– Так, что тут у нас? Ого! Здорово вас приложили! Тяжелым тупым предметом. Полицию вызвали? – врач повернулся ко мне.
– Зачем? Этот красавчик – и есть полиция, – я решила съязвить.
– Ладно, сам вызову! На носилки его и быстро в больницу!
Мощные лапы санитаров подхватили возмущенного Ивана и потащили в сторону ворот.
– Эй! Куда вы меня несете? Просто забинтуйте мою бедную голову и оставьте в покое. Я -следователь, а здесь произошло преступление. Я не могу покинуть это место.
– Вы можете вести следствие с больничной койки, если доктор позволит, – увещевал пострадавшего врач. Иван трепыхнулся на носилках, вскрикнул и завернул голову в мою сторону.
– Шурочка, ты навестишь меня в больнице? Доктор, куда меня везут?
Добрый доктор осторожно придержал голову Ивана и назвал больницу.
Я устремилась за носилками. Один вопрос не давал мне покоя.
– Иван, скажи: как нам отыскать тело Августа? К кому обратиться?
– Позвони мне, я отправлю к тебе… – бух! Голова больного упала на носилки и он вновь отключился.
Эмма обняла меня за плечи.
– Не переживай! Мы непременно навестим твоего следователя в больничной палате и обо всем узнаем.
Солнце неустанно клонилось к закату. От павильона с гардениями доносились пьяные крики разбушевавшихся гостей. Кто-то включил музыку, и тишину разорвали бурные вопли модной певицы. Вечер опустился на парк. Мне в тонком платье вдруг стало холодно. Я посмотрела на Эмму. Теперь, когда мы остались одни, она словно осознала, что Августа больше нет. Сестра обхватила руками свои голые плечи и силилась сдержать слезы. Нужно срочно увести ее из этого парка!
Вдруг, Эмма очнулась и растерянно посмотрела на меня:
– Шурка, я не хочу возвращаться к гостям. Здесь неподалеку коттедж, где мы с Августом хотели провести брачную ночь. Пойдем, отдохнем немного. Я хочу снять, наконец, опостылевшее свадебное платье и чего-нибудь выпить.
Мне ужасно понравилась идея укрыться от незнакомых свадебных гостей и провести вечер наедине с сестрой. Я натужно улыбнулась Эмме, подняла с земли свою пухлую сумку и заявила:
– Хоть я и не смогу заменить Августа, но буду счастлива провести эту ночь с тобой, Мимишка! Только давай, когда придем, вызовем официанта и попросим принести еды. Должен же быть какой-то толк от этой злополучной свадьбы! – воскликнула я и пригрозила небесам кулаком.
Я обняла сестру и мы поплелись к коттеджу для новобрачных. Долго идти не пришлось. Пару раз свернули, прошли по усаженной высокими деревьями аллее и выбрались к уютному белому дому с панорамными окнами, пышными клумбами и круглым надувным бассейном.
Эмма подошла к украшенной орнаментом двери, закрытой на электронный замок. Она быстро набрала цифровой код, замок щелкнул, и дверь приоткрылась. Сестра распахнула дверь в любовное гнездышко и печально усмехнулась:
– Шурочка, заходи и пусть тебя не смущают лепестки роз, сердечки и прочие свадебные глупости.
Я нетерпеливо рванула вперед, бросила сумку у входа и тут же покатилась по натертому до блеска белоснежному полу просторной прихожей. Мебели здесь не было. Лишь шкаф-купе с парой зеркал. Справа в открытую дверь виднелась уютная гостиная с электронным камином, диваном и мягким ковром. Я побежала вперед и открыла дверь в нарядную спальню молодоженов. Как все предсказуемо! Широкая кровать с сердечком из алых лепестков, на столике шампанское и ваза с фруктами. В углу стоят чемоданы – Эмма с Августом заранее собрали вещи для свадебного путешествия. Рядом белела узкая дверь в залитую светом ванную. Я сбросила туфли и ступила на подогретые плитки пола. Зеркало! Мне срочно нужно себя увидеть. Подошла ближе и недовольно уставилась на свое отражение. Волосы, старательно вытянутые утюжками, вновь спутались и распушились, яркие глаза таращатся на плоском лице, красное платье измялось, розовые коленки сквозь дырявые колготки покрыты царапинами. И такое страшилище пыталось соблазнить красавчика Ивана! Мне нужна ванна!
