– Про Буса я знаю вот что, – произнесла она, откинувшись на спинку стула. – Его род был древним и сильным и однажды достиг настоящего расцвета. О, это рассказывают всем детям древних родов, сейчас поймешь почему. – Она улыбнулась. – Говорят, главный его дом располагался в Росенике, но были и другие – в Зорнике и в Небыли. Он так увлекся идеей объединения магов, что перестал чтить древние традиции и переженил своих дочерей и сыновей на тех, на ком они хотели. В этом роду всегда было полно детей. По пять – шесть братьев и сестер. Кто-то из отпрысков связал свои жизни с незнатными семействами. Некоторые и вовсе сбежали к потусторонним. То же произошло с внуками Буса и с правнуками. И вот теперь нет такого рода – Бусов. Исчез, остался лишь в воспоминаниях да сказках. Все эти толпы детей и братьев – где они?

– Да, – покачала головой Василиса. – Понимаю.

– Я не хотела задеть тебя этой историей.

– Знаю. – Василиса усмехнулась.

– Подземелье под домом Буса и дар, который там хранится, могли уцелеть до наших дней. Возможно, что на месте его дома возвели новый терем и кто-нибудь там до сих пор живет.

– Я думаю, выяснить это будет не так уж сложно, раз Бус – не совсем уж былинный герой. Вот только зачем? Мы же… туда не идем? – Василиса повторила свой вопрос.

– Нет. Пока не узнаем хотя бы примерно, как называется оставленный там божественный дар, – отозвалась Анисья и протянула Василисе руку. – Давай, режь. Ты стала отбивать другой ритм, пока мы говорили. Возможно, это то, что нужно.

* * *

С тех пор как Сева решил выведать все о женской магии, он старался оказываться там, где собирались девушки. Он выбрал небольшой кружок девчонок и таскался за ними по полдня. Его сопровождали Муромец и старший Романов, и девушки не были против такой компании. Несколько колдуний собирались ради ежедневных ритуалов, а когда заканчивали магическую практику, некоторое время полулежали на топчанах в беседке и тихонько напевали, а потом расходились. В такую компанию было легко втереться – Сева всегда мог подыграть им на каком-нибудь инструменте или выправить мотив старой баллады. Ему оставалось только использовать свои чары, чтобы в конце концов разговорить одну из них.

Когда он сидел вместе со всеми, дело шло отлично, если не считать ревнивого взгляда Милы: колдуньи укладывали ему на плечи головы или перекидывали через его колени легкие ножки, но стоило ему повстречаться где-то с одной из них, сирена внутри него внезапно пряталась. Пока невинный флирт был общим на целую компанию, он чувствовал себя свободно, но стоило лишь подумать о том, чтобы вскружить голову одной колдунье, он понимал, что не готов. Перед глазами вставало другое лицо, и оно словно напоминало о том, что он сбился с цели, – вовсе не тайны женских кругов он должен был сейчас разгадывать, а искать факты о проклятиях.

Но любопытство не унималось. В Дивноморье нашлось немало парней, которые побывали на таинственных женских практиках: все они рассказывали небылицы о моряках, потопленных кораблях, исчезнувших юношах и каких-то огромных камнях. Сева снова заводил об этом речь, и девушки начинали хихикать.

– Неужели ты так хочешь попасть на наш круг? – спрашивал кто-нибудь из них.

– Конечно, хочу!

В ответ они только звонче смеялись, словно специально дразнили.

– А не боишься, что пожалеешь?

– Муромец, ты пожалел? – Сева обернулся к другу, и тот замотал головой.

Новый взрыв смеха разлился звоном колокольчиков.

