Марина

Положив трубку после разговора с Леоном, Марина перевела взгляд на мужа, который сидел на подоконнике открытого настежь окна и мрачно покусывал костяшку пальца:

– Леон едет. Ты пока давай-ка наведайся к Ворону и постарайся сделать так, чтобы он немедленно двинул в больницу. Понимаешь? Мне надо попасть туда любым способом, надо увидеть Ветку и там уже решить, что делать дальше. Времени у нас всего ничего, а Бес шутить не будет.

– Понял. – Хохол спрыгнул с подоконника и потянулся за свежей футболкой. – Вы только меня дождитесь с Леоном, хорошо? Не уезжайте.

– Не на чем. Ты нашу машину возьмешь, а Леонова тачка так и стоит на парковке в аэропорту.

– Ладно, значит, точно дождетесь.

Он чмокнул ее в макушку, прихватил ключи от машины и небольшую сумку с документами и вышел.

Оставшись одна, Марина заварила зеленый чай, бросила в чашку ломтик лимона и села ждать Леона. Она еще не знала, как построит разговор с Веткой, если та в сознании, и не была уверена, что нужно ставить Беса в известность, где именно находится его жена. Трудно предсказать, как он воспримет подобную информацию. И все зависит от того, в каком состоянии ведьма, сможет ли говорить и что скажет. Интуиция подсказывала, что надо придумывать легенду и не ввязывать в историю Дмитрия – Бес точно не оценит, да и Ветке это ни к чему. Значит, надо думать, что говорить.

Леон явился ровно через сорок минут, и Марина, открывая дверь, в который раз удивилась его феноменальному чувству времени:

– По тебе часы сверять можно.

– Привычка, – коротко бросил он, проходя в кухню.

Марина отметила, что вид у Мишкиного телохранителя так себе: бледное лицо, ввалившийся глаз, капли пота на лбу.

– Ты себя нормально чувствуешь?

– Д-да, – чуть запнувшись, ответил он, но Марина видела, что состояние его далеко от нормального.

– Ты не финти, Леон, мне твой труп героический здесь без надобности. Идем-ка в комнату, ляжешь на диван, там и поговорим, – тоном, не допускающим возражений, заявила Коваль и почти силой увела Леона в гостиную. Через минуту она принесла туда подушку, бутылку воды и мокрое полотенце. – Снимай рубашку, ложись и полотенце на грудь клади, будет легче.

Минут через десять Леона отпустило, он даже попытался принять сидячее положение, но Марина жестом велела не делать этого.

– Я же просила – без героизма. Ты что, лежа разговаривать не умеешь?

– Умею, конечно. Просто мне неловко…

– Так, я серьезно: хватит блеять, а то разозлюсь. Давай выкладывай, – велела она, открывая окно настежь и садясь на подоконник с пачкой сигарет.

– У меня было время все обдумать. Авария эта – случайность. Нелепая, глупая, необъяснимая, но случайность. А водитель или совсем без прав, или без разрешения на работу, потому и слинял в кусты. По номеру микроавтобуса, конечно, найдут хозяина и вычислят, кто за рулем сидел, но для нас это ничего не значит. Авария – случайность, – еще раз повторил Леон.

– Это даже к лучшему. Не хватало еще кого-то левого, у нас и так достаточно проблем. – Марина стряхнула пепел в морскую раковину, служившую пепельницей. – А в больнице что?

– Там, понятно, не обрадовались. Виолу я не видел, ее, насколько я смог понять, увезли сразу в реанимацию. А к генералу довольно быстро прилетела его пресс-атташе. – Леон чуть поморщился, надеясь, что Марина не заметила. – Организовала отдельную палату, полицейского для охраны, разогнала журналистов, короче, с профессиональными обязанностями справилась на «отлично».

– А с личными?

– В смысле?

– Не придуривайся. Она осталась там, ведь так?

– Осталась.

– Тоже неплохо. Теперь давай думать, что будем делать с Бесом.

– Вы считаете, что стоит пока придержать информацию?

