– Дороги у вас просто кошмарные. Где-то в районе как его… крекинга у нас отвалилось колесо. Пришлось искать автосервис, ждать, пока починят. А сам завод мне понравился. Место для съемок совершенно неподходящее – холодно, сыро. Но атмосфера впечатляет. Ладно, надеюсь, мы не успеем всей группой заработать ревматизм.

– А чья была идея снимать финал на заводе? – поинтересовалась я.

– Стас предложил, – не отрываясь от тарелки, ответила Натэлла.

Вот тут я удивилась. Совсем недавно Соня утверждала, что съемки в нашем городе – это инициатива Венедиктова.

Натэлла положила себе еще красной рыбы и гостеприимно указала на стол:

– Угощайтесь, Женя! Мы, киношники, как солдаты: ешь, пока дают, спи, пока можно. А то потом некогда будет.

Да, это мне было знакомо.

Я взяла бутерброд, а дама-режиссер, как будто только этого и ждала, воскликнула:

– Расскажите же мне о себе! Я просто сгораю от любопытства.

Ага, вот и выяснилась причина, по которой меня сюда пригласили. Натэлла хочет знать, кто я такая и что собой представляю. И еще насколько я опасна.

Совершенно не собираюсь откровенничать с незнакомым человеком, но какую-то информацию сообщить придется. Человек, который ничего не рассказывает о себе, выглядит странно и вызывает подозрения.

– Ничего интересного в моей биографии нет, – пожала я плечами. – Несколько лет живу в Тарасове, у меня здесь родственники. Работаю телохранителем. Пока никто не жаловался. Вот, пожалуй, и все.

Натэлла испытующе смотрела на меня. Она явно ожидала продолжения. Но навыки психокоррекции собеседника – это то, чему нас учили еще на первом курсе Ворошиловки.

– По большей части моя работа – это рутина, а вовсе не стрельба и погони, как принято думать. Совсем не то, что ваша профессия! Меня всегда привлекал мир кино…

– Деточка, – басом сказала явно довольная Натэлла, – мы снимаем не кино, а сериал.

– Не важно. Красивые молодые актеры, необычные декорации, яркие костюмы. Повороты сюжета, за которыми следишь, затаив дыхание… Все это так захватывающе! Даже техническое оснащение фильма: эти камеры, микрофоны, софиты – все это необычайно стильно! И вы всем этим командуете! Как вам удается держать все под контролем?

Моя довольно примитивная уловка сработала, лесть попала в цель. Всякому приятно, когда им восхищаются. Но тут я даже не кривила душой, моя собеседница и в самом деле тянула громадный воз ответственности, и все здесь держалось на ней. Натэлла улыбнулась:

– Секрет прост: я ответственно отношусь к делу. Сама не расслабляюсь и другим не позволяю.

– Наверное, главные трудности вовсе не технические, да? – наивно поинтересовалась я.

Натэлла хлебнула из стакана и кивнула:

– Разумеется, самое сложное – это люди.

– Актеры, конечно? Избалованные успехом, капризные звезды…

– Наши ребятишки пока еще не совсем звезды, – фыркнула Натэлла, – но некоторые зазвездились порядочно.

– Это вы о Максиме Ионове. – Я уже утверждала, а не спрашивала. – Скажите, а какой он человек? Понимаете, мне же придется с ним довольно плотно общаться. Раз уж я отвечаю за его безопасность, мне просто необходимо все о нем знать.

На самом деле это была ложь. Телохранителю вовсе не требуется глубоко понимать психологию объекта. Мое дело – прикрыть его, если кто-то решит причинить ему вред. В худшем случае придется ронять его, объект, уводя с линии огня и прикрывая своим броником. Люди устроены одинаково: голова, две руки, две ноги и корпус. Индивидуальные особенности в моем деле не так важны.

Но меня заинтересовал синеглазый самоубийца. Если кто-то объяснит, что творится у него в голове, может быть, мне действительно легче станет с ним работать.

