Глава 8

– Чтобы это узнать, надо прочесть, – отозвался Вадим, он лёг ближе к спинке дивана, приглашая супругу устроиться рядом с ним. Виктория, подогнув под себя ноги по-турецки, так и сделала. Поправила очки, откашлялась:

– «… Давно собиралась тебе написать, однако никак не могла себя заставить это сделать. И дело не только в том, что я осознанно приняла решение никогда не жить в деревне, я решила начать искать свою мать. Да, настоящую мать. Я уже давно знаю, что вы с отцом мне не родители. Сколько же вы планировали это от меня скрывать? И неужели не боялись, что рано или поздно кто-нибудь в Беляниново мне расскажет правду? – Вика опять посмотрела на мужа. – Вадюш, я пока ничего не понимаю, – призналась она.

– Я тоже, но в тоне письма чувствуется обида, – рассудил он.

– Да, пожалуй, – она пробежала глазами письмо дальше, но тут же вернулась к тому месту, где закончила. – «… Ты можешь считать меня неблагодарной, думать всё, что угодно, но мне всегда казалось, что я не на своём месте. Мне не нравился этот дом, его обстановка, его простота и грязь, которую вы приносили со двора. Печь, которую надо было всё время топить, отсутствие элементарных условий и удобств, хотя твой муж и старался улучшить что-то в доме. Но мне всё равно казалось чужим то, где я живу. А потом появление на свет сестры, то есть я думала, что она мне сестра, а теперь знаю, что она, как и вы – чужие мне. – Вика остановила чтение, целый абзац пришлось пропустить из-за того, что чернила на нём совсем растеклись, следующий абзац сохранился частично. Почерк был мелким, почти бисерным, это тоже затрудняло чтение.

– «… Да, чужие. И я стала это особенно замечать, когда ты нянчилась со своей родной дочерью, как ты на неё смотришь, как целуешь, как держишь на руках… – Вика опять остановилась.

– Я знаю, о чём ты подумала, – Вадим стал гладить плечо жены, – но этот случай не имеет к нам никакого отношения, Валя знает, что она нам не родная и не станет упрекать и предъявлять претензии, я не сомневаюсь, – убеждённо сказал он.

– Но она может догадаться, что Василису я люблю больше, просто потому что она мне родная по крови, – Вика нахмурилась, – если быть совсем откровенной, то это так и есть. Я уделяю, и буду уделять ей больше времени, чем Вале.

– Правильно, потому что Васька просто ещё маленькая. Будь Валя нашей родной дочерью, ты бы точно также возилась с Василисой больше, чем с ней, – объяснил Вадим, поправляя подушку.

– Зорин, знаешь, за что я тебя так люблю? – совершенно серьёзно спросила Виктория.

– Знаю, – он самодовольно улыбнулся. – Начать перечислять мои многочисленные достоинства?

– Дурачок, – она мягко поцеловала его в уголок губы.

– Так что там дальше в письме? – Зорин заглянул в письмо.

– Дальше опять две строки стёрлись, а вот, здесь видно, – Виктория заправила за ухо прядь волос. – «… Я многое тебе не могу простить, особенно то, как ты пыталась слепить из меня своё подобие, запрещала делать то, что я хочу, чего желаю. Тебе были неинтересны мои мечты, ты не слышала и никогда не слушала меня. Ты не была мне матерью, живи с этим…», – дальше письмо обрывалось. Вика тяжело вздохнула.

– Знал бы, никогда не вытаскивал этого письма из сумки и уж тем более не привёз бы его сюда, – Вадим поморщился.

– Ты понимаешь, что это всё значит? – медленно проговорила Виктория, сняла очки, потом их надела и опять сняла – так она делала в минуты особого волнения.

– Понимаю, что страшно уязвлённая особа хотела обидеть мать – у неё это получилось. Неважно, что мать ей не родная, можно было бы и помягче выразить свои претензии, – сделал вывод Вадим.

– Да, ты прав, – кивнула Вика, – только я о другом.

– О чём же?

– Если письмо хранилось в доме Вали, значит, оно было написано её родным, могу предположить, скорей всего, её бабушке. Может, ещё кому, но точно кому-то из семьи.

– Ну и? – Вадим не мог понять, куда жена клонит.

– Это значит, что у Вали есть ещё одна родственница, – выдохнула Виктория, надела очки, смотрела на супруга с нескрываемой тревогой.

