Вошли в Суэцкий канал. Справа Африка, слева Аравийский полуостров. Это пустыня с грудами искореженного железа на всем протяжении Суэцкого канала. На слиянии двух каналов – Нильского и Суэцкого – стоит город Эль-Исмаэль. Очень зеленый – оазис в пустыне. Большое количество минаретов, прекрасные пляжи с желтым песком. В этом месте канал разливается в большое соленое озеро. На озере много красивых яхт. Посреди канала – горькое озеро, которое разлилось, как море, от горизонта до горизонта. Здесь караваны судов, идущие навстречу друг другу, пережидают. В караванах по 21 кораблю. В конце канала – Суэц. Это город с очень красивым пригородом. Он возник на фоне гор в легкой дымке. Его хорошо было наблюдать в бинокль. Как только мы прошли мимо, оказались в Красном море. По всему Суэцкому каналу полно военных сооружений, действующих фортов. Некоторые пушки направлены в сторону канала. Какие-то проволочные заграждения, разрушенные хибары, стены которых изрешечены пулями или осколками снарядов. Вдоль Суэца идет железная дорога. Вагончики серые, запыленные, пустые. Народ на берегу одет кто в чем – в арабских, европейских, военных одеждах, рыбачат, строят, ковыряются в земле. Осталось в памяти от Суэцкого канала яркая зелень воды и желтый песок по обоим берегам. Все это время, несмотря на приподнятое настроение, меня мучает одна мысль: почему он ни разу не сделал попытки поцеловать меня, хотя мы гуляем вечерами по палубам почти каждый день. Эта мысль становится навязчивой. Я мучаю этим вопросом свою соседку по каюте, и она успокаивает меня как может. Главная ее мысль, что он очень серьезный и ответственный человек. Для него этот шаг очень много значит. И хотя ему с трудом удается скрыть свою симпатию ко мне, он не может на него решиться. За его плечами судьба двух сыновей, и он четко понимает, чем рискует. На легкие, ни к чему не обязывающие отношения он не способен. И вот однажды после гуляния по ночной палубе, когда мы наблюдали за южными звездами, приятно болтали обо всем, расставаясь, я попросила его поцеловать меня. Он смутился, прижал меня к себе на секундочку, поцеловал в лоб и быстро отстранил. Я была обескуражена и расстроена.

Суэцкий канал остался в памяти весь в блеске белого солнца, как сочетание желтого, белого и зеленого цветов, и кругом много-много красивых иностранных кораблей. Длина канала порядка 160 км, ширина по зеркалу воды до 350 м, глубина по фарватеру 125–130 м. Построил его в 1854 году французский дипломат и предприниматель Ф. Лессепс. И вот уже больше 100 лет этот канал выручает многих мореплавателей.

Идем по Красному морю. В воздухе сплошной туман. Это песчаная буря из Нубийской пустыни дошла до нас. На фоне серой воды сверкающие голубые блики. Дышать тяжело. Ночью в темноте огромные низкие звезды, если смотреть вниз на струи, вспенивающиеся от носа корабля, то можно увидеть много крупных и мелких огненных шаров, вспыхивающих ярким светом и как будто прожектора пронизывающих толщу воды. Это светится планктон. В южных морях это почти везде, но в Красном море это особенно ярко. Моряки говорят, что если повезет, то можно увидеть огненного дельфина, светящегося в пене морской пучины. Но это явление редкое.

Выходим в Индийский океан. Стараемся разглядеть на небе Южный Крест. На палубе парная, дышать нечем. Солнце сквозь серую дымку смотрится серебряным шаром. В море появились дельфины – мелкие, болотно-серого цвета, и более крупные – с розовыми животами. Они идут на воздушной подушке впереди корабля, периодически подпрыгивая вверх. Маленькая черепашка удачно пересекла курс корабля. Стала появляться различная живность. 35 градусов воздуха и 31 градус воды. Серая мгла и голубые блики на воде днем. Но вот прошли Аденский залив, и дышать стало легче. По сравнению с Красным морем стало намного холодней. Качка восемь баллов. Море бушует, но полно крупных летающих рыбок. В Индийском океане качка 5–6 баллов – обычное явление летом за счет пассатов.

