Мы пьём, курим и молчим.
Фрамбуаз прекрасен, однако даже ему не удаётся избавить меня от грустных мыслей. И ещё от стыда. Я ведь скрыла от Дэна, что уже два раза ходила на обновление кожи, на груди и на животе. Конечно, он знает, где я работаю, но одно дело – знать, а другое – видеть конкретные последствия. К нынешнему моменту рубцов снова более чем достаточно. Накоплю ещё немного – денег, конечно, а не порезов – и сделаю сразу бёдра и живот. Иронично, что оплата за работу как раз и уходит на избавление от шрамов.
Голос-в-голове шипит: Но это ведь не ради денег… Ты бы даже сама доплачивала…
Размышления об обновлении кожи переходят в мысли о пластике вообще. Мои приятельницы из Золотого района постоянно обсуждали наилучшие варианты. Это была извечная война: одни считали, что нужно следовать моде и подправлять внешность каждый сезон, другие ратовали за единожды сделанный идеал, обычно по античному образцу. И те, и другие регулярно интересовались, когда я уже наконец что-нибудь сделаю с собой, а то выгляжу, мягко говоря, «простенько». «Простенько» – это такой популярный в Особняках эвфемизм.
Одно время я думала об этом. Даже ходила в клинику за компанию с Эрикой. Листала каталоги. Однако так и не нашла подходящего, всё казалось «не то». Вариант, предложенный проектировщиком, оказался слишком похож на мою мать, а копировать её я не хотела. Повторять известных красоток тоже было скучно, хотелось чего-то оригинального. В общем, мы с Эрикой записались на операцию, но я не пошла. Ещё и телефон выключила. Стыдно, конечно: нужно было прямо отказать, а я фактически сбежала. Струсила.
В итоге так ничего и не сделала. А теперь даже придумала оправдание: потому что мне это не поможет. Если внутри человек – полная херня, то никакая внешность не сделает его нормальным.
Голос-в-голове насмешливо подсказывает: Да уж, вспомним твоё замечательное свидание в горах.
Фрамбуаз сладко-малиновый, но я кривлю губы, словно от кислятины. В «знакомствах» на меня наконец-то обратил внимание интересный парень. Тем, кто мне действительно нравился, я писать стеснялась, а те, кто писал мне, в основном не вызывали положительных чувств. И вот – ура! Симпатичный парень с хорошей фигурой и чувством юмора. Любит музыку! Хотя по факту оказалось, что слушает он исключительно подборки для «качалки», а шутит не особенно смешно – чтоб не сказать за гранью хорошего вкуса, – но он хотя бы пытался. Личная встреча прошла гладко, он сказал пару комплиментов и даже не спросил, почему я выгляжу настолько «простенько», так что, когда он предложил поехать на выходные в горы, я согласилась. Честно готовилась. Записалась на кучу косметических процедур, включая модную тогда завивку. В принципе, если не считать дурацких кудряшек, я даже сама себе понравилась – вот только в постели мне это ни разу не помогло. Несмотря на бицепсы и кубики пресса моего кавалера, секса не хотелось. Бедняга полчаса применял все известные ему способы возбудить девушку – некоторые показались мне глупыми, другие были откровенно неприятными, – но я так и осталась фригидной ледышкой.
Голос-в-голове хихикает: Только вспомни его лицо, когда он потыкался-потыкался и понял, что ничего не выйдет. То есть не войдёт. Вот это была умора! Только ты так можешь!
Я уныло вздыхаю. Да уж, та ещё умора. Как я ни пыталась расслабиться… Хотя… Если признать честно, не так уж я и старалась, на самом деле мне вовсе не хотелось, чтобы он что-либо в меня совал. В итоге он психанул, наорал и уехал, судя по фоткам на его странице, к двум улыбчивым сестричкам-близняшкам. Я осталась в шале – осушать запасы текилы и звонить Дэну с обещаниями выкинуться из орлиного гнезда. А теперь вопрос: как античная внешность помогла бы мне в той ситуации? Ответ: вообще никак. И какой тогда смысл во всех этих операциях?