Севу злила эта невозможность что-либо узнать. Он снова принялся рассматривать каждую девицу, подыскивая себе жертву. Мила не годилась – она уже была к нему неравнодушна, но почти ничего не знала об этом месте. Майя все еще поглядывала на Муромца, вспомнив свою былую влюбленность. Незрячая Леля своей бледностью иногда напоминала Водяную колдунью, и от этого становилось совсем не по себе. Подошла бы Яна – с крутыми бедрами, нежными полными ручками и волнами мягких каштановых кудрей до пояса, но у той был парень, и ставить под сомнения их отношения Сева не собирался. Нонна, хоть и смотрела на него томно и сладко, выходила из старинного рода, и Сева почему-то опасался, что, прояви он к ней чуть больше внимания, его начнут вынуждать на ней жениться. Оставалась Агата – сестра-близняшка Лели. Она была такой же белокожей и высокой, только волосы пылали на солнце рыжим золотом, а почти прозрачные русалочьи глаза с крошечным, едва видным зрачком смотрели лукаво. Это про Агату Николай говорил, будто ее магия – в словах, будто она умеет заговорить живое и неживое, а еще рассказывает пророческие сказки. За все это время Сева пока ни одной сказки не слышал. С этого он и решил начать.

Он передал гитару Муромцу, который уже минут десять рассматривал ящерицу, пригревшуюся на столбе беседки, а сам прилег на топчан и положил голову Агате на колени.

– Ну ничего себе! – воскликнула она, но скорее от неожиданности, чем от возмущения, и прохладными пальцами пробежалась по Севиному лбу. – Что тебе нужно, чужак?

Она с самой первой встречи звала его так.

– Вроде бы он не такой уж и чужак! За две недели мы тут стали почти как родные, – пошутил Митя.

– А он по-иному чужак, – отозвалась Агата, тепло глянув на Муромца. – Правда ведь? – Теперь ее взгляд снова вернулся к Севе.

– Не знаю, о чем ты. Сказку расскажешь?

– Сказку? Конечно! А какую тебе?

– Чтобы мне подходила. – Сева попытался поймать ее взгляд: после того как он установит эту связь, надо будет вложить в слова особый смысл. – Лично для меня. – Голос его чуть изменился, стал ниже и тише.

Агата пристально смотрела на него несколько секунд.

– Ну хорошо. Про колобка знаешь?

– Про колобка? Конечно, знаю. Я думал, ты придумаешь новую сказку! Специально для меня!

– Ах, ну коль знаешь про колобка, то, считай, знаешь, самую главную мудрость. Зачем же тебе новая сказка?

– И какой же мудрости должен был научить меня колобок? – спросил Сева, чувствуя, что чары сирен опять его подвели и ничего путного сегодня не выйдет.

Агата наклонилась к его лицу, ее волосы защекотали ему шею.

– Остерегайся красивой женщины. Она тебя погубит.

– Лисы?

– Ну, в сказке это лиса. А кто за маской лисы, уж тебе самому искать.

Сева был готов ответить, но мороз вдруг прошелся по коже, вздыбил каждый волосок на теле, страх кольцом сдавил горло. Агата отпрянула и рассмеялась.

– Да ну, неправда это, – отозвался Митя, поддерживая веселье. – Это женщинам его надо остерегаться! Вы только посмотрите, как он втерся в ваше доверие.

Но Сева молчал, не в силах даже выдавить улыбку. Он понимал, что Агата сказала правду. Сказала все как есть. И не нужно выдумывать для него новых сказок, он разыграет ту, что уже давным-давно написана, – как множество людей до него разыграло этот сценарий. Он сделает то, что должно. И рыжая русалка только еще раз уверила его в том, как все закончится.

– Ну, что задумался, чужак?

– Думаю, раз сказку ты поленилась придумывать, может, хотя бы расскажешь, что вы делали с Муромцем на вашей женской магии?

– Ты все о своем! Ну, расскажу, может быть.

– Правда? – Сева аж подскочил и сел возле Агаты.

– А косы ты плести умеешь? – спросила она, будто разговор все это время был о другом.

– Косы? Ну… немного.

