Я не спешила переходить к главному вопросу, хотя по опыту знала, что и без него уже все стало предельно ясным. Я мысленно взвешивала все за и против. Огромным минусом являлись две вещи. Моя усталость после только что завершенного дела и желание очутиться дома до наступления нового года. С другой стороны, я имела уникальную возможность приложить свою руку к созданию киношедевра, пусть даже и в естественном и привычном своем качестве. Я также предполагала и вариант невинного развития событий. Семнадцатилетняя девчонка может никому и не понадобиться. В зависимости от того, что за люди высказали свою угрозу в адрес Николая Сергеевича. Угадать, кто они такие и насколько серьезны их намерения, я не имела сейчас реальной возможности. Для этого необходимо было, как минимум, ввязаться в драку, а дальше смотреть уже по обстоятельствам.

– Вы хотите, чтобы я стала телохранителем вашей дочери, Николай Сергеевич?

Вопрос был задан прямо, в лоб, и он, естественно, требовал такого же откровенного ответа. Белохвостов колебался недолго.

– Да, – изрек он и поспешно продолжил развитие этой темы: – Я хорошо заплачу вам за услуги. Тем более я понимаю, что никому не хочется работать в праздники. Держите.

Он выудил из кармана пальто запечатанный желтый конверт и решительно протянул мне. В этот момент я все еще продолжала сидеть в кресле, а приблизившийся ко мне кинопродюсер склонился практически над самой моей макушкой. Рука с конвертом зависла у меня перед глазами.

– Что это?

– Аванс, – невинно заявил Белохвостов. – Плюс деньги на ежедневные расходы. И… И кое-что еще.

– Что? – я встретилась глазами с Николаем Сергеевичем.

– Приглашение на «Голубой огонек». Вы отправитесь туда вместе с Викой.

У меня невольно захватило дух. Вот он, тот решающий аргумент, которого я так долго ожидала. Белохвостов попал точно в цель. Рассчитывал он заранее этот ход или нет – меня не интересовало. Компенсация за мои нарушенные планы в новогоднюю ночь была более чем достаточной. Как мне показалось, даже весь мой организм почувствовал себя значительно лучше и от былой усталости не осталось и следа. Я поднялась во весь рост и развернулась лицом к нанимавшему меня человеку. Рука потянулась к бесхозному пока еще конверту, но я решительно остановила свой детский порыв.

– Прежде чем я соглашусь на это дело, Николай Сергеевич, – жестко произнесла я, – хотелось бы прояснить один вопрос. Почему я? Как вы сами сказали, у вас обширная служба безопасности, и вы могли бы…

– В этом-то вся и закавыка, Женя, – перебил меня Белохвостов, и глаза его виновато потупились в пол. – Сказать, что Виктория строптива и своенравна, – значит не сказать о ней ничего. Из-за нее у меня уже уволились из штата три хороших телохранителя. – Заметив, как изменилось мое лицо, Николай Сергеевич поспешно продолжил: – У вас есть еще какие-нибудь вопросы или мы можем ехать?

Я тихонечко прищелкнула языком. Свести с ума трех здоровенных мужиков из службы безопасности отца – это надо суметь. По всему видать, Виктория Николаевна – тот еще фрукт. Ну да ладно! Мне и не такие попадались клиенты. Справлюсь. К тому же следует сделать скидку на переходный возраст. В семнадцать лет мы все были хороши.

– Вопросы? – усмехнулась я. – Какие у меня могут быть вопросы? Я не детектив. Копаться во всех обстоятельствах этого дела мне нет никакого смысла. Мои обязанности – быть рядом с клиентом.

Лицо Белохвостова, когда я взяла все-таки желтый конверт из его длинных ухоженных пальцев, осветилось, как начищенный до блеска самовар. Еще бы! Решить так быстро и безболезненно свою главную проблему – отличный повод для радости. О человеке, на чье попечение он только что спихнул свою обожаемую дочурку, то есть обо мне, крупный кинопродюсер сейчас старался и не думать.

– Я вас отвезу к ней, – любезно вызвался оказать мне услугу этот хитрый лис.

– Большое спасибо, – язвительно парировала я. – Но, надеюсь, вы будете столь любезны, господин Белохвостов, и позволите мне для начала одеться?