Марина постукивала ногтями по подоконнику и молчала, думая о чем-то. Она понимала состояние Леона – ему все-таки не хотелось подставлять хозяина под удар. Но и пойти против Марины он не может.

– Я пока не решила. Мне нужно увидеть Ветку и понять, что от нее ждать. Только от этого будет зависеть мое решение, понимаешь? У нас есть время до ночи – достаточно. Сейчас дождусь звонка от Женьки и поеду в больницу. А потом решу.

– Поздно не будет?

– Не бывает поздно, бывает уже не нужно, но это не в нашем случае, – улыбнулась она, легко спрыгивая с подоконника и усаживаясь в кресло. – Ты должен меня понять, Леон. Ветка – моя подруга, как ни крути. Я не хочу доставлять ей неприятности крупнее тех, что у нее уже есть. Потому я должна выяснить все и понять, как обезопасить ее. Бес – скотина мстительная, он ни за что не спустит ей такого косяка, как роман с Дмитрием, уж я-то это знаю.

– Да уж понятно, – ухмыльнулся Леон.

– Тогда ты понимаешь, почему я тяну время?

– Понимаю. Но и вы поймите меня – Ворон…

Она перебила:

– Леон, я не хуже твоего понимаю, что Бес сдержит слово и превратит Мишкину жизнь в ад, а потом и вовсе отправит его на тот свет. Ни грамма в этом не сомневаюсь. Но ведь ты не можешь не понимать, что мне тоже это невыгодно. А я не делаю того, что мне во вред, никогда. Так что используем оставшееся у нас время по полной программе, да?

– Думаю, мне лучше с вами не ехать, если Ворон будет в больнице.

– Ты правильно думаешь. Ты останешься здесь, а я поеду с Женькой – когда-то же он вернется.

Она бросила досадливый взгляд на часы, потом на молчащий мобильник и вздохнула:

– Чаю не хочешь? Я свежий заварила.

– Не откажусь. Давайте я сам, – Леон сел, почувствовав, что состояние его заметно улучшилось, голова не кружится, а противная слабость отступила.

– Что я, чаю не налью? – возразила Марина, но он все-таки встал и первым прошел в кухню.

Они пили чай и думали каждый о своем. Марина беспокоилась о Хохле – не звонит, не едет, что-то случилось. Тревога все росла, заполняя все ее нутро, так что становилось трудно дышать. Она отдавала себе отчет в том, что боится потерять мужа. Боится, как не боялась, наверное, никогда. Это было новое ощущение.

– Что-то не так? – нарушил молчание Леон, которому вид нахмурившейся Марины не понравился.

– Не знаю.

– А раз не знаете, может, не стоит додумывать?

– Проницательный ты. – Она усмехнулась, закуривая очередную сигарету.

– Мне по работе положено, – улыбнулся в ответ Леон, но в этот момент в дверном замке повернулся ключ, и Марина метнулась в коридор.

Хохол ввалился в квартиру красный, как после бани, казалось даже, что от него идет пар.

– Уф, жарища! Погоди, котенок, я насквозь мокрый, – проговорил он, стягивая через голову майку и бросая ее на пол. – Ты чего такая?

– Какая? – прижавшись к его горячему телу, спросила она, заглядывая в лицо снизу вверх.

– Странная.

– Ой, да ладно. Рассказывай, что там.

– Да погоди, куда ты вечно летишь-то? Дай я в душ сперва, сил нет терпеть. – Отстраняя ее, Женька прошел в ванную, на ходу кивнув высунувшемуся из кухни Леону: – Посидите минут десять, я быстро.

Он скрылся за дверью, Марина вернулась в кухню и сделала большой глоток из кружки:

– Вот что за человек… Обязательно надо, чтобы я нервничала.

– Десять минут погоды не сделают, – успокаивающе улыбнулся Леон. – Время-то все равно у нас есть.

– Да, пока есть… пока есть. Но ведь может случиться так, что его не останется, – тут не угадаешь.

