Глава 22

С утра проспали почти все. Сначала проснулся Зорин, дотянулся до будильника и… выключил его из розетки. Вика лишь перевернулась на бок, обняла мужа покрепче и тут же провалилась в глубокий сон. Валя после похода к Пирату долго не могла уснуть, к тому же мысленно заново переживала события минувшего дня. А под утро сон на неё навалился с такой силой, что его не нарушил даже приход Василисы. Вот кто утром был бодр и весел. Васька вылезла из своей кровати, навестила Валю, постояв несколько секунд возле неё. Затем дёрнула за косу, но старшая сестра даже не шевельнулась, хотя обычно просыпалась от такого приветствия. Но не сегодня. Васька сочла это хорошим знаком для того, чтобы надеть тапочки Вали, на которые она давно заглядывалась и называла их «киса».

С трудом прошлёпав в «кисах» до кухни, малышка постояла на пороге, словно раздумывала. Затем, пыхтя и что-то бормоча на языке, понятном только ей, Васька вынужденно сбросила с ног тапочки Вали и полезла на стул, а потом и на стол, в вазочке на котором лежали печенья. Сидеть на столе и вдоволь есть печенье – весьма удачная идея. Завтрак получился отменным – вазочка опустела. Василиса шмыгнула носом, нехотя слезла со стола, опять засунула ноги в тапочки сестры – теперь они почему-то сели на ноги не так удобно, как изначально. Видимо, сказывалась разница в размере, или ещё что. Васька наклонилась и ласково погладила пушок на тапочках. В них можно ходить куда хочется, главное, не потерять по дороге. И не торопиться. Тогда всё получится. И, может, даже то, что сестра ей отдаст эти тапочки, ведь они Василисе подходят больше.

Она заглянула в комнату – Валя по-прежнему спала, стоило проверить других членов семьи, просто проверить. А так – пусть спят, пока спят. Но вскоре Василисе стало скучно, тем более что она привыкла по утрам к суете, что все куда-то торопятся, шумят, папа ворчит, почти на ходу бреется, кофе пьёт горячим, обжигается, опять ворчит. Мама заплетает косы Вале, несколько раз спрашивает её про учебники, потому что ответы не слушает – некогда. Тоже пьёт кофе на ходу, потом ищет свои очки, которые сама же оставила вчера в спальне на подоконнике. Папа в итоге смотрит на часы, охает и каждый раз говорит, что в этой семье не бывает порядка, поэтому он всегда опаздывает на занятия. Мама в ответ лишь фыркает и опять спрашивает Валю – все ли учебники она положила в рюкзак. Валя в очередной раз терпеливо отвечает, что все. Тут мама вспоминает про Васю, которая сидит в кухне на своём стульчике, каша почти съедена, а её остатки художественно размазаны по лицу. Ну и руки, конечно же, в каше, а как иначе её нанести на лицо?

Мама вытаскивает младшую дочь из-за стола и тащит её умывать – за утро уже во второй раз, а может, и в третий, потому что Васька умудряется вымазать себя ещё чем-нибудь, что попадётся под руки – например, джемом, который оставил на краю стола папа. В общем, после всех перипетий, девочки собраны и толпятся в коридоре. А почему? Потому что они ждут маму, её-то ещё никто не собирал. Мама в шкафу ищет что-нибудь из одежды поприличнее, как она выражается, и упрекает себя, что не подготовила с вечера. Обещает в очередной раз не быть такой несобранной, и что, наверное, её муж прав. Однако вечером она не вспоминает об обещаниях, данных себе же самой, потому что вечером ей тоже некогда – уроки, ужин, ещё и с папой поговори, он тоже требует внимания. И даже успевает обидеться. Ну и напрасно, считает Васька, хотя сама любит внимание мамы. А ещё её невероятное терпение. Особенно тогда, когда все уже собраны и одеты, а Василиса делает глаза большими и громко оповещает о том, что она хочет … какать. Мама вздыхает, указывает рукой Вале сесть на стул и ждать их.

И так проходит почти каждое утро. Иногда, правда, папа сам отвозит Валю в школу, и тогда мама так не суетится. И даже улыбается по утрам и спокойно собирает Василису на прогулку. Но сегодня почему-то все спят.

– Ма-а-ма! – Васька сильнее толкнула дверь в спальню родителей, шагнула туда, зацепилась тапочкой за порог, кувырнулась и с грохотом приземлилась на четвереньки, тут же заревев подобно сирене, которую вдруг включили на полную катушку.

– О, Господи! – Виктория резко села в кровати, стала протирать глаза.