– Эмма! – я выбежала в коридор. Где сестра?
Заглянула в гостиную – пусто, бросилась к последней двери – на кухню. Эмма стояла возле серебристого стола. На столе маячила открытая бутылка текилы и две полные рюмки.
– Шурка, иди сюда! Нам срочно нужно выпить! – она протянула мне рюмку.
– Я не буду! – помотала головой. – Не хочу, как Миша, спиться и превратиться в юную алкоголичку.
Эмма подошла ко мне – ее зеленые глаза, обрамленные эффектным макияжем, светились обидой и злобой, губы дрожали:
– К черту твоего дурака Мишу. Пей, говорю! Не каждый день у твоей сестры жениха убивают.
Я испуганно схватила рюмку, глотнула огненную жижу, закашлялась. Эмма хлопнула меня по спине и протянула конфету. Я жадно сдернула фантик с конфетки и запихнула сладкое в свой голодный рот. Эмма молча выпила рюмку и налила еще.
– А нормальная еда нам полагается? – прошамкала я набитым ртом и махнула рукой на стальной холодильник.
– Там должно быть полно готовых блюд. Доставай и разогревай, что хочешь. Мне нужно переодеться и принять ванну!
Эмма оставила бутылку в покое и выплыла из кухни.
Я бросилась к холодильнику. Так, посмотрим, что здесь вкусненького!
– Ого! – я восхищенно присвистнула на великое множество контейнеров с едой. Мясо, рыба, салаты, клубника. Чего только не скрывалось за волшебной дверцей!
Схватила контейнер с клубникой, сырную нарезку, холодную курицу и потопала искать Эмму.
В спальне тихо играла музыка: сестрица включила джаз. Я переступила через атласное невестино платье и вошла в ванную. Эмма плавала в мыльной пене широкой ванны. Глаза закрыты, голова двигается в такт ритмичной музыки, руки с розовым маникюром расслабленно висят по краям ванны.
– Мимишка! Ты осуществила мою мечту! Я хотела первой занять ванну. Но старшим сестрам всегда достается лучшее. Приму душ!
В углу притулилась прозрачная душевая кабина. Я сдернула платье, белье, колготки и включила горячую воду. Ура! Вечер перестал быть мерзким. Приятные теплые струйки воды лились на мое уставшее лицо и тело, очищали дневную грязь и успокаивали кипящий от дневных событий мозг.
– Слушай, Мимишка, может позвоним маме? – крикнула я сестру, пытаясь заглушить шум воды и звуки саксофона. Эмма устремила на меня ясный взгляд – ванна помогла: из глаз испарился злобный ведьмин блеск, вернулось тепло. Сейчас она вновь походила на добрую Мимишку, а не на стерву Эмму, строгого босса модных дамочек.
Когда Эмма была маленькой, мама в шутку звала ее «Мими», как героиню любимой оперы. А я, разозлившись на вредную старшую сестру, придумала смешное прозвище «Мимишка». Впрочем, и Эмме, и маме прозвище понравилось. С тех пор мы так и называли ее в кругу семьи.
– Зачем ее попусту расстраивать? – возразила Эмма, тряхнув волосами. – Что она сделает из своего Алтая? Бросит раскопки и купит билет на ближайший рейс? Нет, пусть лучше узнает, когда вернется. Все равно она была решительно настроена против моей свадьбы.