В общем, после этого я дала себе обещание завязать с поисками парня. В первой попавшейся парикмахерской coстригла чёртовы кудряшки. Засунула глубже в шкаф обувь на каблуках. Окончательно перешла на джинсы и футболки.
А вскоре наткнулась на объявление о работе для девушек – в «специфическом заведении». Подумав, решила, что это может быть интересно, к тому же подходит «специфической» мне. Отец всё детство гонял меня на занятия гимнастикой и классическими танцами «для развития гибкости», но у меня, как обычно, получалось так себе. А в «Психушке» можно танцевать как хочешь, под любую музыку, выдумывать собственную хореографию, и никто не предъявит, что ты недостаточно тянешь носок. После нескольких позорных конкурсов, которые доказали отцу, что мне не стоит связывать жизнь с этой областью, я уже никогда не осмелюсь танцевать в присутствии зрителей. А тут – перед зеркалом и в маске. Не видишь ни людей, ни их оценивающих взглядов. И они не видят твоего лица, не знают, кто ты, никаких громогласных «Двадцатое место – Алетейя Александэр». Никто не может к тебе прикоснуться. Безопасно. Сексуально, но никакого секса, раздеваться до конца не нужно. Одним словом, идеальная работа. Даже не считая главного бонуса – избавления от тяжести вины. С такой стороны шрамы – тоже бонус, напоминание и о пьянящем чувстве свободы, и о том, что некоторым очень даже нравятся мои танцы. Я бы их и не убирала, если бы не желание начать всё заново, с чистой кожи.
Когда бутылка вина заканчивается, Дэн вздыхает и привычно ерошит шевелюру – одна прядь остаётся торчать. Делает музыку тише, смотрит на меня.
– Што там робаат?
Не выдержав, наклоняюсь через стол и приглаживаю его волосы.
– Его зовут Син.
– Энто ты сочинила? – Джанки удивлённо поднимает брови.
– Не. В армии у него был номер Си-Эн-четыреста-что-то, а сокращённо – Син.
Как же мне хочется поговорить о нём! Взахлёб рассказывать, что мы смотрели кино, и какое забавное лицо он сделал при виде брюк с розовыми блёстками, и как он обнимал меня на улице – прям по-настоящему… Возможно, даже спросить, не кажется ли Дэну, что я похожа на эльфа, и может ли подобное сравнение быть комплиментом. Ведь эльфы считаются красивыми? Или Син имел в виду, что я тощая и что лучше бы мне закрыть лицо вуалью?
Голос-в-голове тянет: Ну да, высыпь ему ворох этой чуши, и сразу будет ясно, что ты по уши втрескалась в робота. Будешь выглядеть отменной тупицей.
Так что я пожимаю плечами и максимально равнодушно говорю:
– Ну… Он полезный. Вот на днях в подземке голова закружилась. Представь, он прибежал по туннелю – вместо поезда, которого все ждали. Какая-то тётка начала орать, что он наркоман и напал на меня. Тут же прискакал мужик из подземки, хотел вести его объясняться.
– И што?
– Ну… – я кривлюсь. – Он сказал, что он телохранитель.
– Всё пашет? – в глазах Дэна вспыхивает радостное предвкушение.
А, точно, его ведь не занимает проблема прав Сина и того, как к нему относятся окружающие. Так что я всем лицом изображаю воодушевление и благодарность:
– Да, отлично! Мы ещё и кроме этого провели полный тест: в Зелёном выловили патруль, они проверили и паспорт, и чип, и даже по базе КомРоба – всё чисто. Я и не сомневалась в твоих талантах!
От избытка чувств дотягиваюсь через стол и сжимаю плечо Дэна, на что он улыбается. После минуты триумфа расслабленно откидывается на спинку кресла, закуривает. Тянет с игривым намёком:
– Лады. И как вы там?
Но я вновь напускаю на себя серьёзно-равнодушный вид, словно не заметила его тона.
– Всё нормально. С ним можно поговорить. Правда, он решил, что должен постоянно заботиться обо мне, и это несколько утомляет… Но мило. И ещё он вкусно готовит.