А мы уже пять дней как в Индийском океане, и жизнь на корабле идет своим чередом. Помимо работы – спорт, прогулки, чаепития, вечера отдыха. На судне существует ансамбль, который украшает своим репертуаром вечера отдыха. Вечера – это целое политическое мероприятие, женщины обязаны присутствовать на них. Это в определенной степени разрядка среди суровых будней моряков, которые оторваны от дома в течение нескольких месяцев, и первый помощник за этим следит. И танцевать ты должна с любым, кто тебя приглашает. Нельзя никого обижать. Чтобы обезопасить себя от нежелательных партнеров, я выбрала для танцев одного научного сотрудника из экспедиции. Его звали Виктором. Это очень скромный, симпатичный, умный мужчина. С ним я танцевала чаще всего, а из экипажа – с главным инженером. Но с последним я осторожничала, так как первый помощник всегда присутствовал на вечерах и иногда нежелательная информация шла на родной берег, после чего в рейс можно было не попасть. Получилось само собой, что по вечерам я гуляла вокруг трубы на шлюпочной палубе, а с Виктором и его приятелями мы проводили время после кино. Слушали музыку, пили чай, играли в карты. Мы из одного института, и было полно тем для обсуждения, в том числе и по работе. Игра в карты затянула нас своей азартностью, тем более что мы с моей подружкой были полные профаны в подобных играх. У нас был приемничек, который ловил заграничную музыку, и иногда мы танцевали под нее. Наши вечера затягивались далеко за полночь. А потом и праздники стали отмечать вместе, и со временем так подружились, что на подходе к Коломбо не могло быть и речи, чтобы мы ходили в заходах в разных группах. Мое внутреннее состояние я не могу объяснить до сих пор: в это время мне сразу нравились двое мужчин. Из экспедиции мой партнер по танцам и из экипажа – главный инженер корабля. Оба интересные, высокие, умные. Одна из моих приятельниц по экспедиции удивлялась, как это я смогла привлечь одновременно двух лучших мужчин корабля. Я не знаю, на суше такого не было никогда. У меня была хорошая семья, и на других мужчин я не смотрела. Да и все мое время было занято очень интересной работой, семьей и ребенком. Психолог, наверное, смог бы это объяснить необычными обстоятельствами, в которые я попала и которые раскрыли во мне такие стороны, о которых я не подозревала. С Виктором мне было легко и просто. Он был готов сделать для меня все, что мне угодно. А общение было достаточно тесным, так как мы были в одном отряде. На берег ходили так называемыми «тройками», иначе не разрешалось. С главным инженером все было по-другому. Я каждый раз при общении будто прыгала в ледяную воду. Он притягивал меня к себе и в последний момент отталкивал. Я тянулась к нему, как к яркой звезде в южном небе, но достать не могла.

И вот заход в Коломбо. Первый день экскурсия по городу с заездом в зоопарк. В стране фактически идет война между тамилами и сингалами. Удивительно, что нам вообще разрешили заход. Разногласия внутри страны носят правовой характер. Центральные улицы Коломбо с многоэтажными учреждениями, гостиницами, богатыми виллами. На улицах, прилегающих к центральным, одни халупы и грязь. Самое приятное место в Коломбо – это набережная, одетая в гранит. На берегу желтый песок, за ним зеленый луг, пальмы и далее – гостиницы европейского типа. Мощный океанский прилив разбивается о гранит. Выше набережной и луга стоит памятник Соломону Бандаранаике – премьер-министру Шри-Ланка. Зоопарк очень экзотичен. В темных помещениях посмотрели рыб разной формы и окраски. Они плавали в огромных аквариумах, мимо которых идут посетители. Подсветка, кораллы, струи кислорода создают фантастическую картину. Затем посмотрели змей, после чего перешли к обезьянам. Каких только их не было, от самых маленьких до горилл. В закрытых вольерах порхали бабочки самой невероятной окраски. Очень поразили нас женщины Коломбо. Все загорелые, хорошо сложенные, с удовольствием позируют при фотографировании. Одеты в разноцветные сари. Еще обращает на себя внимание огромное количество нищих, калек, попрошаек. Во время дежурства на корабле познакомилась с одним сингалом, который тоже стоял на вахте. Мы разговаривали на английском языке, и, хотя мой язык оставляет желать лучшего, он меня понимал. Он говорил, что судить о стране по Коломбо невозможно. Нужно съездить в древнюю столицу буддистов, в город Канди. К сожалению, для нас такая поездка была невозможна, как и поездка по всей стране. Он рассказал немного о себе, как живет его семья. Было ему двадцать восемь лет, и он считал нас ровесниками. Они плохо ориентируются в возрасте белых людей. Сами же выглядят намного старше своих лет. Я объяснила ему, что у меня дочь девятнадцати лет, учится в институте. Он с трудом поверил, был изумлен.

Воскресный день порадовал нас праздником. Набережная была расцвечена воздушными бумажными змеями, которых запускали сотни людей. Похоже, это у них национальное развлечение. Кругом лотки со сладостями, вертящиеся игрушки. Женщины нарядны и красивы. Такого обилия красок в одежде я не видела нигде. И так непосредственно все развлекались, что стало даже завидно.