– Откуда, коли волосы короткие?

– У меня младшая сестра есть, ей плел как-то, – пожал плечами Сева.

– Прекрасно! Тогда заплети мне косы! Хочу прическу как у сказочных царевен! Заплетешь – узнаешь кое-что о женском круге.

Агата скользнула вниз, уселась прямо на песок и протиснулась между его коленями. Нонна вручила ему гребень и ворох лент. Николай закатил глаза, словно уже видел подобную сцену.

– Что страдаешь, Коленька? – улыбнулась Нонна. – Давай и тебе заплету.

– Будете с Агатой вместе как сказочные царевны, – закончил Митя, и все расхохотались.

Сева осторожно перебирал золотые волосы. С непривычки сложно было удержать сразу несколько прядей и не спутать их. Сирена снова начала пробуждаться. Сева выпустил своенравные пряди и нежно прошелся пальцами по голове девушки.

– Волосы, – вдруг начала Агата, – прячут силу. У зверя – звериную. У человека – человечью.

«Говори еще», – думал Сева, опять касаясь ее головы и вытягивая новую прядь волос. Три пряди заструились между пальцами и начали сплетаться.

– На всем теле волосы имеют силу. На каждой части – разную. Одних магов волосы защищают, других напитывают яростью. – Она неожиданно запрокинула голову и уперлась макушкой Севе в живот, желая заглянуть ему в глаза. – Как думаешь, чужак, если вырвать у тебя прядь волос да вплести мне в косу, станут мои глаза такими же черными?

– Карими. У меня карие глаза.

Она снова наклонила голову, позволяя ему плести дальше, но Севины чары в который раз сбились. Творилось что-то неладное – теперь он начал это понимать.

– Ах, я бы попросила пару волосков у Водяной колдуньи, если бы она приехала к нам из Заречья! Интересно, как бы это на меня повлияло?

Его горло сдавили невидимые пальцы. Девица эта и впрямь была непроста. Почему она заговорила о Водяной?

– Разве можно сплетать волосы разных магов, чтобы получить новую силу? – скептически заметил Николай. – Если бы это было правдой, так бы все делали.

– Верно говоришь! А нам не надо, чтобы все так делали, поэтому сейчас же забудь об этом. Ну что? Как там моя царская прическа?

– Не готова, – буркнул Сева. – Сиди и не двигайся.

– Как прикажешь. Так на чем я остановилась? Ах да, вот посмотрите на Митю Муромца. Какие волосы у него! Рожь да золото. Сила солнца и матери-земли.

– Это ты еще на ногах не видела, – заметил Митя, и девчонки опять покатились со смеху.

– А может, видела, откуда ты знаешь? Сила в тебе, сын Муромцев, совершенно особенная. Сам ты не злой, не резкий, не… каменный. Сила твоя в том, что тебя все защищает – и солнце, и земля, словно ты их любимый сын.

Митя молча уставился на Агату.

– А вот Коленька? Так посмотреть, волос темный, русый, как льняное семя, а если голову повернуть – серебристый, как кора ольхи. Вверх тебе надо расти, словно дереву. Вверх твой путь. Птица-лебедица на твои ветки присядет, вот тебе и сила. Ну, прическа там как?

– Почти, – отозвался Сева. Он успел сплести пять не очень аккуратных кос, перевязать лентами и теперь пытался разложить их на Агатиной голове: две вокруг лба, а три вензелем на макушке. – Не знаю, какая царевна осмелилась бы с такой пойти, но моя сестра просто умерла бы от восторга.

Агата выхватила из рук слепой Лели зеркальце и принялась крутить головой.

– Вот это красота! Раз твоей сестрице понравилось бы, значит, и впрямь хорошо! Чую, сила ее будет в том, чтобы преображать других. Ну, спасибо!

Она вскочила на ноги и повертелась перед остальными девушками, чтобы они оценили Севин труд.