Иронично ухмыльнувшись, Дэн переходит на столь махровый речной говор, что несколько лет назад я не поняла бы ни слова:
– «Хаатовит»? Мисса, энтот робаат – такенный предел науки, што просто шик, а ты по правде хришь ему ваарить компоты? Энто ж как бить хвости микрааскопом.
Всё-таки, если вот так сравнить, за последние годы его произношение сильно изменилось в лучшую сторону. Хотя и я лучше научилась понимать эту тягуче-шипящую кашу. Во всяком случае, сразу понимаю, что «хво-ости» – это не какие-то там хвосты, а гвозди.
– А что такого, если он забьёт пару гвоздей? Обычные повседневные дела. Что за дискриминация гвоздей и компотов?
Впечатав ладонь в лицо, Дэн рычит с таким разочарованием, что даже обидно, так что я саркастически повышаю тон:
– Ну извини! Куда уж тупой мне понять твои мысли, глубокие, как речное дно!
– Ой ладн, мисса-не-с-реки, – Джанки смеряет меня снисходительным взглядом, – ты ж сама вечно строишь, что умнее лоцмана. Ну так пошарь мозгами и дотумкай, што делать с энтим робаатом по… – он ехидно выговаривает почти чистое: – Прямому насначению.
Честно подумав, но ничего не придумав, вопрошаю:
– Это какому? Убить кого-нибудь? Так он сказал, что не хочет.
Наклонившись ко мне через стол, Дэн шёпотом подсказывает:
– Не, другое. – Однако поняв, что я всё равно не соображаю, смотрит укоризненно и говорит сам: – Няшкать даамочек до потери пульса.
– Да блин, – я закатываю глаза. – Как же, новейшая военная разработка – робот, который заняшкивает всех до смерти.
– Точно! Всякие, – Джанки многозначительно крутит пальцем, – модификации. И энто щастье сидит прямо у твойной плиты.
– И что? – поджав губы, я откидываюсь на спинку стула и принимаюсь изучать коричневые цветочки обоев на стене напротив. – Я не собираюсь… ничего подобного.
На кухне повисает тишина. Долгая. Не выдержав, всё же кошусь на Дэна – он опускает взгляд с моего лица на папиросу в пальцах.
– Что за таинственное молчание?
Вздохнув, он произносит устало, уже без шуток:
– Слуш, Летаа, хорош дёргать шкоты. Ты ж его хошь – ну так иди, отшвартуй его от готовки и покажь, кто самая ахуенная мисса в энтом городе.
Джанки редко называет меня по имени – значит, подразумевает что-то серьёзное, – но от внезапного финала я прыскаю со смеху. Дэн лишь слегка улыбается. Накрывает мою руку своей.
– Я по правде. Бушь сидеть тянуть, а потом опа – уже старая и в морщинах, станешь плакаться, а уже поздно. Ну-ка, глянь, што тут? – Он переворачивает мою руку вверх ладонью, проводит шершавым пальцем по одной из линий и делает большие глаза: – Звёзды грят те рвануть домой и отняшкать энтова робаата три раза подряд, для надёжности. – Вскочив, Джанки тянет меня за рукав, рискуя порвать. – Всё, харэ штаны протирать, пошли.
Он и в самом деле накидывает куртку, чтобы проводить. Повезло мне, что в ноябре рано темнеет, а то последние пару лет Дэн не выходит из дома в светлое время суток. Привычно спрыгивает из окна гостиной – из рюкзака доносится глухой стук бутылок, обёрнутых шарфом, – и подаёт руку мне. Раньше мы много гуляли вместе – я, он и рюкзак с алкоголем, – и сейчас кажется, будто всё вернулось на круги своя. Привычно и уютно. Как всегда, пробираемся мелкими улочками и тёмными проулками позади домов. Джанки ориентируется здесь с той же уверенностью, что и у себя дома, но я, уже отвыкнув, то и дело спотыкаюсь. Приходится схватиться за руку Дэна – колюче-шершавый оплот надёжности, всегда уверенный и направляющий в правильную сторону.
Дэн останавливается возле чёрного силуэта урны – а я и не заметила её в слабом свете отдалённого фонаря – и предлагает пошмалять. И вдруг, глядя, как он привычно сминает гильзу папиросы, я вспоминаю слова Сина.
