Глава 3

Утром мы стали свидетелями необычного зрелища. Улеглись спать мы довольно поздно, потому что приводили в порядок купе, ликвидируя последствия кровавой схватки. Покончив с делами и отправив в окно мусор – кастет и грязные полотенца, мы еще долго не могли уснуть. У Чижова болела рука. Капустин тоже чувствовал себя неважно – привыкший властвовать и распоряжаться, он испытал психическое потрясение, попав в ситуацию, когда властвуют обстоятельства. Видимо, он все-таки преувеличивал, когда заверял меня, что подобные проблемы для него не новость.

Мне тоже не спалось – я прокручивала в голове возможные сценарии дальнейших событий. Под влиянием информации, полученной от белобрысого, ситуации складывались как на подбор, зловещие и напряженные. Поутру все казались хмурыми и неприветливыми. В купе царило молчание. Мы пили чай, принесенный проводницей, и старались не смотреть друг на друга. Наверное, нашему настроению способствовал и пейзаж за окном – туманный и холодный.

Мы проезжали Уральский хребет – величественные сосны, отвесные скалы, первый снег, набившийся в расщелины, серое небо над головой – все это выглядело грандиозно, но, на мой вкус, чересчур мрачно.

Какое-то время наш путь пролегал параллельно с автомобильной дорогой – ее гладкая лента в облаке полупрозрачного тумана тянулась меж горных отрогов в полусотне метров под нами.

Тут-то я и увидела нечто, меня поразившее, – из тумана на шоссе вдруг нарисовались два ярко-красных джипа, мчащиеся друг за другом на весьма приличной скорости.

– Эй, посмотрите! – сказала я. – Не наши ли заводные ребята так спешат?

Чижов и Капустин выглянули в окно. Они молча проводили глазами машины, которые, без труда обогнав наш поезд, скрылись за склоном горного хребта. Капустин откашлялся.

– У «Лукьяна» есть такие тачки, – мрачно сказал он.

Чижов вполголоса выругался.

– Все нормально, – заявила я. – Значит, наш поросенок не врал. По крайней мере, мы теперь знаем, что нас будут встречать.

– И что это нам дает? – скептически произнес Капустин. – Коряжск – город небольшой. Нас вычислят еще на вокзале. А уже утром в гостиницу должен прибыть курьер с товаром.

– Вы бронировали гостиницу? – поинтересовалась я.

– Да, два номера, – упавшим голосом сказал Капустин. – Одно – и двухместный.

– Многие из вашей фирмы в курсе этого заказа?

– Вряд ли. Но в Коряжске практически одна гостиница. Ошибиться трудно.

– Ничего, – сказала я. – Еще не все потеряно. Нас с Чижовым никто не знает. Мы уедем с вокзала по отдельности. Вы возьмете с собой пресловутый чемоданчик. Можете даже пристегнуть его к себе наручниками. Он все равно будет пустой. Деньги мы переложим в мой чемодан и поедем с Чижовым в гостиницу, как семейная пара. Вы зарегистрируетесь в одноместном номере, а мы вселимся в двухместный. Таким образом, мы сохраним с Чижовым инкогнито и всегда сможем вмешаться в события. Схема, конечно, не ахти, но другой у меня пока нет.

– Значит, отдаете меня на растерзание этим отморозкам? – неприязненно произнес Капустин. – А, между прочим, по договору вы должны меня охранять!

Я не стала напоминать, что одно время он намеревался самостоятельно решать любые проблемы, и постаралась по мере сил его успокоить:

– Разумеется, я буду вас охранять! Но, как распорядился ваш брат, основным объектом охраны является груз. Кстати, у нас нет возможности как-то предупредить курьера?

– В том-то и дело, что нет! – с отчаяньем сказал Капустин. – Я даже не знаю, как он выглядит. Практически у нас односторонняя связь – поставщики только сообщают нам день и место, куда прибудет товар. Все остальное обговаривается при личной встрече.

– Откуда же они знают, к кому обращаться? – удивилась я.

– Фамилия и координаты, – коротко объяснил Капустин. – На эти встречи всегда ездили только брат и я.

– Понимаю, – сказала я.