– Пора нам расходиться, – напомнил Николай. – Ужин скоро.

– Эй, стой. – Сева поймал Агату за запястье. – Ты про женские практики обещала рассказать. Я жду.

Она повернулась к нему, и на этот раз ее глаза оказались спрятаны за странными очками, словно сделанными из тонкого перламутрового стекла – такого материала он еще ни разу не видел.

– Обещала и рассказала! Ты чем слушал? – засмеялась Агата, подхватила под руку сестру и выпорхнула с ней из беседки.

* * *

Новолуние в Китеже было свободным днем. Маргарита захотела навестить бабушку, и Черная Курица согласилась их с Полиной проводить. Девушки рассчитывали по дороге полюбоваться городом, но оказалось, что Долина Гремящих Ветров и Зорник располагались далеко друг от друга и из Китежа туда вел совершенно иной путь.

Маргарита услышала лязг металла, в следующий миг перед ней открылась дверь и в глаза ударил яркий свет. Она зажмурилась и шагнула в проем. Едва она оказалась на свежем воздухе, ее чуть не снес в сторону порыв ледяного ветра, так что пришлось схватиться за хлипкую дверцу, жалобно скрипнувшую петлями. Оказалось, что они только что вышли из неказистой серой будки с глухой дверью. Такие, насколько Маргарита помнила, встречались на заправках вдоль шоссе, и в детстве всегда вызывали у нее вопросы – для чего нужна эта небольшая металлическая коробочка, приткнутая сбоку к магазинчику? Что в ней хранят? И почему на двери висит такой большой замок? Вот и сейчас она обнаружила за спиной пустынное шоссе, правда, никаких заправок или магазинов поблизости не было. Впереди простирался редкий сосновый лесок, сквозь который просвечивали песчаные дюны.

Черная Курица захлопнула дверцу безымянной кабинки, послужившей им порталом, и направилась прямо к соснам.

– Дальше пешком, – объявила она. – Здесь уже недалеко.

– Недалеко? – удивилась Маргарита. – Вы хотите сказать, что Долина Гремящих Ветров так близко к трассе? Здесь ведь ездят потусторонние!

– Сейчас не так-то просто найти место, удаленное от потусторонних.

– Мне кажется, стоило попробовать поискать в тайге! – воскликнула Маргарита, и Черная Курица, к ее удивлению, рассмеялась.

Под ногами зашуршал мелкий песок. Он лежал волнами, повторяя изгибы видневшейся вдалеке воды, кое-где по нему даже бежала рябь. Полина с Маргаритой закутались в шарфы, потому что ветер вздымал настоящие песчаные бури, и песчинки забивались в нос и в рот. Воздух здесь пах водорослями и солью. Черная Курица решительно шла навстречу чуть выступающей каменной гряде. Сизый хребет древнего окаменевшего великана прорывался сквозь горы песчинок, и, судя по уверенным шагам наставницы, Долина Гремящих Ветров располагалась где-то там. Минут через десять все трое приблизились к первому гранитному выступу и взобрались на него. И действительно, теперь перед ними лежало небольшое плато с редкими карликовыми березками, гнущимися от ветра, и россыпью одинаковых новеньких домишек. В рекламном проспекте, который как-то попался Маргарите и Полине на глаза, говорилось, что Долина Гремящих Ветров построена по последнему слову физимагии. Но наконец попав сюда, Маргарита смогла выдавить только:

– Какой шутник додумался назвать этот закуток Долиной?

– Дарья Сергеевна сейчас бы тебе ответила, что он точно был Огненным, – рассмеялась Полина. – Она говорит, Огненные любят все масштабное и звучное.

– Хотелось бы, чтобы их названия соответствовали правде, – сказала Маргарита.