– Да, конечно, – стушевался кинопродюсер так, будто я уже скинула с себя махровый халат и предстала перед его взором в полной наготе. – Простите.

Сергей Николаевич направился к выходу, но я остановила Белохвостова новым вопросом:

– Виктория живет отдельно от вас?

– Да, я купил ей квартиру. – Он уже распахнул дверь в коридор, и я заметила с правой стороны дверного проема широкое покатое плечо телохранителя. Целиком его видно не было, но уже одна эта часть тела свидетельствовала о внушительных габаритах сотрудника службы безопасности продюсера. – В Новых Черемушках. Не бог весть какой район, но зато пока, как утверждают, еще экологически чистый.

– У нее есть приятель? – не отставала я.

– Насколько мне известно, нет. – Широкие брови Белохвостова сурово сошлись в области переносицы. – Вика живет одна.

По выражению его лица я поняла, что данный вопрос является для киномагната наболевшим. Как и многие отцы, воспитывающие дочерей в гордом одиночестве при вечной нехватке времени на свое чадо, он опасался, что в один прекрасный момент у дочурки появится в жизни другой мужчина. И он, этот мужчина, полностью заменит ей любящего родителя. Наверняка Белохвостова ночами мучили кошмары по этому поводу.

– Хорошо, – кивнула я. – Подождите меня внизу. Я быстро.

Продюсер ретировался за дверь.

Понятие «быстро» для любой женщины очень растяжимое. Я была не одета, у меня еще были мокрые волосы – и все это требовало времени. Так или иначе я вновь оказалась в обществе Николая Сергеевича лишь в половине первого. Он терпеливо дожидался меня в своем серебристом «Мерседесе», расположившись на заднем сиденье. Я не стала пока рассчитываться с администрацией гостиницы «Мегаполис» и вышла на улицу. Растревоженные ветром снежные хлопья уже не были такими крупными и многочисленными. Снежок продолжал посыпать землю, но теперь как бы не с радостью, а в силу возложенных на него сезоном обязанностей.

Один из телохранителей Белохвостова, крепенький мальчонка с запорошенными снегом русыми волосами и пухлыми губами, любезно распахнул передо мной заднюю дверцу «Мерседеса». Я проворно юркнула в салон и очутилась бок о бок с Белохвостовым. Губастый амбал, а его комплекция действительно внушала невольное уважение, плюхнулся на переднее сиденье. За рулем уже расположился его напарник, не такой широкоплечий, но с куда более устрашающим выражением лица. Перебитый, как у боксера, нос и косой шрам на подбородке делали его похожим на пирата.

– Едем к Вике, – распорядился Белохвостов, и Пират, как я мысленно окрестила для себя свирепого на вид водителя, понятливо мотнул головой.

Мы двинулись по ночной столице. Я мысленно вновь окуналась в ту атмосферу, с которой рассчитывала расстаться уже завтра. Но судьба на то и считается непредсказуемой, дабы вносить свои собственные коррективы в планы простых смертных.

Для стремительного и резвого «Мерседеса», выступавшего в качестве нашего средства передвижения, не составило труда преодолеть расстояние от центра города до Новых Черемушек за двадцать с небольшим минут. Пират припарковал автомобиль возле одного из высотных строений и покосился на своего губастого напарника. Тот выскочил из салона и снова распахнул заднюю дверцу, призывая нас с Николаем Сергеевичем покинуть теплый салон. Мы так и сделали без всяких пререканий.

– Пойдемте, – обратился ко мне Белохвостов и первым направился в сторону подъезда.

Я последовала за ним. Ребята из службы безопасности не составили нам компанию, предпочтя дождаться босса на свежем морозном воздухе.