Алмазный блеск, видимо, здорово ослепил их, если они так завязли в этой истории. Меня, впрочем, мало заботило их правовое падение – пусть этим занимаются представители нашей славной юстиции. Мне нужно было выполнить свою работу и получить премию, желательно повышенную.

Для успешной работы мне требовался максимум информации, и я предложила Капустину отправиться на поиски стукача. Он охотно согласился. Чижова мы оставили охранять купе.

Я предполагала, что интересующее нас лицо следует искать в плацкартном вагоне, и не ошиблась. Мы обследовали три из них и наконец в четвертом обнаружили беглеца.

Капустин, шедший впереди по узкому проходу между свисающих с верхних полок простыней, одеял и пяток в грязных носках, вдруг остановился и показал на человека, который, лежа на верхней полке, читал газету. Лица человека не было видно, но я сразу узнала висящий на крючке голубой плащ.

– А ведь я знаю, кто это, – негромко сказал Капустин. – Это Пряжкин из нашей бухгалтерии… Одно время он пользовался у брата большим доверием. Но потом они здорово поцапались – у Пряжкина много денег прилипало к рукам. Порвать с ним он так и не решился, и вот результат.

– Что будем делать? – спросила я.

Мы отошли немного в сторону, чтобы Пряжкин не мог нас заметить.

– Мне нужно с ним поговорить, – решительно заявил Капустин.

– Может быть, сделаем так… – и я изложила Капустину план, который пришел мне в голову. – Иначе он просто поднимет сейчас крик и наотрез откажется с вами разговаривать.

– Ну что ж, пожалуй, – согласился Капустин и отправился назад в купе.

Я же опять заглянула туда, где лежал коварный Пряжкин, и, изобразив на лице очаровательную улыбку, кокетливо обратилась к скучающим пассажирам:

– Товарищи мужчины! – жеманясь, сказала я. – Кто из вас поможет слабой девушке? Я вас очень прошу!

Пряжкин мгновенно убрал газету и с интересом уставился на меня. Выглядел он, надо сказать, скверно – бледноватый и с синяками под глазами.

– Я хочу поменяться, – стреляя глазками, объявила я. – У меня, представляете, купе, а там – одни мужчины! Мне так с ними неловко. Может быть, кто-то хочет поменяться на купе?

Пряжкин рывком поднялся, свесил с полки ноги.

– Да я бы, пожалуй, поменялся, – неуверенно сказал он. – Посмотреть только надо – может, у вас там одни алкаши едут – тогда извините!

Я так и знала, что он клюнет. Ему сейчас больше всего хотелось куда-нибудь спрятаться, скрыться с глаз.

– Ой, что вы! – улыбаясь, возразила я. – Там очень приличные люди. Но сами понимаете…

– Ну пойдемте, пойдемте, – сказал Пряжкин.

Он спрыгнул вниз и, сопя, надел штиблеты. С терпеливо-скучающим видом он отправился следом за мной и спокойно дошел до четвертого вагона. Когда же в ответ на мой стук дверь открылась и за спиной Чижова Пряжкин увидел знакомую фигуру, он инстинктивно бросился бежать. Я перехватила его и, заломив ему руку за спину, втолкнула в купе.

Пряжкин затравленно огляделся и без предисловий заявил:

– Я буду кричать!

Капустин поморщился.

– Бросьте, Пряжкин! Что вы себе вообразили? Мне просто нужно с вами поговорить. Присаживайтесь.

Пряжкин враждебно взглянул на него, но все-таки сел.

– Что вам от меня надо? – вызывающе спросил он.

Капустин некоторое время с отвращением рассматривал его лицо, а потом спросил с издевкой:

– А куда это вы едете, Пряжкин?

– А какое вам до этого дело?! – возмутился изменник. – Я еду по личным делам, между прочим… к этой… к тетке своей еду!

– Вас так сильно потянуло к тетке, что вы даже зубной щетки не успели захватить? Бросьте валять дурака! Вашего бритого приятеля мы уже обезвредили, но перед смертью он нам все рассказал…

Блеф Капустина произвел на бухгалтера потрясающее впечатление. Он окончательно побледнел и едва не упал на пол. Я слегка поддержала его.