– Это только начало, – возразила Черная Курица. – Когда-нибудь Долина Гремящих ветров разрастется. Потусторонние забросят пролегающую дорогу, их поселки, что стоят по соседству, опустеют и исчезнут…

– И Звездинка разойдется и налепит еще штук тридцать теремов! – закончила Маргарита, потирая ладони. – И я даже не знаю, хорошо это или плохо. Далеко ли до бабушкиного дома?

– Нам туда. – Черная Курица указала почти на самый край обрыва, где, не сдаваясь под натиском ветра, ютилось четыре белых домика с голубыми ставнями в красных узорах.

Они заметили Мариетту Юрьевну издалека – та махала им с крыльца. Морской ветер остервенело трепал подол ее юбки, а плащ порывался сорваться с плеч и унестись к заливу.

Вблизи Полина различила на ставнях нарисованных морских коньков, на крылечке каким-то чудом держался пушистый голубой коврик, а прическа Маргаритиной бабушки после атаки ветра вовсе не напоминала растрепанное гнездо, чего нельзя было сказать о ее собственных волосах.

– Ну наконец-то! Как же я рада вас видеть! – Мариетта Юрьевна легким шагом спустилась и заключила Полину с Маргаритой в объятия. – О, Сварог, да вы, наверное, продрогли. Заходите скорее в дом! И вы, Екатерина, – она кивнула Черной Курице, – проходите и выпейте с нами чаю.

– Спасибо, но у меня нет времени. Я здесь по делам. Вернусь за девочками через пару часов, а до этого никуда их не отпускайте.

– Как знаете, дорогая. Двери моего дома всегда открыты. – Мариетта Юрьевна улыбнулась Черной Курице.

Подруги проскользнули в дом, готовые променять любезности на тепло. Маленькая прихожая плавно перетекала в гостиную, окна которой выходили на залив – и это было лучше любых картин, хотя и картин в комнате оказалось немало. Маргарита узнала любимое бабушкино кресло, которое когда-то стояло в ее квартире в Суздале. И чашки, и пузатый чайник с красными петушками, знакомые Маргарите с детства.

– У вас уютно! – воскликнула Полина, рассматривая вышитый плафон торшера и заглядывая в корзину с рукоделием.

– Спасибо! Потихоньку обживаюсь.

Маргарита, пробежав глазами по картинам, скрылась в следующей комнате, с интересом рассматривая и цвет стен, и полки с книгами. Полина же задержалась у сундука, придвинутого к стене и расписанного цветами.

– Его сделал еще Маргаритин дед, – пояснила Мариетта Юрьвена, заметив ее любопытство. – Ох, как рисовал! Расписывал все, что попадется под руку. И все сразу становилось такое веселое, яркое! Лучше, чем новое. А говорят еще, что потусторонние не способны к магии. Да разве это был не чудесный дар?

Полина улыбнулась. Она приблизилась к комоду с зеркалом. Улыбка сползла с лица, стоило Полине увидеть сбившиеся в колтун волосы и обветренные щеки.

– Не возражаете, я причешусь? – спросила она. – Мне бы тут явно потребовалось специальное колдовство, чтобы ветер не превращал прическу в стог сена.

– Пока что от этого действительно помогает только магия, – засмеялась Мариетта Юрьевна, подавая ей расческу.

Маргарита вернулась в гостиную как раз в этот миг, но выражение ее лица теперь было скорее встревоженным, чем довольным.

– Ба, – подала она голос, – а у тебя не возникает здесь странного ощущения?

– Какого же? – Мариетта Юрьевна удивленно вздрогнула.

– Мне как-то не по себе. Не в самом доме, а во всей Долине. Я почувствовала это, едва мы отошли от шоссе.

– Я понимаю, что тебя гложет, Рита. Первое время мне тоже было здесь непривычно. Это место не зря называют Долиной Гремящих Ветров. Слышишь?

На несколько мгновений в домике воцарилась тишина, и Полина с Маргаритой действительно услышали, как за большим окном громыхает ветер.

– Так все дело в нем? – спросила Полина.