– Слуш, а ты, вообще, что куришь? – ох, выпили вроде немного, а язык неожиданно заплетается и отдельные буквы не выговариваются. – А то робот скзал, что «шмаль» – эт, типа, эти… Препараты кнопли…
Джанки расплывается в ухмылке:
– Аха! А я грил, робаат шарит! – но он сразу становится серьёзным: – Хэй, стопэ-стопэ… Не, мисса, те не нужен ширик. Так я против.
– Да вы дстали! – я широко взмахиваю сигаретой. – Никакой он не ширик.
– А што он шарит? – Дэн прищуривается с выражением крайней подозрительности.
– Прост слышал, – я закатываю глаза. – Да ладно тебе! Я вот шарю, так я ж не ширик…
– Ты не шаришь, – он снисходительно кривится.
Подумав несколько секунд, в итоге всё же покорно киваю.
– Ну да. Но я знаю, что есть всякие там препраты, но не употребляю… – подняв брови, смотрю на него и тяну подчёркнуто вопросительно: – А ты-ы?
Огонёк папиросы ярко вспыхивает в сумраке и покачивается из стороны в сторону.
– Не.
– По правде? А чё тогда ты шаришь?
Не глядя на меня, Джанки легко пожимает плечами, но меня подобный ответ не устраивает. Быстренько затянувшись напоследок, выбрасываю окурок, хватаю Дэна за полы расстёгнутой куртки и пытаюсь встряхнуть.
– Нет уж, двай говори. Я серьёзно.
Он вздыхает и щелчком отправляет папиросу в урну.
– В Порту пачка твойной шмали по шамре идёт как пакет шалы – то бишь дохуя. А шала дешёвая, и её на всяком углу дают. И шанку, и пош, и всё дерьмо. Ну вот и шарю. – В ответ на подозрительный взгляд, которым я смеряю урну, Дэн качает головой: – Энто не то. Все ж по-свойному грят. У нас «шала» – энто шала, а «шмаль» – просто махра.
– Час от часу не легче! А ты не можшь прост сказать, без каких-то «махров»?!
– Просто: я чистый. Веришь?
Дэн с ожиданием заглядывает мне в глаза, и мы несколько мгновений разглядываем друг друга.
– Верю. А что это ты так – всё дают, а ты прям не?
После паузы он ухмыляется легкомысленно.
– Я и так шалый. Сам по себе.
Я испытующе смотрю в его насмешливые глаза и говорю так веско, как только позволяет заплетающийся язык:
– Я не хчу, чтобы ты… Ну, ты пнимаешь, – мотаю головой. – Не надо.
Дэн накрывает своими ладонями мои, по-прежнему держащие его за отвороты куртки.
– Не шухерись, мисса.
Притянув ближе, упираюсь своим лбом в его, попутно смазав и своим носом по его, холодному.
– Смотри у меня.
Хотя смотреть с такого расстояния как раз трудно: глаза Джанки слишком близко, и моё зрение норовит расфокусироваться.
Он усмехается:
– Пива хоть можно?
Отодвинувшись, я с пьяным энтузиазмом киваю:
– Давай!
Джанки, нырнув в рюкзак и повозившись там с шарфом – всегда заматывает бутылки, чтобы стекло не звенело на всю округу, – извлекает два пива. Шипение открываемых бутылок, аккуратный звяк горлышек, и мы продолжаем путь.
Прерываемся на пиво, смеёмся, то и дело пьяно виснем друг на друге – больше я на нём, конечно, – однако продвигаемся. Хотя до ниндзя Джанки мне далеко, но вообще-то я тоже стараюсь не шуметь. Получается неплохо – до тех пор, пока я не роняю пустую бутылку под ноги. Эффектный звон, разнёсшийся по сумрачному переулку, приводит в такой восторг, что я выхватываю пиво у Дэна, залпом допиваю остатки и изо всех сил обрушиваю бутылку на асфальт. Она разлетается на острые блестяшки, а я торжествующе ору:
– Хэй! Я – госпожа битого стекла и самая ахуенная мисса в этом городе!
О проекте
О подписке