Натэлла поморщилась:

– Мальчишку просто избаловали! Талантливый паренек, признаю. Но ничего особенного. Таких в любой актерской школе на пятачок пучок. Кроме смазливой мордашки, Максику особо нечем похвастать.

Тут Натэлла спохватилась, что перемывает кости одному из своих с человеком посторонним. Но я устремила на нее простодушный взгляд снизу вверх (что при нашей разнице в росте было трудновато), и Натэлла успокоилась.

– Другие ребятки гораздо талантливее Максима. Вот, к примеру, Владик.

Я вспомнила каменную челюсть и надбровные дуги неандертальца. Видимо, на моем лице отобразилось искренне недоумение, потому что Натэлла рассмеялась:

– Да, вот что значит фактура. Симпатягу Макса вы считаете актером, а Владик некрасив… Между тем он необычайно талантлив. Мальчика ждет большое будущее. Если бы я была продюсером, то сделала бы проект целиком под Малеева. Скоро всех злодеев в мало-мальски приличном кино будет играть только Владик…

Я еще раз попыталась свернуть на моего подопечного, но Натэлла была еще не настолько пьяна, чтобы обсуждать неприятную ей тему. Ладно, лучше не обострять. В конце концов, о Максе мне расскажут другие члены съемочной группы. Я решила вернуться к теме более безопасной:

– Скажите, это ведь необычно, что сериал снимают на каком-то заводе?

Натэлла отодвинула тарелку, плеснула себе еще виски и откинулась на спинку стула.

– Вообще-то, да. Так можно снимать кинофильмы, а сериалы куда проще и дешевле – в павильоне. Атмосферу завода можно передать и там. Немного краски, марля по углам… Такой эффект, как на натуре, конечно, не получится, но на телевидении его никто и не ждет!

– А как же «Игра престолов»? – коварно спросила я. Натэлла тут же выпрямилась на стуле и принялась с жаром оправдываться:

– У американцев совершенно другой бюджет! А у этого проекта в особенности! Вы хоть представляете, сколько стоит их серия и сколько наша?

– Нет, – призналась я. – Значит, фактор денег в вашем деле решающий?

– Не все так однозначно. – Натэлла закурила и вкусно выпустила дым. – Бывают проекты, снятые за небольшие деньги. Эксклюзивный сценарий, или новая тема, или не раскрученные, свежие лица – и вот он выстреливает!..

Я внимательно слушала. Режиссер посмотрела на меня и вздохнула:

– Но вообще-то вы правы, Женя. Деньги в этом деле решают очень многое.

– Деньги – это не ваша головная боль, это забота продюсера, – хитро забросила я удочку.

– Само собой, многие продюсеры стараются сделать фильм подешевле. Нет смысла вкладывать в проект большие средства, если можно сэкономить. Результат будет примерно одинаковый.

– Как это? – не поняла я. – Вы хотите сказать, что плохой фильм, сляпанный за три копейки на коленке, принесет продюсеру столько же денег, как достойный, с отличными актерами, декорациями и прочим?

– Нет, – хмыкнула Натэлла Борисовна. – Я хочу сказать, что даже дешевый сериал, если его поставить в прайм-тайм, принесет столько же денег, сколько качественный. Деточка, вы знаете, каким образом окупается сериал?

Я помотала головой. Разговор начинал меня занимать, хоть он и не касался напрямую моей работы.

– За счет рекламы, разумеется! Цена рекламной минуты измеряется по прайм-тайму.

– Зачем же тогда вообще напрягаться? – расстроилась я. Сериалы я не смотрю, но как зрителю мне стало обидно. Вот все у нас не как у людей, в моей любимой стране…

– Не все измеряется деньгами. – Натэлла выпустила дым из ноздрей. – Стас себе не позволяет явного безобразия. Он достаточно давно в этом бизнесе, чтобы не ставить перед собой задачу по-быстрому срубить бабла – и на Мальдивы с девочками. Он хочет делать достойное кино и делает. А прибыль – это так, бонус к успеху.