– Нечего угадывать, – вмешался Женька, уже вывалившийся из ванны в обмотанном вокруг бедер полотенце. – Чайку налей мне, – велел совершенно по-хозяйски, и Марина, удивив Леона, послушно встала и принялась заваривать ему свежий чай. – Так вот, Ворон пока не в теме, но уже заподозрил неладное. Не понравилось ему, видишь ли, как машины на трассе стояли. Словом, вычислил он, что генерал не из города ехал, а наоборот – в город. И этот вопрос, понятное дело, покоя ему не дает. Хорошо бы нам как-то успеть услышать, что будет брехать по этому поводу генерал.

– Хорошо бы. Потому что на этом будет строиться и то, что я буду говорить Бесу, если вдруг… – подал голос Леон.

– Значит, надо быстро ехать в больницу, чтобы успеть войти к генералу вместе с Мишкой. Я, конечно, подстраховался и колесо у тачки пробил, пусть повозятся, – ухмыльнулся Хохол довольно, – но все равно надо поторапливаться.

– Молодец! – саркастически заметила жена, вставая из-за стола.

– А как по-другому? Юриста я, кстати, домой отпустил, но трубу не отдал. Сказал сидеть и не высовываться.

– Думаешь, послушает? – с сомнением спросил Леон, и Хохол фыркнул:

– А ты бы не послушался, когда тебе адрес назвали и имя-отчество горячо любимой мамочки? Больше и говорить ничего не надо, остальное клиент и сам додумает.

– Между прочим, это чистая правда, – заметила Марина. – Иной раз то, чего недоговариваешь, действует куда сильнее, чем прямые угрозы. Фантазия у всех богатая, когда дело касается родных и близких. Хохол, чего расселся? Или так и поедешь в полотенце?

– Да я сейчас хоть голым поеду, такое пекло… – пробормотал он, однако встал и удалился в спальню.

– Ты можешь здесь остаться, – Марина посмотрела на Леона в упор, – чтобы потом не возвращаться. Полежи, отдохни, а потом втроем обсудим, что делать.

Леон коротко кивнул. Он не чувствовал в себе сил куда-то ехать по жаре, а здесь все-таки кондиционер. Да и смысла особого уезжать не было – все равно придется вернуться, потому что с Бесом он должен поговорить сегодня. И лучше сделать это в присутствии Марины.

К зданию больницы они подъехали раньше Ворона, Марина поняла это, окинув беглым взглядом стоянку, – его машины не было.

– Что ж, мы не гордые, мы подождем. – Она вытянула из пачки сигарету.

– Что-то долго они с колесом возятся, – хмыкнул Женька. – Там всего ничего – запаску поставить.

– Не позволит Ворон на запаске ехать, у него прямо пункт на этом. Погнал водителя в шиномонтажку.

– Откуда знаешь?

– Да какая разница. Знаю, и все.

Марина оказалась права. Когда спустя двадцать минут машина Ворона припарковалась недалеко от них, выбравшийся на волю Мишка первым делом обложил крепкой бранью сотрудников шиномонтажа и своего водителя, проморгавшего пробоину в колесе.

– Вот скажи, что за уроды, а? Один не видит пробитого колеса, а другие не в состоянии сделать все быстро и аккуратно! Как только Леон выходной, так сразу начинается какая-то шняга!

– Ты не ори, всех птиц распугал. – Марина вылезла из машины и взяла Мишку под руку. – Подумаешь, колесо пробил!

– Да в колесе разве дело? Содержу, понимаешь, целый штат слепошарых идиотов!

– Бывает, угомонись. Что, идем?

– Идем, – согласно кивнула Марина, лихорадочно соображая, как ей потом отвертеться от Мишки и попасть в реанимацию к Виоле.

Хохол тоже двинулся за ними, намереваясь сидеть в холле приемного отделения, через которое, когда главный вход больницы закроется, будут входить и выходить посетители.

Ворон и Марина в сопровождении телохранителя легко преодолели возникшее препятствие в виде пожилого охранника и поднялись в травму.

