больше нет, – подвела я итог. – В первую очередь мне нужно было познакомиться с вами, и это я сделала... Обещаю держать вас в курсе дела.

– Простите, а к Анатолию вы еще не ездили? – тихо спросила Валентина Михайловна. – К моему мужу первому?

– Ох, а к этому-то зачем ехать? – тут же вступила тетя Галя. – Его уж сто лет нету, и слава богу, избавились от него, от паразита! Все нервы вымотал!

– Я думаю, мне все-таки стоит с ним познакомиться, – сказала я. – Его полное имя, кажется, Анатолий Михайлович Закруткин?

– Да, – в сторону сказала Валентина Михайловна.

– А чем он занимается? – продолжала я.

– Да ничем! – категорически выдала Галина Михайловна.

– Он художник, – тихо ответила младшая сестра. – Закончил художественное училище, картины писал... Только у него что-то не получалось, но говорил, что ему здесь размаха не хватает, у нас же провинция, сами понимаете...

– Совести ему не хватает, а не размаха! – внесла свои комментарии Нежданова. – Работать не хочет, вот и придумывает ерунду всякую, для оправдания себе! И что ты, Валя, с ним церемонишься, не пойму?

– Он все-таки отец Нади с Алешей, – еще тише сказала Валентина Михайловна и, словно ища поддержки, повернулась ко мне, – правильно?

Нежданова лишь вздохнула и обескураженно покачала головой.

– Он ко мне приходил сегодня, – вдруг сказала Валентина Михайловна.

– Вот как? – немного удивилась я. – И что он хотел?

Дети разом повернули головы в сторону матери.

– Ну, он сказал, что выражает мне свои соболезнования... Просил разрешения пройти и поговорить со мной и с детьми. Я сказала, что это несколько... несвоевременно.

– Вообще нужно сказать, чтобы не приходил! – воскликнула Галина Михайловна. – Еще чего не хватало! Понятно, зачем он придет – деньги клянчить, он же думает, ты теперь вдова богатая! Не вздумай сойтись с ним снова, слышишь, Валя? – Она сдвинула брови и погрозила сестре пальцем. – А то ты можешь, он тебе голову-то заморочит, ты и растаешь! Он болтать-то хорошо может, только на это и способен.

– Галина, помолчи, пожалуйста, – поморщилась Валентина Михайловна. – Глупости какие! И потом, Татьяне совершенно неинтересно выслушивать эти наши дела.

Галина Михайловна проворчала что-то себе под нос и отвернулась. Я отметила про себя, что сестры абсолютно непохожи – ни внешне, ни характером, ни манерами. Создавалось даже впечатление, что они воспитывались в разных семьях.

Я поднялась и стала прощаться. Когда Валентина Михайловна провожала меня до дверей, я сказала:

– Если вдруг будет что-то новое, обязательно мне сообщайте, хорошо?

– Господи! – со слезами воскликнула та. – Да не дай бог еще чему новому случиться, я тогда вообще не переживу!

– Я имела в виду необязательно что-то страшное, – попыталась успокоить ее я. – Могут быть новости другого рода. А может быть, и совсем никаких.