– Вы хотите нас утопить, Пряжкин, – с угрозой сказал Капустин, с удовольствием наблюдая за муками жалкого предателя. – Но учтите, если это случится, мы обязательно потянем вас за собой! Глубоко потянем – до самого дна! Захлебнетесь!

Пряжкин судорожно вздохнул и отер носовым платком пот с лица.

– Мне плохо, – умирающим голосом сказал он.

– Вы не знаете, как вам будет плохо, если вы сейчас же не посвятите нас в свои планы, любезный! Куда вы направляетесь, в Коряжск?

– К тете я! – чуть не плача, повторил Пряжкин.

– Ну и что будем делать с этим… племянником? – брезгливо поинтересовался Капустин. – Может, сбросим его с поезда? – Похоже, он уже вошел во вкус.

На лице Пряжкина отразился неописуемый ужас. Его никогда раньше не сбрасывали с поезда, и он не был уверен, что сумеет выдержать процедуру до конца.

– Я обращусь в милицию! – пригрозил он жалобным шепотом. – Вы пожалеете!

– Какая милиция! – презрительно сказал Капустин с такими убедительными интонациями, что даже у меня появились сомнения в существовании подобной организации! – Чижов! Ну-ка, покажите ему свой «парабеллум»!

Чижов просиял – он долго ждал этой возможности и теперь не хотел ее упускать. Он быстро сунул руку за пазуху и, выхватив пистолет, молниеносным движением приставил дуло ко лбу Пряжкина.

Я подняла брови – он и в самом деле таскал с собой «парабеллум»! Думаю, вряд ли у него имелось разрешение на ношение подобного агрегата – мы тут здорово рисковали.

Но Пряжкину казалось, что рискует он один. Едва взглянув в темное пистолетное дуло, он сдался и согласился говорить. Я не виню его за слабодушие. Странное дело, но один вид этого черного, идеально круглого отверстия, какое представляет собой срез ствольного канала, производит на неподготовленных людей впечатление просто ошеломляющее. Да и на подготовленных, кстати, тоже.

Ничего особенного Пряжкин нам не рассказал. Все его откровения касались в основном дел минувших, интересовавших нас теперь менее всего.

Оказывается, поймав Пряжкина на довольно крупном хищении, старший Капустин отказал ему в доверии и даже пригрозил отдать под суд. У него имелись документальные подтверждения бухгалтерских махинаций, и он запросто мог отправить Пряжкина за колючую проволоку. Однако тот вовремя напомнил хозяину, что посвящен в такие делишки, благодаря которым они могут сесть на нары оба. Капустин-старший поостыл, но тем не менее перевел Пряжкина на менее выгодную должность, а компромат спрятал в сейф. Постоянное ощущение короткого поводка на шее и оскорбленное самолюбие привели Пряжкина в стан врага. Не найдя ничего более подходящего, он выложил Лукьяну все, что знал об алмазном бизнесе. Но он не учел, что ребята из службы безопасности «Тандема» не зря едят свой хлеб. Его довольно быстро вычислили, и он был вынужден спешно бежать – буквально без гроша в кармане. Поэтому со вчерашнего дня он абсолютно ничего не ел, действительно не чистил зубов и вообще был в отчаянии. Все свои надежды он возлагал на лукьяновскую группировку, часть которой выехала в Коряжск. Он полагал, что эти отморозки будут теперь о нем заботиться.

– Наверняка будут! – подтвердил Капустин, делая на лице серьезную мину. – Эти парни обожают заботиться о таких убогих, как вы, Пряжкин!

Бухгалтер совсем сник и безнадежно уставился в запотевшее окно. Глаза его были полны слез.

– Что же с ним делать? – задумчиво протянул Капустин. – Лукьяну он уже, конечно, не нужен, но из одного холуйства он может еще здорово нам навредить! А если и правда сбросить его с поезда?

Я чуть усмехнулась, заметив остановившийся взгляд Пряжкина.

– Можно сделать проще, – сказала я. – Анатолий Витальич, у вас найдется еще коньяк?

Капустин посмотрел на меня с удивлением, но тут же в его глазах сверкнула догадка, и он оживился.

– А ведь верно! – радостно подхватил он. – Это идея! Есть! Есть у нас и коньячок, и водочка… – забормотал он и полез в свой багаж. – Всегда вожу с собой запас, чтобы не пить черт знает что…