Эмма вылезла из ванны и завернулась в пушистый халат. Второй халат, приготовленный для Августа, протянула мне. Мы оделись и прошли в соседнюю спальню, где на низком столике стояли заботливо расставленные мною кушанья. Эмма взяла бутылку шампанского и села в глубокое кресло, от еды отмахнулась. Ее лицо вновь погрустнело, взгляд скользнул по кровати в лепестках, переместился на серый чемодан Августа, возле которого лежало небрежно сброшенное свадебное платье. Сестра всхлипнула, дрожащей рукой дернула пробку – хлопок и пробка стрельнула в потолок, шампанское потекло из бутылки на руки и колени ревущей Эммы.
Я подбежала, выдернула у нее бутылку и нервно закричала:
– Кончай реветь! И даже не думай напиваться. Жениху ты уже не поможешь, а мне нужна трезвая и здравомыслящая сестра. Как иначе мы разберемся в этом кошмаре и найдем убийцу несчастного Августа?
– Ты ничего не понимаешь! – рыдала Эмма. – Я хотела отменить свадьбу, вернуть ему кольцо, и чтобы все было как раньше, а потом передумала. Не потому, что внезапно в него влюбилась. Просто боялась огласки, не хотела слышать за спиной перешептывания коллег и знакомых, читать их язвительные комменты. Ты же видела: я раструбила об этой свадьбе на всю Москву. Постила наши с Августом фотки. Представляю, как завтра буду в центре внимания всех светских сплетников.
Я села на ковер возле Эммы, взяла ее руки, прижалась щекой и тоже заревела. Ну и что! Мы с сестрой сильные, но все же не твердокаменные.
– Не плачь, Мимишка! Ты не могла знать, что случится с Августом. А замуж выходят не только по любви. На меня посмотри: мы с Мишей тоже разговаривали о свадьбе, планировали наше будущее. Он обещал бросить пить. Только дружки и алкоголь оказались важнее светлой любви.
Я вспомнила о нашей последней ссоре: как кричали друг на друга, как потом хлопнула дверью и ушла навсегда. Брр! Глянула на одинокую бутылку шампанского у своих ног, схватила ее и отпила большой глоток. Вино булькнуло в пустом желудке, ударило в голову, комната закружилась, но стало гораздо лучше. Эмма забрала у меня бутылку и тоже глотнула, потом с тревогой уставилась на меня:
– Шурка, тебе нельзя пить – ты ничего не ела.
Сестра встала и подошла к столику с едой, подхватила куриную ножку и протянула мне. Я жадно впилась в мясо голодными зубами. Эмма вытерла рукавом слезы, съела клубничку, переключила музыку на разудалую попсу и снова глотнула шампанского. Под действием задорной музыки и алкоголя настроение сестры резко поменялось. Она ринулась танцевать и бойко подпевать:
– Ягода малинка, оп-оп-оп!
Я доела курицу, вытерла пальцы о халат, схватила бутылку, и заголосила, пытаясь перепеть хилого попсового певца:
– Высоко поднимем мы кубок веселья
И жадно прильнем мы устами;
Нам дорог всегда светлый миг наслажденья,
Так выпьем, сейчас за него…
Эмма выключила попсу, обняла меня и давай подпевать. Слова она знала наизусть, ибо я с детства распевала арию на весь дом, пытаясь подражать знаменитым оперным дивам.
После Травиаты мы плавно перешли на Чио-Чио-сан, Богему и закончили пьяный концерт бравурным «Сердцем красавицы». Голос у Эммы был слабоват, но слухом и ее судьба не обидела. Дуэт у нас вышел на славу! В процессе мы сбегали на кухню за недопитой бутылкой виски. Выпили все до донышка, кое-чего перекусили и ближе к полуночи обессиленные и охрипшие упали на кровать и провалились в глубокий сон.
