Цитаты из книги «Темные птицы»

– Такое дело, росинка, – тут же обратился к Полине Вася, отхлебнув компота из ее кружки. – Ты слышала про наши вечерницы? Наверняка тебе уже кто-нибудь рассказал! Так вот, сегодня у нас встреча в темноте. Ну, знаешь, все сидят в кругу и болтают. Когда не видишь собеседника, совершенно по-другому воспринимаешь информацию, ты знала?

– Кстати, у тебя есть мысли по поводу волшебного помощника? – вдруг спросила Лиса. – Волшебного помощника? О… нет. Если честно, я думала, он выберет меня сам. Да и вообще… «Да и вообще я несколько месяцев жила в плену у Берендея. Может, мне стоило взять его в качестве помощника?» – закончила она фразу, которую не решилась произнести.

Лес баюкал ее, свое речное дитя, улыбался в ответ. Заречье ждало ее. Радовалось ее возвращению.

Она смотрела на лес, на его мокрые скрипучие ветви, взвившиеся к небесам. Лес – живой, чуть уязвимый без своей роскошной кроны, – смотрел на нее в ответ.

Как я уже говорил, только женщины способны раскрыть силы Серпа. Сама Мара приходит вновь и вновь в их облике. Она ведь не умерла. Не могла умереть. Она продолжает свой путь и узнает себя в новой жизни, получая по наследству серп.

Войдя, Сева задрал голову и стал с интересом разглядывать выложенный темной мозаикой потолок. Там была изображена старуха-смерть в серой куколи. Скрюченные руки прижимали к себе душу, представленную в виде младенца, а вместо левой ноги торчала кость.

– Деда, серьезно! – встрял Муромец. – Мы же спустились сюда, прошли мимо Финиста и так легко преодолели стену… Дайте подсказку, как перепрыгнуть чашу. – Давай подумаем, что это может быть. – Сева повернулся к другу, смирившись с молчанием старого мага. – Разгадка, как всегда, под носом. Что ты слышал про чаши?– Жизнь – полная чаша? – предложил Муромец.– Испить чашу до дна? Так говорят про что-то плохое? О Меркурий, да кто тут знаток поговорок? Точно не я!– Горе, – чуть слышно прошептал Илья Пророк, и парни мигом обернулись к нему. – Здесь горе. Грехи.Друзья молча уставились друг на друга, судорожно соображая, что это может значить.– Надо поделиться своим горем? – начал перебирать Митя. – Признаться в грехах? – О, нежить к вашим услугам, – кисло ответил Сева.

Наконец ветер сменил свое направление, тяжелое небо начало светлеть, синие пятнышки рассыпались между сизыми облаками. Колесо года покатилось к равноденствию. Встречать весну в Заречье было всем непривычно. Раньше деревня в это время пустовала, поэтому погода могла меняться по сто раз на дню: на нее влияли всевозможные чары, наложенные не только магами древности, но и наставниками, живущими в наши дни. За одно лишь это утро успел посыпать град, затем пролился веселый дождик, расцвеченный ярким солнцем, на небе появилась радуга, а через несколько минут все исчезло в снежной буре. Ближе к полудню, когда большинство колдунов выбрались на улицу, уже вовсю припекало солнце, на Дороге желаний растаяли сугробы и кое-где вылезли первые травинки. В этот раз закликали весну всей деревней. Сева, словно верхом на пегасе, сидел на крыше избушки и играл на дудочке. На крыше соседнего дома три девушки пели веснянки. Избушки на улице Шаровых молний не могли удержаться от танцев, поэтому, едва там кто-то затягивал песню, сопровождавшуюся игрой на гуслях или флейте, они принимались приседать или переваливаться с ноги на ногу. Тут же раздавались веселые крики и хохот, кажется, несколько певцов, не удержавшись, поскатывались с крыш. Заречье ходило ходуном. Ветер трепал бумажные флажки и ленты, развешанные по деревьям. Повсюду бегали сбежавшие из курятника куры и петухи. С Севиного места хорошо была видна огромная соломенная кукла, вокруг которой уже водили хоровод. На одной из избушек начала выступление группа музыкантов, и Сева засунул в карман дудочку, понимая, что стоит поторопиться и занять удобное место внизу: туда уже хлынул целый поток колдунов и колдуний. Он натянул на лицо рогатую маску и соскользнул на землю. С десяток таких же рогатых лохматых чудищ как раз гнались мимо него за визжащими девчонками, он присоединился к их стае и бегом добрался до улицы Огненных, где уже был выставлен бесконечно длинный стол. На нем дымились самовары, высились горы блинов. Розалия Павловна, приплясывая, выставляла вазочки с вареньем и медом, ее помощники тащили через всю улицу тарелки и чашки, девушки с розовыми лентами в волосах ставили огромный поднос с жаворонками, которых напекли из теста сегодня утром, а крепыш Ярослав в одиночку нес высоченную гору масленичных печений.

Я хочу тебя попросить об одолжении. Напиши мне, если ей будет здесь плохо. Напишешь? Вместе мы что-нибудь придумаем. Уговорим ее вернуться во Францию, там ей будет лучше. Сева молча кивал, старясь выглядеть уверенно. И Микоэль, охваченный эмоциями, не заметил, что разговаривает с человеком, больше других желавшим, чтобы невыносимая Полина Феншо осталась в Заречье.

– Значит, ты думаешь, все-таки можно избавиться от проклятия таким способом? – Это непросто. Во-первых, проклятый не должен сопротивляться. Клоэ откуда-то об этом знала. Иначе зачем бы она так тщательно изображала любовную игру? Во-вторых, никто не сможет взять на себя проклятие по принуждению. Какое чувство может заставить человека сделать это? Ответ очевиден. Отдать жизнь взамен жизни любимого человека… Нарочно прервать свой путь и скатиться на сотню ступеней назад, перевоплотившись в камне… цветке? О чем думала эта девчонка? Я точно этого не стоил, вот что самое обидное! – Микоэль поднял глаза на хмурого Севу и снова совершенно неожиданно улыбнулся, будто желая поскорее закрыть печальную тему: – Но знаешь что? Если в По кто-нибудь влюбится, ты подкинь парню эту идею, ладно? Вдруг ради спасения моей сестры он не пожалеет жизни? – Да, подкину.