Кира смахнула с ресниц слезы, заморгала часто-часто, чтобы не расплакаться. Вадим ободряюще погладил ее руку, сжал ее, потом оттолкнулся свободной рукой и покатился к машине, увлекая за собой и Киру.

– Вадик… а куда ты везешь меня? – спросила она уже в машине, и Вадим усмехнулся:

– К себе – куда же еще.

– Ты… да ты что?! Я не могу!

– Можешь. Куда ты пойдешь, а? Новую квартиру искать? Зачем? Мы с отцом живем вдвоем, дом огромный, места хватит. И прекрати сомневаться.

Вопрос о том, где же мать Вадима, уже давно волновал Киру, но спросить она так и не решалась, не было подходящего случая. Сейчас же она почувствовала, что может поинтересоваться.

– Вадик… а… почему вы живете вдвоем?

Молодой человек помолчал, глядя в окно на пробегавшие мимо машины, вздохнул, потер переносицу и сказал:

– Потому что мама погибла шесть лет назад. И погибла из-за… – он запнулся на мгновенье, но потом вдруг словно решил для себя что-то и продолжил: – А-а, все равно узнаешь. Она погибла из-за отца. И я из-за него – такой.

– Как… как – из-за него? – выдохнула Кира, схватившись непроизвольно за ногу Вадима и ощутив под рукой пустую брючину.

– А вот так, Киринка… Батя-то мой в прошлом был очень непростой товарищ… Ну а на каждого непростого находится кто-то более сложный. Слышала – «против лома нет приема – если нет другого лома»? Ну, вот – и против папашки моего другой нашелся.

– Я не понимаю…

– Да что тут понимать – перешел отец дорожку одному очень крутому дяде. Делиться не захотел. У дяди было другое мнение. Ну, вот и решил он одним махом все разрулить. Нанял человечка, тот сел в засаду на дороге из поселка. Да только в тот день на папиной машине мы с мамой в город на тренировку поехали… маму сразу насмерть… а мне обе ноги оторвало и колени раздробило так, что пришлось выше ампутировать. Вот и все. Деньги папаша отдал – да что толку? Маму не вернешь… и я… – Вадим скривился, тяжело вздохнул и добавил: – Я как раз к турниру готовился в Европе…

– Вадик… прости…

– Да брось – шесть лет прошло, я уже привык. А тогда… ты бы знала, что со мной было, когда я от наркоза очнулся и ног не увидел… веришь – два раза с подоконника снимали, я на руках доползал… Потом отец догадался охрану приставить…

Он замолчал, отвернулся, как будто хотел спрятать от Киры неожиданно вырвавшиеся наружу чувства. Она не привыкла видеть Вадима не только таким подавленным – даже просто грустным, без обычной открытой улыбки. В очередной раз Кира поразилась его силе воли и твердому характеру – суметь не погрузиться в свое несчастье, не плыть по течению, жалуясь на судьбу, а карабкаться, идти вперед, пусть даже не на ногах, а вот так – в кресле. Он ухитрялся еще и ее поддерживать в трудные моменты – например, как сейчас, взял и все решил за нее.

– Вадик…

– Помолчи пару минут, Киринка… пожалуйста…

Она замолчала, даже отодвинулась к дверце, чтобы не мешать ему, не вторгаться больше в душу – и так вон что натворила, сама не ожидала…

Кира задумчиво смотрела в окно на убегающие деревья и думала. Она не понимала, зачем и куда едет. Чужой дом, чужие люди… что ждет ее там? Она побаивалась отца Вадима, за все время, что они занимались танцами, Кира общалась с ним всего несколько раз, и теперь возникнуть вот так, на пороге дома с сумками и кучей проблем… «А может, плюнуть на эту Москву и уехать домой? Работу можно найти и там, в родном клубе меня возьмут, а что? Я добилась высокого уровня, опять же – участие во многих международных конкурсах, занятия у хороших педагогов… В самом деле – разве только и свету, что в столице?»

Решение созрело, но теперь Киру мучил другой вопрос – как сказать о нем Вадиму. За эти годы она искренне привязалась к своему необычному партнеру, относилась к нему с симпатией и уважением, ценила его заботу, и теперь ей очень не хотелось его обижать. Но как, как жить в чужом доме, в качестве кого? Персональный тренер? Ха-ха…

– Вадик… Вадик, пожалуйста, вели остановить машину, мне нужно серьезно с тобой поговорить, – набравшись решительности, попросила она, коснувшись руки Вадима.

Тот удивленно вздернул брови:

– Что случилось?

Но Кира твердила как заведенная:

– Вадик, пожалуйста, я прошу тебя – выслушай меня.

– Хорошо, – сдался Вадим, не вполне понимая, что происходит. – Саша, останови машину. И погуляйте пять минут.

Машина замерла на обочине, охранники и водитель вышли, а Вадим, развернувшись к Кире, вопросительно посмотрел ей в глаза. От этого взгляда у Киры внутри что-то заныло – никогда прежде он не смотрел на нее так…

– Понимаешь, Вадим… я… словом, я решила ехать домой, – выпалила она.

– Не понял… Куда – домой?

