Глава 4. Жизнь в Научном институте

Белка рассмотрела множество рисунков с перспективным звездолётом. Конечно, чертежи были условными, ведь будущий «световой» двигатель ещё не существовал. Его масса была неизвестна даже примерно. Но полноценный маленький летающий посёлок в космосе, пригодный для долгой жизни четырёх зверей и несущий самое разное исследовательское оборудование…

Обеспокоенная директриса вызвала к себе Рыкуна и тройку инженеров из проектной группы. Звери с трудом влезли в скромный кабинет, а единственное кресло для визитёров уже заняла Фиша, которая тоже не один час рассматривала рисунки.

– Вы не сможете сделать корабль большим, – говорила Белка. – Это какая же тяжелая должна быть ракета! Забродившего яблочного сока в таком объёме сейчас просто нет на планете. Конечно, мы его накопим для экспедиции, но нельзя растрачивать сок на подъём с поверхности. А на мшистом двигателе ракету-носитель со звездолётом даже на высоту кошачьей лапки не поднять.

Не слишком мощные мшистые двигатели работали за счёт сгорания сверхплотно утрамбованного мха и обычно использовались как двигатели коррекции для космических аппаратов, включая спутники и корабли. Самым ходовым топливом для реактивных двигателей был забродивший яблочный сок. Большинство ракет-носителей малой и средней грузоподъёмности взлетали именно на нём, также и пилотируемые транспортные корабли оборудовали жидкостным двигателем на яблочном соке. Банки с испорченным соком бережливо собирали, при вскрытии сок с пеной вырывался, образуя реактивную тягу, причём без всякого сгорания. Это холодное однокомпонентное топливо обе планеты признали безопаснейшим.

– Просто корабль должен быть модульным. И собирать его надо на орбите, – вдруг сказал Му-урлик.

– Что ещё за слово такое – модульный? Откуда ты его взял? – заволновался Коготок. Он не любил незнакомые слова.

– Это значит, что корабль должен состоять из нескольких отдельных модулей. Мы будем запускать их по одному, а потом соберем прямо в космосе. Как конструктор.

– Подождите-ка, а ведь разумно! – загорелась идеей Илька. – Мы уже строили таким образом станцию. Я не понимаю, почему у нас опять нет станции на орбите. Мы с командой смогли бы разместить там ещё один космический телескоп. А то ведь атмосфера мешает наблюдать небо.

Неосторожное упоминание Фишей орбитальной станции всколыхнуло в зверях старшего поколения болезненные воспоминания. Вечная боль разочарования не пройдет, но Илька так хотела переиграть ситуацию двадцатилетней давности… Белка и Рыкун промолчали.

Молодёжь ничего не заметила.

– Поддерживаю идею модульного корабля, – сказал Энди. – Пойдём, Му-урлик! Набросаем схему. Предлагаю разделять понятия отсека и модуля. Отсеков может быть много, они не автономны. А модулей должно быть хотя бы три. Лучше пять.

Белка, как хорошая начальница, стремилась разбираться в каждом вопросе:

– Почему три? Почему пять? Ты хочешь древо новогоднее соорудить или корабль?

– Центральный с реактивным двигателем и двигателем света…

– …которого у нас ещё даже в проекте нет, – вставил Му-урлик уныло.

– Перестань. Вопрос решается отдельно. А сейчас мы решаем другой вопрос – общей конструкции. В один модуль я бы вынес оборудование Мими для космологических исследований, в другой приборы Весняши. Также в боковых отсеках разместим спальни, и ещё мшистые двигатели коррекции будут там же. Всё понял? Пошли рисовать твою гениальную идею.

– Что-то она уже и не совсем моя.

Парни из группы изобретателей засобирались к себе. Белка выпрыгнула из кресла, схватила зайца за шерсть на боку и потянула в сторону:

– Останься-ка. На два слова.

Коготок с Му-урликом вышли, и Фиша под взглядом подруги тоже выскользнула за дверь. Директриса напомнила Энди о характере Му-урлика и наказала выслушивать и не перебивать кота.

– Но я не специально. У нас ведь общий проект!

– Не все такие смелые и сразу говорят, что думают. Му-урлику нужно давать высказаться.

Энди, надувшись, ушёл. Рыкун задержался в кабинете Белки. Главный конструктор развалился в освободившемся гостевом кресле и сказал, легонько поцарапывая когтями стол:

– Они должны были прийти к идее модульного корабля. Рад, что не пришлось подталкивать.

Итак, звездолёт изначально должен быть модульным. Но габариты перспективного светового двигателя не были известны, а количество отсеков во время проектировки всё росло. И как поднять корабль даже частями? – беспокоилась проектная группа.

* * *

Рыкун хотел, чтобы Энди занимался конфигурацией отсеков и их обустройством независимо от работы Му-урлика над перспективными двигателями. Мими и Весняша должны были предоставить зайцу список необходимого им оборудования, а Коготок – объяснить, какое рабочее место пилота он хочет, и поделиться хитростями безопасных полётов. Канинхен и Мартес-Мартес также оббегали отделы института, чтобы договориться об изготовлении систем жизнеобеспечения: Весняшу назначили ответственной за жизнеобеспечение, а Коготок умел договариваться с отделами лучше всех.