– Что такое? – сквозь сон пробормотал Вадим. – Вика, выключи Васькин вой, пожалуйста, – попросил он и с головой укрылся одеялом. В этот момент Виктория подскочила к ревущей дочери, подняла её с пола, осмотрела место ушиба и стала на него дуть и целовать. Затем взяла Ваську на руки и прижала к себе, та стала затихать. Взгляд Виктории упал на ноги малышки – на одной из них красовался тапочек Вали. Второй же лежал на пороге. Озорница Васька всё-таки добралась до них. Странно, потому что Валя утром всегда поднималась раньше Василисы. А уходя в школу, прятала свои тапочки в обувной шкафчик. Но какая тишина в доме. Виктория перевела взгляд на электронные часы – экран был тёмным. Зато за окном заметно рассвело…

– Зорин! – крикнула Виктория так, что Васька опять захныкала – теперь уже от страха, что мама сердится. – Вставай, мы проспали! – она опустила дочь на пол и заметалась, схватила телефон, посмотрела на его экран: так и есть – проспали! Вадим на занятия, Валя в школу. – Зорин, вставай, ты меня слышишь? Мы проспали! – она откинула одеяло, под которым сладко спал преподаватель экономических дисциплин, через полчаса у которого должен начаться семинар в университете.

– Что за семейка такая – всё утро крики и шум, – пробурчал Вадим, одним глазом глядя на жену и пытаясь вырвать из её рук одеяло.

– Зато ты глухой как пожилой старик, – огрызнулась Вика, ища глазами свои очки, и тут же вспомнила, что отдала их вчера в ремонт, всё из-за подвигов Васьки.

– Пожилой старик – это плеоназм, не стоит его употреблять в своей речи, если хочешь прослыть образованным человеком, – заметил Зорин.

– Будешь об этом рассказывать своим студентам, – Вика сделала паузу, – через двадцать семь минут, понял, образованный человек? – насмешливо указала на неработающий будильник.

– Что? – Вадим повернул голову. – Не понял, – он сел в кровати.

– А чего тут понимать? – пожала плечами Виктория, – судя по всему, ты утром просто отключил будильник из сети, или же он ожил и сам себя выключил? Эдаким плеоназмом, да?

– Вика, мы что – проспали? – до него, наконец, дошло, за окном было совсем светло, даже день обещал стать солнечным.

– Догадался, ай да умница, – Вика усмехнулась, взяла Василису за руку и вышла из спальни.

Через десять минут Вадим выскочил из душа, бросил взгляд в зеркало: щетина заметно обосновалась на лице, махнул рукой – когда тут уже бриться?

– Вика, – заскочил на кухню, – ты же понимаешь, что у меня сегодня не получится отвезти Валю в школу.

– У меня тоже, – она варила кашу девочкам.

– Почему? – Вадим схватил со стола кусок хлеба и сыра. Василиса, которая сидела на своём стульчике, следила глазами за всеми движениями отца.

– Нет, ну я, конечно, могу сесть за руль без очков, – усмехнулась Виктория, памятуя о том, что муж категорически запрещал это делать. Тем более что после родов её зрение ухудшилось. Вика подумывала о линзах или даже об операции, сказала об этом Зорину. Но тот ответил, что решать, конечно, ей самой, однако не раз подчёркивал, что получает особое эстетическое удовольствие, когда женщина носит очки. А если она ещё и красива, как Виктория…

– Нет, ты не сядешь за руль, – помотал головой, посмотрел на часы, в ужасе расширил глаза. Если сию же минуту он не выскочит из дома, то опоздает в университет больше, чем на десять минут.

– Тогда решим так: сегодня Валя останется дома, ничего страшного, если пропустит школу один день, – Виктория поставила тарелки на стол, – нам, девочкам, найдётся, чем себя занять, а в школу я позвоню.

– Вечером буду поздно, – крикнул уже из коридора Зорин.

Глава 23

Вадим, как и рассчитывал – провёл два семинара, а лекцию прочитать вместо себя уговорил коллегу.

Выбежав из университета, он сел в машину, дал по газам и поехал в Беляниново. Первая половина дня, начиная с пробуждения, оказалась суетной, суматошной. Зорин всё время куда-то опаздывал – сначала из дома на первый семинар, затем – на второй в соседний корпус, потому что студенты в перерыве закидали его вопросами. А после второго семинара пришлось срочно бежать на кафедру, чтобы напомнить пожилой коллеге, что через сорок минут у неё его лекция.

