– Алло! – томно выдохнула Коваль, откинув крышку мобильника.

– Привет, моя радость, – проговорил Женька, и Марина вдруг так остро захотела увидеть его… – Чем занимаешься?

– Лежу в джакузи и пью текилу, – честно призналась она, затягиваясь сигаретой, и Женька захохотал:

– Ах ты, хулиганка! В одного?

– Как ты можешь? – «оскорблено» ответила Марина, погружаясь в воду по самый подбородок. – Я девушка приличная, разумеется, в одного!

Он промолчал, и Коваль вдруг ясно представила себе его лицо: брови, сошедшиеся к переносице, серые прищуренные глаза, твердые губы, сложенные в хищной ухмылке. Она не западала на записных красавчиков, ей нравились такие, как Хохол, – скорее похожие на зверей, чем на людей. Да и жесткость привлекала, неуступчивость – потому что Коваль прекрасно осознавала свою силу и власть, ей интереснее было сломать именно такого человека, заставить его подчиняться.

– Котенок, я так хотел бы быть с тобой… – признался Женька таким голосом, что она едва не завопила что-нибудь типа «приезжай немедленно». – Маринка, ты скоро наиграешься в принципы, а?

– Боишься засохнуть?

– Боюсь не выдержать, приехать и так тебя загасить, чтоб не встала потом! – не остался в долгу Хохол, и она даже застонала от воображаемой картины.

Атмосфера накалялась, Марина поняла, что еще пара фраз – и она разрешит ему приехать, а делать этого нельзя, надо заставить помучиться, чтоб не забывал, с кем имеет дело.

– Ты новость слышал? – Она быстренько перевела разговор на безопасную тему. – Бес с Веткой женятся.

– Тоже мне – новость! – фыркнул Женька. – Мне тоже приглашение привезли. Посмеяться хочешь? На два рыла!

– Вот сучка! – ахнула Коваль, выныривая из воды. – А я?!

Женька захохотал, довольный тем, что удалось ее зацепить:

– Расслабься, я пошутил. Вот, читаю: «Марина Викторовна и Евгений Петрович, имеем удовольствие пригласить вас… и бла– бла-бла. Подпись – «Григорий и Виола». Успокойся. Так может, я приеду? – как бы между делом вставил он, и Марина все– таки попалась, расслабленная теплой водой и текилой.

– Да… – А когда спохватилась, было уже поздно: трубка издавала только сиротливое попискивание, Женькин номер не отвечал – предусмотрительный Хохол мгновенно отключился.

Она, конечно, могла просто не впустить его, дать приказ охране на воротах и заставить настырного любовника уехать, но…

– Черт, как же все сложно-то у меня, зачем я так обостряю? – произнеся эту фразу вслух, Марина выбралась из джакузи и взялась за фен, начиная сушить волосы.

* * *

К приезду Женьки она подготовилась на все сто, перенеся Егорку в детскую и облачившись в любимый наряд любовника – ярко– красное платье и босоножки на тонкой прозрачной шпильке. Макияж делать не стала, только губы накрасила красной помадой, от чего стала похожа на напившуюся крови вампиршу. Распустив по плечам еще влажные волосы и нанеся на шею и запястья несколько капель египетского масла, Коваль уселась в каминной, не забыв прихватить тонкий хлыст.

Женька задерживался, Марина уже нервничала, выкурила штук пять сигарет и попыталась успокоить нервы стаканчиком испытанного средства. Хохла все не было, и в голове у Коваль уже пронеслась пакостная мыслишка о том, что он ее просто-напросто развел, заставил согласиться, заставил ждать и нервничать, а сам сейчас преспокойно сидит дома и кайфует от того, что смог-таки уесть стервозную любовницу. «Ну, это тебе просто так не пройдет!» – распаляясь все сильнее, подумала Марина, раздувая ноздри и начиная вынашивать план мести коварному Хохлу.

Но вот наконец услышала знакомый рев мотора «навигатора», лай собак и громкий Женькин крик:

– А ну, заразы, на место все! Поразвели здесь свору, ни пройти ни проехать – с ног сбивают!

Вот уже и дверь входная открылась, и такие знакомые шаги… Сердце заколотилось сильнее в предвкушении, и по телу пробежала волна непонятной дрожи. «Господи, ну где он там застрял?»