– Домой. В свой город.

– Кира, погоди, я не понимаю… Что значит – ты решила? А я? Как же я?

– Что?

– Ты хочешь меня бросить? – в голосе Вадима послышалась какая-то новая интонация. Он нервно закусил губу, забарабанил пальцами по подголовнику переднего сиденья.

– Вадик, пойми… ну, что меня ждет дальше? Стаса нет… я осталась одна, что мне делать здесь, в чужом городе, без прописки, без партнера?

– А я? – повторил Вадим. – Разве я – не твой партнер?

– Вадик, это… это другое, понимаешь?

– Да. Отлично понимаю, – вдруг жестко ответил он. – Понимаю. Даже наркоман Стас, подставивший тебя, и тот для тебя больше значит.

– Вадик… – простонала Кира, хватаясь за голову. – Ну, как мне объяснить тебе? Как объяснить, что после всего, что я сейчас узнала, я просто не могу свалиться на голову твоему отцу со своими проблемами? Кто я ему? Зачем ему все это? Еще неизвестно, как вообще все закончится…

Вадим грустно улыбнулся, протянул руку и потрепал ее по волосам:

– Глупая ты, Киринка. Это ты ему никто. Пока. А мне…

– Вадик, не надо, – выдохнула она, поняв, какая фраза сейчас последует. Именно этих слов она и боялась, хотя прекрасно видела отношение к ней Вадима.

– Почему – не надо? Потому что я инвалид?

– Нет, что ты? Зачем ты? Дело не в этом… Просто…

– Просто – что? Почему ты бежишь от меня?

– Я не от тебя бегу… я бегу от проблем…

– От этих проблем ты не убежишь и не спрячешься. Они найдут тебя везде, даже в твоей Сибири, Кира. А папа может помочь. Сделаем так – мы сейчас все-таки доедем до дома и поговорим с отцом. Потом, если ты решишь уехать, я отвезу тебя на вокзал. Но поверь – лучше тебе остаться. И все, закончим этот разговор.

Открыв окно, Вадим окликнул охранников. Они быстро сели в машину, и та тронулась с места.

До самого дома они молчали. Кира боялась поднять глаза и сосредоточенно изучала коврик под ногами, Вадим смотрел в окно и о чем-то думал.

Разговор с Николаем Ивановичем оказался коротким, но эффективным. Тот подробно выспросил у девушки, как выглядели и что говорили приходившие к ней люди, помолчал пару минут и велел Кире идти наверх, в уже приготовленную для нее спальню.

– Из дома не выходи. Будь все время на глазах.

Кира молча кивнула и ушла, а Николай Иванович повернулся к сыну и чуть заметно усмехнулся:

– Что, Вадюха, вот она какая, любовь-то?

– Ты считаешь, что я не могу заинтересовать девушку?

– Отчего же? Можешь. И интересуешь, насколько я вижу – она ведь не за себя, она за то переживает, чтобы нам с тобой проблем не устроить, а это ценно в наше-то непростое время.

– Ты поможешь ей?

Николай Иванович помолчал, покрутил в руках трубку, которую уже несколько минут собирался раскурить, но так и не успел, потом вздохнул и проговорил:

– Чем я могу ей помочь? Наркотики, сынок… За это убивают.

– Но ведь не она брала эти наркотики! – возмутился Вадим.

– Дилеру все равно. Ему либо деньги, либо товар. А кто брал – неважно.

– Папа, что мне делать? Я не могу позволить ей уехать, не могу ее потерять – она слишком много для меня значит…

– Ну, самое простое – отдать деньги и забыть об этой истории.

– У нее нет таких денег.

– Я разве сказал – у нее? У меня. Я верну долг и решу эту проблему – но лишь потому, что не хочу потерять тебя. Только пообещай, что Кира не узнает.

– Папа… спасибо тебе, ты даже не представляешь… – Вадим слегка задохнулся, и отец снова усмехнулся:

– Да лишь бы ты был счастлив, Вадюха. Я и так… – Он смешался, отвернулся от сына, и тот понял, что пора убираться из кабинета, чтобы не ставить отца в неловкое положение и не бередить старую рану, оставшуюся после гибели матери.

Дождавшись, пока сын покинет кабинет и закроет за собой дверь, Николай Иванович набрал телефонный номер и сказал одну-единственную фразу:

– Дантист, от подружки танцора держаться подальше, это приказ.

Через неделю Кира впервые отправилась в клуб. Звонок Аллы Петровны озадачил ее. Руководительница предложила им с Вадимом участие в турнире по бальным танцам среди колясочников.

– Приезжай срочно, Кирочка, посмотри приглашение, и вместе подумаем, что сможем изменить в программе.

– Но я же должна еще с Вадимом обсудить…

– Потом-потом, – зачастила Алла. – Все потом, сейчас мне нужна ты.

Разговор в клубе был коротким, Аллу Петровну словно подменили. Она решительно заявила о том, что участие пары в подобном турнире очень престижно для клуба, мол, это только поднимет имидж коллектива и даст новый толчок для развития.

– Ты просто подумай, какая перспектива! – возбужденно тарахтела руководительница. – Это сразу привлечет к нам в клуб и детей, и, возможно, спонсоров.