Выдохнуть удалось лишь в машине. Можно было бы, конечно, отложить поездку в Беляниново, но Вадим почему-то опасался не застать бабу Симу в живых. Ведь Марья Ивановна настоятельно рекомендовала ему не затягивать с поездкой. Да ему самому было интересно, как можно больше узнать о родственниках Вали. После разговора с мамой и тщательного изучения фотографии его прабабушки Христины, Зорин, внимательно всматриваясь в лицо Вали, всё больше убеждался в их удивительном сходстве. Это обстоятельство его озадачивало, сбивало с толку, потому что он пока не находил рационального объяснения тому, что совершенно чужая девочка так похожа на его родную прабабку. Вадим всегда гордился тем, что его можно было назвать человеком здравомыслящим, практичным, начисто лишённым иллюзий. Он не очень-то верил в мистику и связанные с ней случайности, хотя допускал некоторые совпадения в той или иной области бытия, считая, однако, что очень многое в этой жизни можно объяснить. Но тут его приземлённое восприятие реальности давало некоторый сбой, потому что Валя, действительно, была почти точной копией Христины. Почти. И даже это можно было бы хоть как-то объяснить, с натяжкой, правда, ну мало ли какие фокусы вытворяет природа с внешними данными – нос, глаза, форма лица. А вот одинаковое расположение и количество родинок – тут Зорин просто разводил руками. У его матери и у Вали родинки были настолько идентичными, что именно в этом случае он терялся.

– Да, мамочка, – Виолетта Григорьевна позвонила сыну сама, словно почувствовала, что он о ней думает.

– Привет, сынок. Ты за рулём? – она услышала шум автомобиля.

– Да, еду в Беляниново, – отозвался он и вдруг понял, что за сегодня почти ничего не ел, кроме куска хлеба и сыра.

– Днём? – удивилась Виолетта Григорьевна. – Кажется, я поняла, – тут же спохватилась она, – ты едешь за информацией о родственниках Валечки?

– Именно, мама, – подтвердил Вадим, обогнал машину впереди, подумал было перестроиться в левый ряд, но не стал торопиться – решил заехать в ближайшее придорожное кафе, голодный желудок всё больше давал о себе знать.

– Правильно, сын. Как только что-то узнаешь, сообщи мне первой, пожалуйста, – попросила она и положила трубку.

Вадим быстро перекусил в придорожном кафе, перед тем, как выйти из него, вдруг вспомнил, что едет в Беляниново к пожилой женщине да с пустыми руками, вот те раз, куда же делось его воспитание? Вадим ещё раз заглянул в меню кафе: не густо, хотя к чаю подобрать можно. Он заказал целую коробочку самых дорогих по местным меркам пирожных, попросил упаковать как можно красивее. Затем несколько минут постоял возле машины, нежась на солнышке. Хотя воздух был холодным – всё-таки глубокая осень, солнце светило ярко, почти по-летнему. Даже настроение поднялось. Поэтому оставшаяся часть пути до Беляниново показалась ему лёгкой, не то, что в прошлую поездку – хлещущий полдня дождь, сырость и забытый всеми старый дом. Нет, пожалуй, его не забыла только Валя. Не было и дня, чтобы она не вспоминала свою малую Родину. Первые дни девочка вообще сравнивала условия проживания в Беляниново со всем, с чем сталкивалась в городе. Что-то её искренне удивляло, что-то было непонятным, но чаще всего она тосковала по своей деревне, по дому, по школе, привычному для неё с рождения укладу. Утешением лишь было внимание и самые тёплые к ней чувства Виктории. А ещё забота о Ваське, которую Валя взялась проявлять с особым рвением. Ну, и её проказы, веселившие порой всю семью. Малышка всё больше осваивала речь, запоминала слова – Вале нравилось играть с ней и рассказывать не только сказки, но и разные истории про цветы и травы, деревья, закаты и восходы. Василиса слушала, что-то повторяла сразу, тыкала пальчиком в картинки. А потом ласково прижималась к Вале как к родной сестре. Глядя на них, Вадим иногда думал: как жаль, что на самом деле они не сёстры.

Эту мысль не раз высказывала и Виктория, сетуя, почему им Бог не дал ребёнка раньше? Потом, правда, поправляла себя – тогда бы у них не было Вали. А эту девочку она полюбила как собственную дочь.

Виктория… почти десять лет совместной жизни. Кто бы мог подумать, что она станет судьбой Вадима Зорина?! Да, внешне красивая, яркая, сразу привлекающая к себе внимание, но слишком самонадеянная, в чём-то поверхностная и даже легкомысленная. Ему такие никогда особо не нравились и с первых минут знакомства, в общем-то, было всё ясно. А Зорину в женщине была нужна тайна, особый флёр, а ещё интеллект, ум. Однако с годами его супруга показала иные качества, нежели те, о которых он подозревал вначале. Умение быстро прощать, уступать именно там, где необходимо, умение быть мудрой, гасить конфликты или ссоры, не дав им разгореться. В Виктории проявилось чувство юмора, весёлость, о которой он, кажется, раньше не подозревал. А ещё она стала прекрасной мамой – бесконечно терпеливой, заботливой и любящей. Более того, оказалось, что и физически Вадим и Виктория удивительно подходили друг другу.