– Значит, у Станислава Сергеевича есть другой источник дохода, более стабильный, – сообразила я.

Пришлось, однако, прикусить язык, потому что разговор у нас выходил каким-то слишком откровенным. В конце концов, мы с Натэллой знакомы всего несколько часов.

– Не стесняйтесь, деточка, спрашивайте, – разрешила режиссер. Кажется, она слегка захмелела после трудного дня и долгой дороги. И после двух порций «Рэд лейбл», конечно.

– Я слышала, – доверительно поделилась я, – что за границей сериалы снимают, чтобы деньги заработать. А у нас – чтобы отмыть. Это правда?

Натэлла расхохоталась, громко и искренне.

– Деточка, я на такие вопросы не отвечаю! Мое дело – кино снимать. Если хотите, можете сами спросить у Станислава Сергеевича.

Я представила физиономию продюсера.

– Нет, спасибо, – твердо сказала я. – Предпочитаю оставаться в неведении.

Натэлла снова залилась хриплым смехом. Отсмеявшись, она продолжила уже серьезно:

– Деньги в этом бизнесе крутятся немалые. Тридцатисекундный ролик рекламы в прайм-тайм стоит несколько миллионов.

Я посмотрела на стоптанные полуботинки Натэллы, потертые джинсы и растянутый свитер. Н-да, что-то не похоже, чтобы с этих миллионов ей много перепадало. Моя собеседница правильно истолковала этот взгляд и ничуть не обиделась:

– Сверхдоходы не распространяются на съемочную группу. Мы зарабатываем прилично, но ничего особенного.

– То есть вы создаете качественный продукт, который хорошо продается, а все сливки снимает господин Каменецкий?

– Естественно! – Натэлла погасила сигарету и тут же закурила новую. – Совсем как рабочий на заводе. Или нефтяник у буровой скважины. Мы всего лишь наемные работники, и любого из нас можно в любую секунду заменить.

– Думаю, вас, Натэлла Борисовна, заменить не получится.

– Вы мне льстите! – сиплым басом протянула дама-режиссер.

Но это была вовсе не лесть.

– Значит, производство сериалов – дело затратное, но в конечном счете прибыльное? – вернулась я к интересующей меня теме.

– Обычно создание сериала идет по одному из трех бизнес-сценариев. – Натэлла помахала сигаретой в воздухе. – Иногда продюсерская компания самостоятельно создает сериал и продает, так сказать, готовый продукт. Другая возможность – нанять производителей-подрядчиков, а получившийся продукт продать от своего имени. Есть еще третий вариант, когда телекомпания заказывает сериал на определенную тему.

– А как они узнают, какая тема будет интересна зрителю, а какая нет? – наивно поинтересовалась я.

– Там же не дураки сидят, – усмехнулась Натэлла. – Это бизнес, понимаете? У них есть маркетинговые отделы, которые просчитывают, что будет интересно аудитории. К примеру, лет десять назад выстрелил сериал о дурнушке. А сейчас этой темой никого не удивишь.

Тут я рискнула задать вопрос, который вертится в голове у каждого телезрителя:

– А почему сериалы такие длинные?

Натэлла от смеха едва не опрокинула на себя свой виски.

– Детка, если бы ты знала, сколько раз меня спрашивали об этом!

– И все-таки? – не отставала я.

– Подумай сама.

– Деньги, да?

– Разумеется. Продукт, то есть сериал, продается не целиком. Платят за каждую серию. Поэтому производитель заинтересован в том, чтобы сделать свой фильм как можно длиннее.

Я припомнила сериалы начала 1990-х – то-то меня тогда так удивляло, почему это, когда в комнату входит новый персонаж, остальные бросаются пересказывать ему весь сюжет с самого начала.

– Но мы такими вещами не занимаемся! – Натэлла строго посмотрела на меня и опрокинула третий стаканчик. – Мы создаем качественный продукт, за который нам не стыдно.

