Славка задумчиво поправила коралловый браслет, рассматривая круглые бусины с предельным вниманием:

– Именно.

* * *

За окном уже было темно, а свет включать не хотелось. Золотистый блик отражался от стоявшего в шкафу зеркальца. Одна только ночь знала, откуда взялся этот солнечный зайчик, столь неуместный в ее владениях.

Впрочем… Зеркалью все равно, какое время суток течет в настоящем. День, ночь, вечер, утро – без разницы. Потому что там, за тонкой преградой зеркального стекла, царит совершенно иная жизнь. И законы ее – другие.

Стефан сидел в глубоком кожаном кресле и мрачно смотрел на стакан со шнапсом. Во мраке комнаты виднелся только ободок стакана – больше ничего. Пауль устроился рядом и свернулся клубком. Острые когти впивались в бедро Стефана, а ухо задумчиво подергивалось, словно татцельвурму кто-то мешал во сне.

За окном было тихо. Стефан сделал глоток и немного поморщился. Ситуация и так неприятная, а еще и незваные гости. Он был изначально против этой идеи. Ну что? Сестра по дару. Жил без нее двадцать девять с половиной лет, прожил бы и дальше. Стефан поморщился. Не хотелось думать, что в один момент чутье может просто исчезнуть, а зеркальная поверхность в какой-то проклятый миг станет бесполезной стекляшкой. И даже кров не оживит.

Стефан скрипнул зубами, вспоминая, с какой легкостью София отразила нападение бильвиза. Кажется, она не осознает своей силы. Или попросту не показывает этого. Он шумно выдохнул и, прикрыв глаза, откинул голову на спинку кресла. Будь неладен этот Крампе!

– Я все слышу, – раздался совсем рядом до боли знакомый голос. Разве что человеческие нотки в нем проскакивали едва-едва.

– Катись ко всем чертям.

– Я только что оттуда. Мои родственники передают тебе горячий привет.

– Да? – Стефан посмотрел на возникшего среди комнаты Крампе – черное пятно, чернее даже, чем ночь. Тень, дыра в иной мир… что угодно, только не тот, кого можно назвать нормальным советником Главы зеркальщиков города.

– Да, – передразнил его Крампе, все же обретая человеческий облик. – Ты же знаешь, моя несравненная чертова бабушка от тебя в восторге.

Стефан чуть не поперхнулся. Подумал и отставил стакан на стоявший рядом столик. От греха подальше. Кажется, час хандры закончился. Любое упоминание о родне Крампуса грозило тяжелыми последствиями. Даже если сама родня находилась очень далеко.

Крампе тем временем сел в соседнее кресло. Свет из окон дома напротив очертил его профиль, игриво коснулся острых поблескивающих когтей. Ага, значит, облик человеческий все же частично.

– Что у нас плохого? – поинтересовался Стефан.

Крампе выразительно постучал когтями по деревянной ручке кресла.

– Поцарапаешь полировку, – невозмутимо сообщил Стефан. – К делу. Что вам удалось накопать по Леманну?

Он прекрасно видел: советник не в лучшем расположении духа и уже приготовился высказать все, что думает по поводу нелюбезного приема девушек. Но Стефану сейчас было не до этого. Главная проблема – Леманн. Девушки – тоже проблема, но с ней борются с момента появления человечества и пока еще толком не знают, как преодолеть.

Крампе отмахнулся:

– Пока глупости. Врачи уверены, что это вирус. Но пока ничего найти не могут. Зеркал в палатах нет. Вообще загадка: каким образом удается зеркалу утягивать людей, когда те находятся на приличном расстоянии?

– Мы тут и сидим, чтобы разгадать эти загадки, – заметил Стефан.

– Мой повелитель гневается? – невинно уточнил Крампе.

Стефан бросил на него испепеляющий взгляд.

– Слушай, тут и так проблем по горло, ты еще девиц притянул. Нельзя было это сделать после?

– На твоей могиле?

– Так надо испортить мне жизнь до нее?

– Портить жизнь – моя работа.

Стефан не нашелся, что сказать. Что ж, черт есть черт. И конкретно этому в логике не откажешь.

Пауль вытянул лапы, деловито потоптался на ноге Стефана, где сумел, и, довольно мурлыкнув, переполз на быльце кресла.

Стефан пронаблюдал за нахальным татцельвурмом и едва успел отодвинуться, чтоб не получить мощным хвостом по носу.