– Но если верить письму, она отреклась от них, – подумав, выдал Вадим.

– Это неважно, по закону она всё равно является родственницей, ведь когда-то была удочерена.

– Ты права, но… – Вадим сел рядом с женой, обнял её.

– Вадик, у нас могут отнять Валюшку, – по щекам Виктории покатились слёзы.

– Ну, вот ещё, – возразил он, – мы официально её удочерили, и теперь никто не отнимет у нас девочку. – А вообще кто знает об этой псевдо родственнице? Тётка Вали ничего о ней не сказала, а именно её хотели назначить опекуншей, больше ведь никого не нашли, да? Тогда почему ты так растревожилась?

– У меня плохое предчувствие, – всхлипнула Вика.

– Это всего лишь эмоции, родная, – Вадим крепко прижал к себе супругу, стал гладить её по волосам. – Женские страхи, которые не имеют под собой никакой почвы. Поверь мне, всё будет хорошо и даже очень.

– Обещаешь? – она посмотрела ему в глаза.

– Обещаю сделать всё, чтобы ты никогда не плакала, – Вадим снял с жены очки, нежно вытер слёзы с её лица. – Моя маленькая женщина, – чмокнул в щёку. – Моя самая красивая в мире очкарица, – потешно надел её очки на кончик своего носа и подмигнул. Затем крепко прижал к себе. – Как же я люблю тебя, Виктория – моя победа. Если бы ты знала, как сильно я тебя люблю и как я счастлив, что ты есть в моей жизни. Ты и Васька – моё невероятное везение.

– А теперь у нас ещё будет Валюша, – напомнила Вика. – Вадимыч, ты же сможешь полюбить и её?

– Я буду стараться – ради тебя, ради дочери, – он неловко улыбнулся. Если Виктория отдавала себе отчёт, что их жизнь изменится с появлением в ней нового члена семьи, и была готова к этому – Валя прочно вошла в её сердце, то у Вадима было всё сложнее. За всеми этими хлопотами по удочерению, суетой, ожиданием он как-то особо не задумывался, как будет себя вести в семье девочка, как будет он реагировать на неё, даже то, как они будут обращаться друг к другу, то теперь вдруг за два дня до её приезда, ему всё это пришло в голову. Как и то, что поменяется даже быт, хотя в основном, все заботы этого плана были на Виктории, и всё же Зорин несколько напрягся, когда понял, осознал, что к своим сорока годам он стал более консервативен, больше привязан к привычному для него порядку, условиям, ритму. А появление даже просто нового обитателя в их квартире внесёт свои коррективы, а когда это девочка почти девяти лет, причём раньше жившая в совершенно других условиях, кто знает, как она себя поведёт.

– Спасибо за то, что ты такой понимающий, добрый, умный, – Виктория положила голову мужу на плечо.

Глава 9

Валя не спала почти всю ночь, а с самого утра принялась ждать, однако приёмные родители приехали за ней только после обеда. У Вадима в университете случился форс-мажор – пришлось срочно заменить заболевшего преподавателя и провести вместо него две пары. Виктории не сиделось дома, она тоже нервничала, поэтому, устроив Ваську на заднем сиденье автомобиля, плюхнулась за руль и стала колесить по городу, выбирая районы, где мало пробок. Василисе такие поездки очень нравились, она сидела в детском кресле, дрыгала ногами в такт звучащей музыке и время от времени пыталась стянуть с себя шапочку, которая по её мнению ей совершенно не подходила, но мама считала иначе. Она строго-настрого приказала даже не прикасаться к шапочке, пригрозив наказанием. Васька наказания не очень-то боялась, но на сей раз скандалить не стала, уловив детским чутьём, что мама и так нервничает.

– Едем, – только и сказала Виктория, завидев мужа, когда тот, наконец, появился, быстро пересекая стоянку возле университета, садясь в машину. Вадим поцеловал жену, стал пристёгиваться.

– Прости, раньше никак не получилось, пришлось ещё в деканат зайти, – объяснил он, повернулся к дочери, послал ей воздушный поцелуй. Василиска засмеялась.

Виктория аккуратно выехала со стоянки, обогнув большую лужу, влилась в поток машин на шоссе, нажала на педаль газа.

Валя сидела в коридоре уже почти два часа и смотрела в одну точку. Воспитатели решили не трогать девочку, ожидание сведёт с ума кого угодно. Наконец, распахнулась дверь и в конце длинного коридора возникли две взрослые фигуры и одна маленькая. Валя подняла голову, в этот момент Вадим взял на руки Василису, чтобы успевать за быстрым шагом жены.