«Как будем поднимать всё это в космос дело восемнадцатое», – успокаивал Гуло-Гуло «ребятушек».

Сам же Рыкун привёл Белку в одну из лабораторий химиков. Фиша, ожидавшая, пока к любимому телескопу Зоркому прикрутят новую заслонку для закрытия Оранжевой и других звёзд, увязалась за коллегами.

– Дай мне использовать углеводороды, и я сразу увеличу тягу. Значительно, по сравнению с яблочным соком. Кстати, – повернулся росомаха к химику, – плесни-ка мне его.

– Фу, он же забродивший. Вредно для здоровья. Но вы и падаль ели, – сморщилась Фиша.

– Предки-росомахи ели и падаль, а ты что против имеешь?

Белка покачала головой:

– С углеводородами не мне решать. Обратись в Горсовет планеты. Может, даже придётся созвать Народное собрание. Что там тебе нужно, керосин?

– И жидкий кислород. Химики, записывайте.

Право на использование углеводородов для ракет-носителей Научный институт мог получить только с согласия природоохранников. Рыкун хотел сберечь сок для звездолёта, поднять же составные части корабля с поверхности планеты росомаха намеревался с помощью ракет на керосине.

Что ж, достойный повод воспользоваться всей своей харизмой.

* * *

Мими пропадала у Ойи-Землеройи, налаживая детекторы частиц, Весняша делала обход пациентов, которых должна была передать другим докторам, а инженерная часть проектной группы занималась в кабинете бесконечно сыплющимися техническими вопросами.

– Мы ведь планируем экспедицию для изучения других планет? – осторожно спросил Энди Му-урлика.

Ребята сидели за большим столом в ворохе чертежей.

– Да, в том числе.

Повисла пауза.

– Говори первый, а то Белка мне уже высказала, что я тебя подавляю.

– Нельзя каждый раз сажать корабль на планету.

– …и поэтому нужен посадочный модуль.

– А почему что-то опять очевидно для вас, но не для меня? – всполошился Коготок.

– Потому что ты когти сидишь точишь и слушаешь вполуха, что происходит, – проворчал Гуло-Гуло со своего места.

Мартес-Мартес вскочил, выронил когтевой напильник и замахал передними лапками:

– Ладно-ладно, вообще-то я понял. Не смогу же я стартовать с поверхности этим вашим-нашим кораблём-конструктором. И где мы каждый раз возьмём ракету-носитель на чужой и, возможно, необитаемой планете? И не можем же мы каждый раз собирать корабль заново на орбите неизвестной планеты с другими параметрами? Это же бред.

– Поэтому для посадок на планету нужно, чтобы хотя бы один модуль корабля был в этом плане самостоятельным и мог взлетать с поверхности, – сказал кот.

– Тогда корабль будет оставаться на орбите, и кто-то должен будет дежурить в нём, а у нас экипаж всего четыре зверя, вы об этом подумали? – сказал Коготок.

– Вот ты и будешь, – прогудел Гуло-Гуло, вырисовывая карандашом на бумаге набросок очередной ракеты.

– Но я же не за тем лечу в дальний космос, чтобы болтаться на орбите чего-то! Я первооткрыватель, а не только пилот! Ты хочешь что-то сказать, Энди? Давай, обломай нас ещё в чём-нибудь.

– В посадочный модуль нужно включить неприкосновенный запас топлива, который не будет расходоваться на движение корабля в межпланетном пространстве. Учитывая нынешнюю эффективность яблочного двигателя, топлива возможно хватит на посещение всего одной планеты. Или пары планет, в зависимости от их силы тяготения, – объяснил Энди.

– Ну, здрасьте! Зачем тогда вообще мы летим в дальний космос?

– Потому что ты так захотел, Коготок, – вздохнул Му-урлик.

Му-урлик Фелин, конечно, кривил душой. Фиша, Белка, Рыкун и весь Научный институт, а также представители Четвёртой планеты поддерживали идею полёта в дальний космос.

* * *

Энди бесконечно чертил, окуная коготь то в тушь, то в стоявшую рядом ванночку с водой, чтобы смыть краску с лапы. Раз за разом повторяя движения, он создавал рисунки будущих приборов и помещений, гармоничные в своей практичности. У Му-урлика тоже лапы постоянно были в туши, хотя для больших чертежей парни использовали автокогти.

Энди захотел и Коготка привлечь к высокому искусству инженерной графики и озадачил куницу начертить идеальное рабочее место пилота. Но результат зайца вовсе не порадовал.

– Ты чертишь не в масштабе.

– Я лётчик-испытатель, должен летать и испытывать! А чертить не моя работа.

– Но не надо так буквально… У тебя кресло больше, чем вся приборная панель! Всё не по стандарту.

– Да мне стандарты не интересны как-то…

– Но черчение – это же язык, и любому инженеру с одного взгляда всё должно быть понятно. Вот почему нужно знать правила оформления чертежей.