Коваль шла по этим коридорам и думала, что уже не испытывает никаких эмоций. В этой больнице когда-то работал Денис Нисевич – человек, с которого все началось в ее жизни. Но теперь это уже не имело значения.

Полицейский у палаты вскочил при виде Ворона, которого, очевидно, знал в лицо:

– Вы к генералу? Начальник распорядился никого, кроме вас, не пускать.

– Вот и не пускай, – кивнул Ворон и, перехватив его взгляд, направленный на Марину, буркнул: – Чего вылупился? Дама со мной.

Они вошли, оставив телохранителя за дверью. Дмитрий полулежал на кровати, рядом на стуле примостилась Лиза в белой накидке и что-то читала ему, перекладывая бумаги в синей папке. Увидев вошедших, генерал сделал попытку сесть, но неловко оперся на загипсованную руку и охнул. Девушка мгновенно вскочила, собираясь нажать кнопку вызова медсестры, но Мишка быстро взял ее за локоть.

– Ну-ка, подруга, пойди кофе попей в автомате.

Лиза открыла было рот, чтобы возразить, но Ворон таких вольностей никому не позволял.

– Я сказал: пошла пить кофе! – и, развернув ее лицом к двери, подтолкнул в спину: – Коля, проводи девушку к кофейному аппарату, я потом позвоню.

Лиза вышла из палаты, а Ворон, подтянув ногой табуретку, по-хозяйски уселся и уставился на генерала:

– Давай рассказывай, где был и что делал.

По тону Марина поняла: разговор предстоит не из приятных, хотя она могла объяснить поведение Мишки. Вложить деньги в кампанию и получить неуправляемого кандидата мало кому хочется. Если ты не контролируешь его на уровне кандидатства, что же будет, стань он мэром? Деньги на ветер.

– Есть вещи, в которых я предпочитаю не отчитываться никому, – Дмитрий попытался отказаться от ответа, но не вышло.

– А я тебе не папа, которому ты не обязан отчитываться, усек? Мне ты будешь рассказывать даже то, сколько раз в толчок метнулся, понял? И только так и будет!

Марина увидела, как вспыхнули гневом глаза брата, но тут же огонь потух – Димка внутренне признал проигрыш и свое зависимое положение.

– Прогуляться решил, окрестности посмотреть и подъезды к аэропорту. Это же вроде как федеральная трасса, хотел состояние оценить, – буркнул он.

«Ух ты, подготовился, – восхитилась про себя Марина. – Ловко он про федеральную трассу ввернул, молодец».

– И как? – насмешливо прищурился Мишка. – Годится трасса?

– Есть места, требующие ремонта. Хорошо бы это как-то в программе обозначить.

– И обозначим, – кивнул Ворон покладисто. – А вот скажи, мил-друг, что за баба с тобой была?

– Со мной? – совершенно натурально удивился Дмитрий.

– Со мной вот моя баба, – кивнув в Маринину сторону, терпеливо объяснял Ворон, – а с тобой чья была в машине?

– В машине? Ах, в машине… Я же такси брал. Там, в аэропорту, водитель попросил разрешения взять еще пассажирку. А почему не взять-то?

– Понятное дело, – кивнул Ворон, вроде бы соглашаясь, – с бабой всяко приятнее ехать. И что, даже имени не спросил?

– Да к чему мне? – Дмитрий вполне искренне переводил взгляд с Ворона на Марину. – Просто попутчица.

– Попутчица, значит, ага… Ты это вон молодке своей расскажи, – вдруг громыхнул Ворон, – а мне не втирай очки! Что за номер телефона у тебя последний набранный в мобильном? Думаешь, дурнее тебя здесь сидят?

У Марины похолодело внутри – Мишка добыл распечатки телефонных звонков генерала, и явно последний номер принадлежит Ветке. Вот он, конец.

– Да-да, женщина. Но это совершенно не та женщина, что была со мной в машине! Это… бывшая домработница моего сына. Хотел узнать, как она, не надо ли чего.