–-
Я спала, и во сне передо мной мелькали картинки из недавнего прошлого…
Пару месяцев назад Август сделал мне предложение. В тот день мы решили прокатиться на колесе обозрения. Я с детства боялась высоты, но обожала преодолевать трудности. Так что, колесо выбрала самое высокое – в Крокус Сити. Весь путь наверх отчаянно пыталась зажмуриться и лишь вполуха слушала, что мне талдычит влюбленный ухажер. Когда кабинка доползла до самого верха, Август внезапно схватил мою руку, вытащил из кармана ювелирный футлярчик и позвал замуж. Сюрприза не получилось, ибо я давно ожидала от него подобной глупости. В последние дни он частенько пронзал меня задумчивым взором, порой вздыхал и говорил загадками. Для себя я уже решила сказать «да» и лишь ждала надлежащих действий от будущего женишка. Так что на колесе, при жутком грохоте кабинки и маячившей вдалеке земле, я лишь недовольно скрипнула зубами – не мог выбрать место получше – и молча кивнула в ответ.
Август старше меня почти на двадцать лет. Познакомились мы вполне банально: на одном из светских ивэнтов (по-нашему – мероприятие). Будущий жених поначалу меня совсем не впечатлил. Карьера моя как раз неслась в гору: я всеми силами стремилась пробиться на верхушку издательского холдинга, для чего сутками пропадала на работе. Поклонники – любовники пока плелись позади моих карьерных мечтаний. Десять лет назад я приехала покорять столицу, и не могла себе позволить угробить будущее ради жарких чувств к московским дон-жуанам.
Август был настойчив и непреклонен. Он приехал в Россию в беспокойные девяностые, держал акции крупных сырьевых компаний, имел собственные фабрики. Доходы от русских активов бурной рекой текли на его банковские счета. Обрусевший швед справедливо считался одним из самых денежных женихов России. Долгие полгода знакомства будущий жених всячески меня обхаживал, желая лишь одного – чтобы девушка его шведской мечты произнесла заветное «да».
Моя скороспелая помолвка поразила сестру Александру и доставила неудовольствие маме Полине Сергеевне.
Для Шурочки все женихи старше тридцати казались древними старцами. Она пыталась представить свою неземную сестру в объятиях престарелого шведа и задыхалась от накатившего возмущения. Мама Полина Сергеевна, вырастившая двух дочерей без ведома и помощи отцов, считала брак с «денежным мешком» недопустимым поступком для своей образованной дочери.
– Ты столько лет училась, делала карьеру, чтобы все бросить и просто выскочить замуж? Он годится тебе в отцы. Август будет относиться к тебе, как к маленькой девочке, красивой кукле! – кричала мама при нашей последней перед свадьбой встрече.
– Может, я так хочу? – упрямо твердила я. – Устала тянуть ипотеку, кредиты, журнал! Работать, как загнанная ослица, по четырнадцать часов в сутки. Хочу выйти замуж и заняться, наконец, творчеством. Мы с Августом купим очаровательную виллу на юге Франции. Я буду писать картины, смогу обеспечить Шурку. Чтобы бросила, наконец, свою провинцию и пела в лучших театрах.
– Что ты несешь? Деньги Августа – это его деньги. Думаешь, хитрый швед запросто предоставит тебе доступ к своим капиталам? Дочка, ты совсем не знаешь жизнь. Он заманит тебя красивыми подарками, поиграет и бросит ради другой красотки. А ты останешься без профессии, без денег и без перспектив. О Шуре не думай – девочка сама о себе позаботится. Замуж, Мимишка, стоит выходить только по любви. Ты любишь Августа?
Я задумалась, устремила беспокойный взгляд в огромное окно своей московской квартиры. Нет, жениха я не люблю. Но кому сейчас нужна любовь? Что дали мне былые любовные отношения? Слезы ревности, страх, боль?
– Мама, я не люблю Августа, но выйду за него! – твердо сказала я. – Свадьба в августе. Ты приедешь?
Полина Сергеевна тяжко вздохнула:
– Не вижу смысла, доченька. Ты соберешь свою блестящую московскую камарилью, закатишь пышный банкет. Зачем тебе скромная мать – археолог? Да у меня и командировка на это время намечена. Буду на Алтае. Если захочешь – навещу вас с Августом, когда вернусь, в октябре.