Женька вошел в каминную с таким огромным букетом хризантем, что Коваль поняла: объехал все ларьки города, собрал все цветы, имевшиеся в наличии.

– Ой, мамочка… – только и смогла выдохнуть она, взирая на это великолепие.

– И это все, что ты скажешь? – улыбнулся Женька.

К сожалению, цветов было слишком много, и они посыпались на пол, устилая весь ковер вокруг кресла. Хохол сходил на кухню, нашел там ведро и поставил в него букет, водрузив импровизированную вазу в угол каминной. Марина наблюдала за ним, покусывая кончик хлыста, и Женька словно только что заметил и ее наряд, и весь антураж:

– Ого! Подготовилась?

– Нравится? – игриво спросила она, не выпуская хлыст из зубов.

– Очень… – он опустился на колени и провел губами по ее ноге, неотрывно глядя в глаза.

Коваль чуть приподняла его голову за подбородок кончиком хлыста и облизнулась:

– Раздевайся…

– Здесь? – удивился он и тут же получил по спине:

– Молчать! Раздеваться!

Хохол подчинился, скидывая куртку и свитер.

– Дальше!

– Котенок… давай в спальне, а?

– Молчать! Я выбираю, где и что делать!

Этого Хохол уже не вынес, просто сгреб ее из кресла, закинул себе на плечо и понес наверх, в спальню, не обращая внимания на вопли и удары. Все, что угодно, он мог стерпеть, но только не главенство в постели – это была его привилегия, и пользовался он ею от души…

* * *

– Отпусти меня… – простонала Марина, пытаясь увидеть, что еще придумал обалдевший от безраздельной власти над не сопротивляющимся телом Женька, но поза была неудобной.

– Устала?

– Пить хочу – все пересохло…

Он сходил вниз и принес минералку, отвинтил крышечку и поднес бутылку к ее губам. Холодная влага заполнила рот, потекла по шее, освежая. Марина не могла оторваться от бутылки, но Женька отнял и стал целовать влажные от минералки губы. Коваль закрыла глаза, снова оказываясь в его власти, но он уже наигрался, а потому просто ласкал, заставляя постанывать и вздрагивать от наслаждения под его руками.

– Жень… я люблю тебя… – пробормотала она в экстазе, и Хохол, усмехнувшись чуть приметно, прошептал:

– И я, моя родная, и я люблю тебя… больше жизни люблю…

– Ну, это ты загнул, – вдруг совершенно трезвым голосом сказала Коваль, и Женька дернулся от неожиданности. – Про «больше жизни».

Хохол зло уставился на нее и уже собрался заорать, но она закрыла ему рот рукой:

– Помолчи. Нет ничего и никого, что бы человек мог любить больше жизни. Я это знаю, Женька… когда я сидела в подвале у Беса, то постоянно думала о том, как глупо поступила, не согласившись на условия Кадета. Всякий раз, когда этот придурок Кочан спускался, чтобы в очередной раз постараться кулаками убедить меня подписать необходимые Кадету бумаги, я думала только о том, что очень хочу жить, так хочу, что сердце заходится. И еще о тебе и о Егорке все время думала – как вы без меня останетесь, если что?

Женька отвел ее руку ото рта и попросил:

– Прекрати. Не смей даже думать об этом! Я не могу представить, что тебя вдруг не будет. Зачем тогда жить?

– Все… давай прекратим панихиду, а? – попросила Марина, сворачиваясь калачиком у него под рукой. – Я устала…

И еще об одном она подумала. О том, как завтра обрадовался бы Егорка, увидев в спальне не только маму…

Но все же справилась с собой и рано утром выставила полусонного Женьку из дома до того, как проснулся сын. Хохол пытался сопротивляться, однако Марина не слушала его возражений и протестов, толкала вниз по лестнице, не зло, но решительно.

– Мариш… ну чего ты, а? – бормотал Женька, слегка растерявшийся от ее молчаливого натиска. – Ну куда в такую рань-то? Еще и глаз не продрал, куда ты меня пихаешь-то?

Но Коваль осталась непреклонна и только уже у открытых ворот вдруг распахнула дверку джипа и поцеловала Хохла в губы, став буквально на секунды беззащитной и хрупкой женщиной, а не привычной для всех железной Наковальней. Женька понял, что еще совсем немного, чуть-чуть – и она сдастся. Ему осталось только подождать и дать ей возможность самой решить, когда и как он должен вернуться.