«С волшебного слова «спонсоры» и надо было начать», – с неожиданной злостью подумала Кира. Спонсоры в бальных танцах на вес золота, да и вообще мало людей, готовых вложить свои кровные в чужих детей.

– Хорошо. Мы выступим, – ответила она вслух и встала. – Я могу идти?

– Да, конечно. И еще… Ты убрала бы кофр Стаса из раздевалки… Ребята расстраиваются…

Известие о самоубийстве Стахновского вызвало много пересудов в клубе, Алла Петровна не знала подробностей, а Кира молчала, и никто не решался выспрашивать у нее обстоятельства произошедшего. Но черный кофр с костюмами, по-прежнему висевший на крючке в раздевалке, заставлял всех танцоров постоянно думать о Стасе.

– Да, конечно, заберу.

Кира прошла в раздевалку, разложила кофр прямо на полу, чтобы застегнуть «молнию», и, коснувшись рукой рукава рубашки для «латины», расплакалась. Вещи Стаса снова вернули ее в то ясное солнечное утро, когда он исполнил свою последнюю румбу на перилах балкона.

– Стасик, что же ты наделал… ну разве же нельзя было жить без этого? Ведь все так удачно складывалось…

Поплакав всласть, Кира вытерла глаза салфеткой, найденной в кофре, машинально расправила фрак и белую рубашку, потянулась рукой к карману для обуви, чтобы застегнуть его, и вдруг с удивлением отметила, что набойка каблука у одного ботинка почему-то надорвана. «Странно… мы эти туфли купили вместе месяц назад, он в них даже толком потанцевать-то не успел».

Кира вытащила ботинки, перевернула их и обнаружила и на втором каблуке то же самое. Да и вес… легкие, на мягкой кожаной подошве туфли заметно оттянули руку. Она поддела ногтем набойку и обомлела. В каблуке что-то лежало. Полиэтиленовый пакетик, туго набитый чем-то и перемотанный синей изолентой. Во втором каблуке обнаружился еще один, похожий на первый как брат-близнец. Руки девушки задрожали, ботинки упали на пол, громко стукнув и заставив Киру вздрогнуть и оглянуться. К счастью, в зале гремела музыка – у Аллы работала пара. Переведя дух, Кира затолкала туфли обратно в карман, застегнула кофр и задумалась. «Что мне теперь делать с этой находкой? В милицию отнести? Меня же и обвинят…»

Выходило, что, кроме Вадима, поговорить об этом ей не с кем. Она набрала номер телефона, и голос Вадима прозвучал почти сразу:

– Что, Киринка? Тебя можно забирать?

– Вадик… если можешь, приезжай срочно… у меня тут такое… – зашептала она, прикрыв трубку ладонью. – Я очень боюсь, Вадик…

– Так, стоп! Сиди в клубе и не выходи, мы будем через десять минут, тут совсем недалеко.

Вадим с охранниками находился в реабилитационном центре, куда продолжал ездить по настоянию отца. Тот считал, что общение с психологом идет сыну на пользу, хотя сам Вадим уже давно не нуждался ни в чьих советах и помощи.

Минуты показались ей вечностью, Кира мерила шагами раздевалку и нервно покусывала костяшки пальцев. Когда в дверях показался охранник Саша, она едва сдержала радостный вопль.

– Готовы? Идемте, там Вадим в машине.

Саша забросил на плечо ремень кофра и протянул Кире руку. Так, за ручку, как первоклассники, они и дошли до машины. Вадим обеспокоенно заглянул Кире в лицо и тихо спросил:

– Что случилось? Ты бледная…

Кира обхватила его руками за шею и на ухо зашептала о своей находке. Вадим внимательно ее выслушал, потом прижал к себе и неожиданно поцеловал. Кира опешила:

– Вадик… ты что?!

– Ничего. Захотелось. И вообще – хватит уже прикидываться. Я ведь люблю тебя – неужели ты не видишь?

Кира молчала. Разумеется, она все видела. Видела давно… более того – сама она тоже часто ловила себя на мысли, что испытывает к Вадиму не совсем партнерские чувства. Ее не пугало его увечье – она просто не замечала порой, забывала о том, что у него нет ног – настолько полноценным человеком он был.

– Вижу… давно все вижу, Вадик…

– И? – требовательно спросил он, взяв ее за руки.

– И я…

Николай Иванович задумчиво рассматривал лежавшие перед ним на столе танцевальные туфли со вскрытыми каблуками. Он смотрел на них так долго и пристально, что у него в глазах стало двоиться. Внезапно он расхохотался.

– Это же надо… – вытирая заслезившиеся от смеха глаза, пробормотал он. – Как все просто оказалось… Пацан не дурак, ох не дурак… Обвел всех вокруг пальца. Даже жалко, что он погиб, – закурив трубку, Николай Иванович потянулся к телефону. – Алло, Дантист? Ну привезут тебе сейчас мои парни твой товар. Да, тот самый. Девчонка нашла. И дорогу к моему дому забудь, не хочу, чтобы она тебя здесь видела. Все, до связи.