Виктория была дома. Однако ее отнюдь не домашнее одеяние свидетельствовало о том, что мы с отцом накрыли госпожу Белохвостову практически перед самым выходом. Секунда-другая, и мы не застали бы ее на месте. На Вике был белоснежный приталенный костюм, состоящий из не в меру короткой юбки, больше напоминающей по своей структуре некое подобие набедренной повязки, и роскошного пиджачка с вызывающе открытым воротом. Сквозь этот ворот прекрасно просматривался высокий бюст, наверняка способный свести с ума любого Викиного ровесника. На ногах изящные полусапожки под цвет костюма. Я не могла не отметить того факта, что подобранные девушкой в одежде цвета весьма искусно гармонировали с ее черными густыми волосами средней длины и смуглой от природы кожей. А может быть, Виктория регулярно посещала солярий, что позволяло ей даже зимой выглядеть загорелой. Вне всяких сомнений, Николаю Сергеевичу это было вполне по средствам. Карие глаза Виктории озорно блестели, носик был чуть вздернут, а тонкие губы отливали естественным розовым оттенком. В завершение увиденного я невольно обратила внимание и на ее идеальный маникюр. Безусловно, Виктория гордилась своей внешностью и уделяла ей большое внимание.

Белохвостова отступила в глубь трехкомнатной квартиры и улыбнулась.

– Какими судьбами, папа? – спросила она. – Решил справиться о самочувствии горячо любимой дочурки? На ночь глядя? Ну еще бы! Другого времени в своем и без того плотном графике отыскать ты не сумел.

– Перестань, Вика, – не очень строго одернул ее Николай Сергеевич и тактично откашлялся при этом. – К чему эти нападки? Я заехал к тебе так поздно, потому что нашел для тебя нового телохранителя. С большим трудом, между прочим. – Белохвостов пропустил меня вперед. – Познакомься, это Женя. Вернее, Евгения…

– Можно просто Женя, – перебила я своего работодателя.

Виктория презрительно фыркнула.

– Я устала тебе повторять, папа, – с вызовом заявила она. – Мне не нужен никакой телохранитель. Это мешает моей личной жизни.

– Но это женщина… – начал было Николай Сергеевич, однако Вика бестактно оборвала его на полуслове.

– Какая разница, – небрежно отмахнулась она. – Женщина ли, мужчина. Мне не нужен телохранитель. Это сложно понять?

– Нет, это ты не понимаешь, Вика, – вступил в вынужденную перепалку с дочерью Белохвостов. – Сейчас такое положение, когда…

На этот раз завершить веский аргумент Николаю Сергеевичу не дала я. Меньше всего мне сейчас хотелось присутствовать при семейной сцене с выяснением личных отношений. Я открыто улыбнулась им обоим, но обратилась непосредственно к кинопродюсеру:

– Господин Белохвостов, вы меня, конечно, извините, но, думаю, теперь, когда вы нас фактически познакомили, мы с Викой и сами разберемся во всем остальном. – С моей стороны это был откровенный, ничем не прикрытый намек. – Хорошо?

– Как скажете, Женя. – Заботливый папаша бегло взглянул на свои наручные часы, после чего вновь перевел взгляд на Викторию. – Я очень люблю тебя, дочка. Прошу, постарайся понять. Не вставай в позу. Женя – прекрасная девушка, и я очень надеюсь, что вы подружитесь.

Назвать меня девушкой с его стороны было крайне мило. Мне это понравилось. А вот Вика снова презрительно фыркнула и демонстративно подхватила с вешалки свою сумочку из крокодиловой кожи. Белохвостов, видимо, только сейчас заметил, что его дочь облачена не в домашний халат и не в пижаму.

– Ты куда-то собираешься? – подозрительно прищурился он.

– Я еду в ресторан, папа. – Вика, судя по всему, смирилась с моим вынужденным обществом и с ехидной ухмылкой добавила: – Мы едем в ресторан. Я и мой телохранитель. Хочу поужинать.

– Сейчас второй час ночи, – резонно заметил Николай Сергеевич.

– Я еду в ночной ресторан.

– Одна?

Виктория звонко рассмеялась.

– Я же сказала, с телохранителем. – С каждой секундой в ее голосе появлялось все больше и больше сарказма. – Это ведь твоя идея, папочка. Вернее, я еду в ресторан со своей новой подругой Женей. А там, глядишь, и познакомимся с кем.

Белохвостов уже готов был вспылить, и, видимо, только мое присутствие удержало его от этого необдуманного шага. Он лишь в сердцах всплеснул руками и, не прощаясь, покинул квартиру дочери. Мне стало немного жаль Белохвостова. По-моему, Виктория зря накинулась на отца с нападками. Он искреннее переживал за нее.

– Старый лицемерный козел! – высказалась вслух Белохвостова.

Я обернулась в ее сторону.