Он спокойно вывел машину за ворота коттеджа и потихоньку поехал в сторону города. Все тело сладко ныло от воспоминаний о прошедшей ночи, и Хохол непроизвольно улыбнулся. Поднеся к лицу руку, уловил знакомый тонкий запах духов – сколько Женька знал Коваль, столько она пользовалась именно этими. Большой голубой флакон без надписей, похожий на хрустальную ракушку, стоял на туалетном столике. Эта странная привычка его удивляла. Марина, такая непредсказуемая, взбалмошная и порывистая, проявляла в чем-то удивительное постоянство. Да и вообще в последнее время в ней что-то стало меняться. Возможно, появление ребенка так подействовало, и в характере несгибаемой Наковальни появилось нечто похожее на женщину. Хохла эти перемены радовали. Если бы еще при этом она пустила его обратно…

* * *

– …Что, так за ум и не взялась? – спросил Марину примерно через неделю после этого Бес, когда они прогуливались в лесочке за поселком. Впереди и сзади на почтительном расстоянии шли охранники – такой вот интим.

– Ты о чем? – Коваль вынула неизменные сигареты, закурила, прищурившись и глядя в совсем уже по-весеннему голубое небо.

– Я? Да все о том же. О Хохле твоем. Обратно так и не пустила?

Она промолчала, не желая обсуждать с Гришкой свою жизнь, тем более что позвал он ее на прогулку совсем не за этим.

Накануне Гришка получил странное письмо, в котором некто сообщал, что за определенную сумму может указать Бесу того, кто «заказал» его. Обсудить это радостное событие Григорий решил с Мариной, ну а с кем еще – как-никак, родня, да и правая рука в делах. Она понимала и разделяла его опасения и чувства – в пятницу должна состояться свадьба, а тут такая информация. По собственному опыту Коваль хорошо знала, чем может закончиться такое невинное мероприятие, как бракосочетание, для людей их с Бесом круга. Ее собственная первая брачная ночь состоялась только через три с лишним месяца после регистрации брака…

– Как думаешь, это на самом деле что-то стоящее, или так – фуфло с целью бабла поднять? – поинтересовался Гришка, поддев ногой какую-то корягу.

– Даже не знаю… проверить надо, потом уж думать.

– Может, нам свадьбу где-нибудь в другом месте организовать?

– Гриш, ты ж не хуже моего понимаешь: если это «заказ», тебя везде достанут.

Марина взяла его под руку, и Гришка кисло усмехнулся:

– Ну, успокоила! Лучше бы посоветовала, что делать.

– Я откуда знаю? – огрызнулась Коваль не совсем почтительно. – Ну, встреться с этим информатором!

– А вдруг это подстава? – с сомнением спросил Бес, и Марина совсем разозлилась:

– Ты меня удивляешь! Есть поговорка: «Зубов бояться…» Дальше рассказать или сам додумаешься?

– Сам, – засмеялся Гришка. – А ты не дашь мне кого-нибудь из своих?

– Зачем?

– Ну, ты ж видела моих дегенератов… Они ж, чуть что, сразу за волыны хватаются! – развел руками Бес.

Коваль задумалась: что-то не понравилось ей в этом предложении, но что именно, понять она не могла. Давать Бесу своих пацанов тоже не хотелось, она очень привязывалась к людям, пробывшим возле нее много лет, считала их родными. Теперь нужно было как-то грамотно мотивировать отказ, чтобы и Беса не обидеть, и самой выкрутиться. Но делать этого не пришлось – позвонил Ворон. Бес нетерпеливо махнул Марине, чтобы отошла и не мешала разговаривать, и Коваль удалилась метра на три. По мрачнеющему лицу Гришки она догадалась, что Ворон позвонил не о здоровье поболтать, сказав явно нечто неприятное. Бес убрал трубку в карман и выразительно посмотрел на Марину:

– Ну-ка, звони домой.

– Зачем?

– Звони-звони. А то тут Мишаня мне любопытную байку прогнал – ему тоже письмишко пришло с предложением встретиться и обсудить «заказ» на него. Так что не кобенься мне тут – звони, сказал!

Она позвонила. У нее дома все было спокойно.

– Странно, не находишь? – протянул Бес тоном, не предвещающим ничего хорошего.

– Это ты к чему? – подозрительно спросила Коваль, хотя и сама уже обо всем догадалась.