– А вы ведь с самого начала в этом деле? – продолжала я расспрашивать. Меня не на шутку заинтересовал разговор. Да и кому не хочется узнать закулисные тайны этого бизнеса?

Натэлла благодушно кивнула:

– Да, деточка, с самого начала. Сумасшедшие были денечки… Конечно, мы допустили много ошибок. Но мы же начинали даже не с нуля, а с уровня, скажем так, ниже плинтуса. И многого достигли, можешь мне поверить. Освоили технологию многокамерной съемки, научились строить декорации, – кстати, это целое искусство. А чего стоит поставить свет! Сейчас сериальный бизнес у нас пусть и не дотягивает до Штатов, но все же стоит крепко. А еще в середине 1990-х, представь себе, в России снимали не больше сорока часов в год. В год! Только вдумайся, Женя! А сейчас снимают много, но все равно не хватает.

– Как это не хватает? – возмутилась я. – Простите, Натэлла Борисовна, я не поклонник сериалов, если уж начистоту. Я предпочитаю авторское кино. Но, кажется, сериалов сейчас с избытком, куда ни ткни, обязательно какое-нибудь «мыло»…

Я подумала, что сейчас изрядно захмелевшая Натэлла кинет в меня соленым огурцом, но просчиталась. Дама хитро прищурилась и погрозила мне пальцем:

– Э-э, нет! Наши проблемы тянутся еще оттуда, из 1990-х. Тогда сериалов было мало, вот и показывали их каждый день. Это называется «линейка» – с понедельника по пятницу. А в Штатах, например, другой принцип показа – «вертикаль». Одна серия один раз в неделю, скажем, по средам. В остальные дни идет другой сериал.

– Да так забудешь, что там было неделю назад! – возмутилась я как самый настоящий зритель. На минуту я даже забыла, что вообще-то «мыло» не смотрю.

– Нашему зрителю «линейка» удобнее, он к ней привык, – кивнула Натэлла. – Но сценаристы крутятся как караси на сковородке. Только представьте, сколько у них работы. Да и качество нельзя снижать. Халтурить не дадут, иначе рейтинг снизится и проект закроют…

Я почувствовала, что новая информация уже с трудом помещается в моей голове. Но тут Натэлла вскинулась:

– Кстати, Женя, вы знакомы с нашими сценаристами?

– К сожалению, не успела познакомиться, – призналась я.

– Сейчас! – Натэлла достала телефон и потыкала пальцами в кнопки. Попадала она, честно скажем, не с первого раза.

– Алло? Боря? А, извини, Леня, это ты? Слушай, мы тут кофеек пьем… да. И нам позарез необходимо крепкое мужское плечо. Точнее, два. Нет, конечно, ты прав – четыре! А то мы сами не справимся. Жду.

Спустя минуту в дверь номера осторожно постучали.

– Заходи! – громко скомандовала Натэлла, и в номер вошли двое молодых мужчин. Не было ни малейшего сомнения, что они братья, разве что один, в стильных очках, был чуть выше и тоньше, а второй казался более приземистым и очков не носил.

Братья уселись за стол, и Натэлла собственной рукой щедро плеснула каждому виски.

– Здравствуйте, – поприветствовал меня тот, что в очках. – Вы, должно быть, та самая таинственная незнакомка, что спасла нашего дорогого Макса?

– Евгения, – представилась я и потихоньку отодвинула от себя стакан со спиртным.

– А я Леонид. Очень рад.

– Нет, я рад больше, – возмутился второй из братьев, Борис. – А вообще-то мы оба рады. Позвольте представиться: братья Коэн.

Я подняла брови:

– Вообще-то братья Коэн – режиссеры…

– Ух ты! – восхитился Лева. – Ценю эрудицию. А мы сценаристы этого замечательного проекта. И фамилия наша Коган. Скажите, вы действительно прыгнули с моста, чтобы спасти Ионова?