На следующий день мы, заблудившись, попали в какую-то обитель, которая была отгорожена от мирской суеты забором со скульптурами религиозного содержания. Из любопытства вошли вовнутрь. Храм типа индийской пагоды, очень красивый, яркий. За стеклянными витринами были скульптуры священных животных. Во внутреннем дворике индусы разделывали на продажу кокосы и ананасы. Священник готовился к службе, пудрил себе лицо и наносил на лоб точку. На территории обители много сарайчиков, где копошились занятые своими делами люди. Немного понаблюдали внутреннюю жизнь этой обители. Все это время, что мы ходили по Коломбо, мы были в составе нашей карточной компании, и я ощущала рядом с собой Виктора. А как-то при переходе улицы он взял меня за руку и больше не отпускал, а мне и не хотелось ее выпускать. С этого момента установился какой-то новый контакт между нами. Центр моего внимания переместился на Виктора, но главный инженер по-прежнему оставался в поле моего зрения, хотя никаких активных знаков внимания с его стороны не было. И постепенно мне стало казаться, что я начала влюбляться в Виктора. На самом деле это, наверное, была не любовь, а потребность в любви, так как мы были уже оторваны от дома несколько месяцев.

Вообще народ Коломбо живет очень бедно. Нищета и грязь кругом. Питейные заведения такие, что страшно зайти. Фрукты и овощи сплошь и рядом лежат прямо на асфальте. Впервые попробовала кокосы. Купили вино и вечером попировали. По пути к нашим кораблям проходим биржи труда. Там собирается толпа безработных. Многие одеты в национальные одежды – это белые юбки, обернутые вокруг бедер. Много людей спит под пальмами. Много контрольно-пропускных пунктов с вооруженной охраной. На выходе из порта достраивается огромный памятник, купол на высоких сваях – символ буддизма. Есть несколько районов, огороженных колючей проволокой. Полицейские четко дали нам понять, что приближаться к ней не стоит. Там что-то наподобие лепрозория. На улицах и так полно больных людей, покрытых какими-то язвами. Вообще экзотики в Коломбо оказалось сколько угодно: пальмы, кокосы, океан, великолепные отели и лачуги, хуже не придумаешь. Наряду с этим – золотые будды, богатые красочные пагоды, красивые индианки. Заход оказался очень необычным.

К этому моменту времени я оказалась в центре внимания трех, можно сказать, самых лучших мужчин на корабле: капитана (по определению первого человека), главного инженера – умного, тонкого, интеллигентного, и самого лучшего члена экспедиции… С главным нити симпатии связывают нас еще с прошлого рейса, с последним нас объединяет совместная работа, и лишь капитан непонятно каким образом оказался в этом списке. Почему так получилось, объяснить не могу. Ведь я далеко не красавица, хотя и симпатичная. Поведение у меня довольно-таки скромное, никогда никому не навязываюсь. Правда, спортивная и азартная, и эти моменты оказались определяющими в условиях экспедиции. Ну и, конечно, то, что я кандидат наук, привлекало ко мне внимание. Еще хочется отметить, что мы, женщины из экспедиции, в течение двух недель, после того как вступили на борт корабля, коренным образом меняемся: исчезает тревога в глазах, необходимость торопиться успеть все сделать дома и на работе, да и внимание окружающих мужчин, которым в обычной жизни мы не избалованы. А вокруг – такая красота, что действует на людей даже технического склада ума. Что касается меня, наверное, я была открыта навстречу новым чувствам, несмотря на замужество. Капитан, конечно, не в счет, здесь было только его самолюбие. А с двумя другими все намного сложней. Главный инженер не заметил влияния Виктора на меня. Он был абсолютно уверен, что нашу, быть может, для других незаметную, чувственную связь не может ничто и никто поколебать. Поэтому наши платонические, но романтические отношения продолжались. И я не могла ни с того ни с сего прекратить наши ежедневные прогулки по шлюпочной палубе. Они стали как бы ритуалом нашего времяпрепровождения, без них было уже невозможно. Но в то же время при наших ночных развлечениях в карточной компании вчетвером мы уже не менялись парами во время танцев, все теснее прижимались друг к другу, и время от времени Виктор позволял себе поцелуй в волосы, лоб или в щеку. А я уже не дергалась, не отворачивалась – мне было приятно. Да, приятно, и я ничего не могла с собой поделать, хотя однажды во время разговора со старпомом получила от него намек, что пора бы мне разобраться со своими мужчинами, т. е. определиться. Мне стало ясно, что за мной наблюдают и выбор мой им непонятен. Но он действительно был непонятен и для меня самой.