«Ох ты ж… На фиг ты Дашку-то сюда ввязываешь, идиот?» – чуть не выпалила Марина, но вовремя прикусила язык.

– Да? С чего такая забота? – спокойно спросил Ворон, и не было понятно, поверил ли он или по-прежнему сомневается.

– Хорошая тетка, внучку мою нянчила, потом вот домой уехала, здесь живет… – До Марины вдруг дошло, что Дмитрий скрыл свое родство с директором местного футбольного клуба, а Ворон по какой-то нелепой, но счастливой для нее случайности просто не сопоставил фамилии. Она выдохнула почти с облегчением, стараясь сделать это как можно незаметнее. Ощутимо задрожало правое колено – так бывало всегда, если волнение заставало ее врасплох. И нужно брать себя в руки, иначе она не сможет выйти из палаты не прихрамывая, а это ни к чему.

– Что тетку поддержать хотел – это молодец, дело нужное. Давай теперь вот что решим. Как мы избирателям все это дело преподносить будем? Аварию эту твою во всех новостях показали. Кому нужен контуженный кандидат?

Марина поняла, что шанс покинуть палату – вот он. Эти двое увлекутся разговором, Лиза надежно нейтрализована телохранителем Колей, а полицейскому у двери вряд ли есть дело до того, куда направляется любовница Ворона.

Скорчив страдальческую мину, она дотронулась до плеча Мишки и проворковала, склонившись к его уху:

– Дорогой, я выйду, а то душно… И нос попудрю заодно…

Увлеченный постройкой версии Ворон нетерпеливо кивнул, и Марина выскользнула за дверь. Она отлично помнила расположение запасных выходов в больнице, потому уверенно прошла к одному из них, толкнула дверь и оказалась на пустой лестничной клетке. Если преодолеть пять пролетов вниз, она окажется у такого же выхода из отделения реанимации. Правда, там может возникнуть загвоздка в виде пары кроватей с трупами, ожидающими отправки в морг, но это вряд ли ее остановит – мертвых тел она никогда не боялась.

Преодолев это небольшое расстояние, Марина попала в реанимацию, отдышалась в закутке, застегнула прихваченный в палате генерала белый халат, предназначавшийся для посетителей, и решительной походкой направилась к посту. Вид у нее был начальственный, тон – приказной, а потому растерявшаяся медсестра мгновенно выдала информацию о пациентах из утренней автодорожки.

– Водитель сразу тяжелый был, даже часа не пролежал, уже в морг отвезли, а женщина неизвестная жива.

– Она в сознании?

– То приходит в себя, то снова проваливается.

– А связное что-то говорит?

– Да вроде бы не говорила… Я полчаса только как заступила, еще не заходила.

– Хорошо, я сама посмотрю.

Она развернулась и пошла к двери второго поста, где лежала Ветка. Там за столом никого не было, но лежал журнал назначений, и Марина, бросив беглый взгляд, увидела, что Ветка в палате единственная пациентка. Хорошо, никто не помешает.

Она толкнула дверь и вошла. Ведьма лежала, подключенная к кардиомонитору, левая нога со спицами для скелетного вытяжения была уложена на специальную металлическую шину, грудная клетка стянута корсетом. На лбу большая ссадина, обработанная зеленкой. «Да, потрепало тебя, моя девочка, – подумала Коваль, приближаясь к кровати. – Но ничего, кости срастутся. Мозги бы не взболтало».

– Ветка, ты слышишь меня? – негромко заговорила она, глядя в прикрытые веками глаза подруги. – Открой глаза.

Веки чуть дрогнули, но остались по-прежнему закрытыми.

– Не притворяйся, ты меня слышишь, я знаю. У меня мало времени, помоги мне тебя спасти. По краю ведь ходишь, дура! – нагнувшись совсем близко к уху ведьмы, прошептала Марина.

Ветка вздрогнула всем телом и широко распахнула глаза:

– Сгинь, – прошептала она, с трудом разлепляя пересохшие губы.