– А к тому – не ты ли, а?

Марина не на шутку завелась: неужели она так похожа на идиотку, чтобы заказать своего компаньона и своего родственника? И потом что делать? В городе начнется анархия, потому что одна Коваль ни за что не удержит все на том уровне, который имеется сейчас и делает город вполне благополучным местом. Появятся банды отморозков, они непременно попытаются взять город и регион под свой контроль. Снова кровь, резня, стрельба и горы трупов – это уже проходили, еще при Мастифе. И подумать о том, что Марина может начать все это… Определенно, Бес лампочку стряхнул!

Пока Коваль кипела праведным гневом, Гришка внимательно наблюдал за ней, а потом изрек, прервав ее тираду:

– Или ты действительно не при делах, или ты такая классная актриса, что ни один мускул не дрогнул.

– Ты дурак! – снова взвинтилась она. – Мне в первую очередь это невыгодно! Пока мы контролируем весь регион, я сплю спокойно, зная, что чужих нет! А если вас не будет – я что делать буду? У меня ребенок!

– Ты говоришь, как кассирша из супермаркета, – усмехнулся Гришка.

Она затопала ногами, чувствуя, что сейчас не выдержит и покроет Беса матом, не стесняясь ни своей, ни его охраны:

– Да мне ровно! Я не о вас, я о Егоре должна думать! И мне меньше всех нужно, чтобы опять начался передел территории, я слишком хорошо знаю, как это бывает! Это ты явился сюда на все готовое, и единственное, что тебе пришлось сделать, так это Бурого завалить, и то ты через меня действовал! Мою голову подставил!

– Да не ори ты, в ушах звенит! – приказал он, хватая ее за руку. – Разберемся!

– Разберешься ты! – вырвалась Марина, снова доставая сигареты.

Закурив, она пошла вперед, оставив всю компанию стоять на полянке. За ней моментально двинулись охранники, а следом поспешил и родственник, догадавшийся, что дело, похоже, все– таки не в Наковальне – иначе с чего бы ей так реагировать? Да и вряд ли неглупая баба стала бы поручать такое тонкое дело кому– то со стороны, у нее всегда имелись свои специалисты, да и Жека Хохол взял бы дело на себя, скорее всего. Бес нагнал Марину и взял за рукав, но она вырвалась.

– Ладно-ладно! – примирительно заговорил он. – Поедем, посидим где-нибудь!

– Не хочу!

– А я сказал – поехали! – повысил голос Гришка, и Марина была вынуждена подчиниться.

Они направились к Ворону в «Матросскую тишину», предварительно позвонив и предупредив, что едут. Мишка понял все, как надо – в кабаке лишних не было, кроме того, за центральным бильярдным столом обнаружился Хохол в компании вороновских охранников.

– Привет, дорогой! – она села на край стола и обняла Женьку за талию.

– Привет, – он мимоходом чмокнул ее в нос и поставил на пол. – Погоди пять секунд, я только Кунгура под орех разделаю.

С этими словами Женька изогнулся и, прищурив левый глаз, отправил шар в лузу:

– Готово дело. Что, Кунгур, ваши не пляшут? Гони бабки.

– Все, Хохол, я с тобой больше не катаю! Развел опять!

Кунгур вздохнул и полез в карман, отсчитал энную сумму и протянул Женьке. Хохол невозмутимо спрятал выигрыш в карман и повернулся к Марине:

– Ну, вот теперь здравствуй, дорогая!

Он подхватил ее на руки и поцеловал в губы, не обращая внимания на окружающих. Бес осуждающе покачал головой, но промолчал. Женька усадил Коваль за стол и заботливо поинтересовался, не собирается ли она поесть. Марина посмотрела на него с удивлением можно подумать, он не знал, что она ни при каких условиях не ест на чужой «точке».

– Ты не бойся, я сам приготовлю. Он выглядел абсолютно серьезным, и она усмехнулась:

– Ты с Вороном договорись, а то вдруг ему новый шеф-повар не нужен?

– Да почему же? – пожал плечами сидящий тут же Ворон. – Рискни, Хохол, раз твоя дама моей кухней брезгует.

– Да не в том дело… – начала Марина, но он перебил:

– Так, все, хорош оправдываться! Пусть идет и делает все, что хочет, а мы пока о делах поговорим.