– Валюшка, – крикнула Виктория, её плащ был расстегнут, каблуки модных сапог стучали звонко, ритмично. Густые осветлённые волосы крупными волнами лежали на плечах, на шее тонкий платок был завязан изящным бантом, поблёскивали очки в тонкой оправе. Девочки в детдоме лопались от зависти, увидев, какая красивая и модная кандидатка в матери навещает Вальку и обещает взять её в семью. За всё время, пока Валя жила в детском доме, Виктория приезжала несколько раз, однажды привезла ей телефон. Но девочка сама ни разу ей не позвонила, хотя на звонки Виктории всегда отвечала. На вопрос, почему не звонит, Валя лишь пожимала плечами.

За последние месяцы она очень изменилась, на вопросы отвечала почти без эмоций, сама говорила мало и тихо. На попытки Виктории узнать, не обижают ли девочку здесь, всегда говорила одно и то же «нет, всё нормально», хотя Вика не раз замечала, как темнеют её глаза, когда она собирается уходить. Это был взгляд, наполненный тоской и отчаянием. А в последние две недели Виктория не смогла приехать в детский дом из-за болезни Василисы, хотя обещала. За волнениями, сбиванием высокой температуры, бесконечными капризами малышки Вика забыла позвонить Вале, а когда вспомнила, то телефон у той был отключен. Виктория забила тревогу, но оказалось, что с Валей всё в порядке, просто она потеряла зарядное устройство от телефона. Вика решила, что купит ей и хороший телефон, и зарядное устройство уже дома.

– Здравствуйте, – тихо сказала Валя и поднялась со стула. Виктория крепко обняла девочку, а Василиса потянула к ней ручки. Валя улыбнулась.

Улыбалась она и негромко разговаривала с малышкой в машине всю дорогу домой. Вадим теперь сам сел за руль и время от времени поглядывал в зеркало, наблюдая за девочками. Виктория была возбуждена, много говорила, строила планы. Теперь у неё забот прибавится, но она этому только радовалась. Сбывались, одна за другой, все её мечты.

Валя неловко вылезла из большой машины, подождала, пока Виктория вытащит малышку из кресла, взяла её за руку. Подняла голову и удивлённо посмотрела на многоэтажный дом, в котором ей придётся жить.

– Ну что, вперёд! – скомандовал Вадим и первым направился к подъезду, открыл дверь и подождал, пока не вошли все домочадцы. Ради нового члена семьи он пожертвовал своим кабинетом, где и устроили детскую для Вали. Одним из условий удочерения было как раз предоставление девочке отдельной комнаты.

– Добро пожаловать, Валюша, в наш, то есть уже твой дом, – улыбнулась Виктория и открыла дверь. Вадим внёс вещи, на ходу что-то пожевал и тут же уехал на работу. Валя посмотрела ему вслед. Когда он исчез из поля её зрения, девочке почему-то стало чуть легче, хотя и вокруг всё было непривычным: помещение, обстановка. Там, в Беляниново, дом Зориных не казался Вале таким чужим, как этот. Там можно было заглянуть в окно вместе с летними лучами и тихонько поставить на подоконник букет недавно сорванных полевых цветов в старой банке, которая нашлась в кладовке. Букет для Вики, Валя знала, как та любит цветы. А потом краснеть от удовольствия, когда Вика обнаружит букет и будет удивляться, с трудом пряча улыбку: от кого же она получила такой прекрасный подарок?

Там можно было долго сидеть на крыльце и щуриться от яркого солнца, а потом смотреть на него через зелёное стёклышко, которое ей подарил соседский мальчишка Стёпка, в этом году летом его почему-то не привезли к бабушке.

Там можно было помочь Марье Ивановне в прополке грядок, а потом получить за работу целую миску сахарной клубники. А в доме Марьи Ивановны столько интересного, и это не только травы и коренья, а ещё старинные книги, иконы, а ещё её рассказы обо всём на свете.

Там была речка с песчаными берегами и прозрачной водой, в которой Валя плавала наперегонки с ребятами, и часто оказывалась первой. Там был лес, который она знала и любила с детства, она чувствовала настроение его обитателей. Ей нравился шум ветра в полях и ощущение природы, когда вот-вот начнётся гроза. Обо всём этом они говорили с мамой… с родной мамой.