Я тогда горько заплакала от обиды. Мама обняла свою неразумную девочку, погладила теплой рукой мои волосы, утешила. Зеленые глаза моей замечательно красивой мамочки блестели любовью и нежностью.
–-
До чего же быстро выросли дочки! Эмме тридцать, Шурочке стукнуло двадцать пять. Полина Сергеевна вспомнила, как тяжело было растить девочек одной. Отец Эммы – однокурсник – даже не знал о ее беременности. Она тогда бросила институт и поступила на кафедру археологии. Папаша Шурочки – американский бизнесмен. У них был бурный, но короткий летний роман, после чего американец бесследно исчез из страны и из ее жизни. Полина с двумя девочками училась в университете и подрабатывала уроками английского и испанского. Жили они бедно и дружно. Она водила дочек в театры, на выставки. Когда Шура и Эмма подросли, на летние каникулы они вместе с мамой ездили на раскопки – к побережью Черного моря или на загадочный Алтай.
Повзрослев, Эмма окончила школу с золотой медалью и отправилась учиться в Москву. Младшая Шурочка поступила в консерваторию.
Александра в школьные годы была незаметным серым воробышком. Слишком тощая для мальчишек, чересчур скромная для девочек, она не пользовалась успехом в классе. Зато, после школы Шурочка бросала учебники, хватала ноты и неслась в музыкальную школу. С ранних лет девочка пела в концертах, играла в спектаклях. Застенчивая в жизни, на сцене она раскрывалась ярким цветком. Артистизм, обаяние, красота – воробышек сбрасывал неказистые серые перышки и оборачивался роскошной певицей. Хрупкая Шурочка с первыми звуками музыки превращалась в Аиду, Виолетту, Тоску. Ее душа трепетала от неземного восторга перед великими творениями композиторов прошлого и видела себя на сцене оперного театра.
Однако, судьба в лице всесильного ректора консерватории решила, что юная Александра еще не способна прочувствовать сложность и многогранность оперных партий. Александру Глазунову отправили набираться мастерства в театр оперетты. В театре ее молодость и свежесть привлекли внимание чуткого к женским чарам худрука, солидного Сан Саныча. Он настойчиво обхаживал девушку и авансом позволил ей спеть несколько главных партий. Сама Шурочка хитро увиливала от навязчивого пожилого поклонника. Девушка тайно встречалась со скрипачом Мишей и даже собиралась строить с ним счастливые семейные отношения. Вот только как рассказать об их отношениях в театре? Влиятельный худрук сразу обозлится на обманщицу и уволит обоих. Шура металась между карьерой и любовью и все оттягивала момент выбора.
Все кончилось в один день. Завистливая Светочка, мечтавшая о главных партиях, решила изгнать Александру из театра. Она нашептала худруку о Шуриных связях с молодым скрипачом. Разгневанный Сан Саныч тут же уволил Александру и Мишу и пригрозил, что их больше не возьмут ни в один из городских театров. Миша от огорчения ушел в долгий запой. Разгневанная Александра с ним порвала и махнула в Москву, на свадьбу сестры. О дальнейшей жизни и карьере она решила пока не думать. Денег у девушки было в обрез. Но добрые мама и сестра обещали поддержку на время, пока Шурочка ищет новую работу.
Заботливая Эмма прислала в аэропорт машину – встретить младшую сестру. Убер быстро домчал Александру до подмосковной усадьбы, высадил у ворот и умчался прочь. Шурочке предстояло сыграть роль подружки невесты, а после переместиться в московскую квартиру Эммы. По настоянию сестры она собиралась ходить на прослушивания в московские театры. Где-нибудь да повезет! Александра Глазунова верила, что счастливая звезда непременно приведет ее на заветную оперную сцену.
–-
О проекте
О подписке