Ох, не понравилось Хохлу это высказывание… Но он удалился на кухню, оставив Марину в милом обществе. Бес сделал величественную морду и уселся во главе стола, прямо как король на троне, а Коваль с Вороном – по краям, «согласно купленным билетам»: она справа, он слева. Субординация, как в армии…

– А что ж мы Ашота не позвали? – поинтересовалась Марина.

Ашот – новый «шах» местных кавказцев – добился-таки своего, совсем недавно Бес принял его с глазу на глаз, составил ему протекцию, помог короноваться и потом единолично ввел в круг. В обход пошел, не сказав ни слова. Ворон и Коваль, разумеется, смолчали, но Ворон затаил злобу – это было против всего. Лицо его скривилось в гримасе отвращения:

– Наковальня, зачем завела базар этот? Ты ведь знаешь, Ашот – из «апельсинов», я с таким за один стол не сяду.

«Апельсины» – коронованные не по «закону», а за деньги, и Ворон прав, но тогда выходило, что и Марина здесь совершенно не по праву. Хотя по этому вопросу все уже давно утряслось, еще при Строгаче, и больше никто не возникал – привыкли. Кроме всего, именно Марина в свое время заочно настроила Ворона против новоявленного соратника, чтобы иметь поддержку в случае чего. Ходили упорные слухи, что Ашот, дальний родственник покойного Мамеда, убитого еще по приказу Малыша, поклялся отомстить гонористой Наковальне за его гибель, а заодно и за то, что все бывшие «подкрышные» автосервисы мамедовской бригады подмял под себя ее любовник Жека Хохол. Воевать с молодым горцем в одиночку, да еще имея на руках маленького ребенка, Коваль не решилась, а потому, грамотно воспользовалась случайно полученной информацией о готовящейся коронации Ашота за деньги, и сумела правильно преподнести это Ворону, придерживавшемуся старых порядков. Вот и сегодня, каким-то внутренним чутьем определив, что Ашот все-таки может появиться здесь, Марина невинным по сути вопросом привела Ворона в, так сказать, боевую готовность.

Бесу, разумеется, не понравилось, что Ворон посмел высказаться в таком пренебрежительном тоне о его протеже – он гневно сверкнул глазами и в двух словах объяснил, насколько они оба неправы. Марина фыркнула, а Ворон помрачнел, махнул замершему поодаль официанту и велел принести выпивку и какую-нибудь легкую закуску.

– И лимон порежьте тоненько. Да – оливки есть?

– Есть, Михаил Георгиевич, – почтительно склонился официант.

– Принесешь сюда банку и в моем присутствии откроешь, – приказал Ворон, и Коваль поняла смысл этой выходки: решил показать ей, что с его стороны подвоха ждать не следует.

Через несколько минут официант расставил все на столе, открыл банку испанских оливок, и Ворон демонстративно съел несколько штук. Марина засмеялась:

– Не колоти понты, дорогой!

– А иначе ты надерешься раньше, чем Хохол тебе свое принесет, – парировал тот.

– Придурки… – пробормотал Бес. – Что выделываетесь? Серьезный базар, а вы все играетесь!

– Та-ак! – негромко протянул вдруг Ворон, пристально глядя в сторону входа – там галдели, раздеваясь, какие-то кавказцы. – Не позвали, говоришь?

Это был Ашот собственной персоной, в окружении своих абреков. Наглый молодой хам не счел нужным даже поздороваться, упал на стул напротив Беса и пальцем поманил официанта. Гришка, однако, не оценил такого поведения и недовольно бросил:

– Не зарывался бы ты, джигит! В приличной компании обычно начинают с приветствия.

– Здравствуй, дорогой! – с сильным акцентом проговорил он, игнорируя Марину и Ворона по-прежнему. – Рад видеть тебя.

– А нас, значит, ты не рад видеть? – поинтересовалась Коваль, закурив сигарету, и горец соизволил обратить на нее свое внимание:

– В моем мире принято, чтобы баба молчала и не лезла в мужские дела!

– В своем мире ты будешь жить так, как ты привык, а здесь, будь добр, делай все, как принято у нас.

– Я не стану выслушивать твоих бредней, телка! – огрызнулся он. – И не тебе меня учить и говорить о понятиях! Скажи спасибо, что я вообще сижу с тобой за одним столом!

– Ой, спасибо! – совершенно серьезно сказала Коваль, глядя на него в упор. – Вот счастье-то привалило!