– О… Паульхен, мальчик, я тебя не заметил, – почти проворковал Крампе. – Кажется, тебе пора заняться воспитанием своего хозяина, а то он совсем от рук отбился. Не надо так. Красивых девушек видеть не хочет, грубит, хамит, ведет себя так, словно воспылал страстью к противоположному полу и…

Стефан медленно поднялся из кресла. Одно из зеркал, находившихся в шкафу, вдруг задребезжало, и по комнате разлился печальный звон.

Крампе резко замолчал. Стефан мысленно пообещал, что обязательно устроит Крампе веселую жизнь и натравит на него напарника. Не надо создавать невыносимому советнику проблемы в жизни, достаточно оставить его один на один с Кенигом, которого не выносит он сам.

Звон стал тише, но в него вплелись тоскливые нотки. Стефан нахмурился. Такое впечатление, что кто-то из Зеркалья хочет достучаться до него. Приблизившись к шкафу, он молча посмотрел на переливающееся серебром зеркало в винтажной белой раме с потертой окружностью. И пусть оно размером с ладонь, на мгновение удалось рассмотреть одинокий дом с горящими ярко-желтым светом окнами, узкую тропинку, убегающую куда-то вдаль, ночную тьму. Толком не рассмотреть, но есть странное чувство, что это колышущаяся под ветром рожь. И стоит только сделать шаг вперед – утянет, заберет, не даст обернуться.

Стефан глубоко вздохнул, при этом даже не шелохнувшись. Начатое надо закончить. Оставшаяся там душа бьется бледной бабочкой об острые грани нереального мира Зеркалья.

– Что там? – донесся голос Крампе.

Стефан, не думая даже поворачиваться, поднял руку и ладонью повернул к стоявшему за спиной Крампе. Тому не нужны были слова. Гладкая отшлифованная ручка коснулась руки спустя миг. Стефан обхватил ее пальцами, сжимая, привыкая, пробуя на прочность. Даже не опустил взгляда, зная, что Крампе дал ему старинный нож с прямым лезвием и двумя зазубринами. Двумя. Потому что бильвиз и роггенмеме предпочитают ходить по двое.

– Скоро? – спросил Крампе.

– Надеюсь, – бросил Стефан и подался вперед, к серебряной глади зеркала.

«Скоро вернусь. Может, правда, не очень. Как пойдет».

Он задрал голову, разглядывая полную луну, повисшую драгоценной брошью на черном бархате неба.

Переход дался быстро и неощутимо. Уголки губ Стефана дрогнули в едва заметной улыбке. Ну уж нет, никто так просто его силу не заберет. Глава – не рядовой зеркальщик, с которым можно играть в игры. Попытаются – зубы обломают.

Стефан повернул голову в сторону дома. Огни в окнах погасли, словно по чьему-то сигналу. Под порывом ветра рожь пригнулась, как под чьей-то гигантской рукой.

В нескольких шагах появилось черное пятно. Оно тут же начало стремительно расползаться. Стефан стоял, даже не думая отходить. Не время убегать. Да и не за этим он сюда пришел. Только выставил вперед руку с ножом, лезвием к пятну. Тьма тут же остановилась, будто испугавшись. Ветер задул сильнее, пробрал до костей. Стефан немного поморщился. Не хватало еще простуду подцепить в Зеркалье, вот хохма будет. Крампе от смеха загнется просто.

Пятно тем временем вытянулось, как нескладная человеческая фигура, что стояла, склонившись в пояс, а теперь решила разогнуться.

– Добрый вечер, – произнесла она хриплым неприятным голосом и отвела от лица растрепанные волосы.

«Лучше бы не отводила, – подумал Стефан, глядя на иссохшее лицо, подобное коре дерева. – А еще лучше бы не разгибалась вовсе».

Она была выше ранее встреченного тут бильвиза, обнажена и уродлива. Острые кости, обтянутые сухой кожей, выступали так, что их обладательница делалась похожей на странную птицу. Обвисшие черные груди ничем не прикрыты. Из набухших бордовых сосков медленно стекало что-то вязкое и густое, по виду напоминающее смолу. Когтистые руки висели как плети: Стефану не хотелось думать, что будет с человеком, который попадет в их объятие. Это ж точно кости переломают все, пощады не будет.

Роггенмеме перехватила его взгляд и улыбнулась пожелтевшими зубами. Ее блеклые глаза излучали столько злобы и презрения, что тут же захотелось занести руку с ножом и вонзить в прогнившее сердце полевой нечисти.

– Мы с мужем бесконечно рады гостям, – прохрипела она, снова улыбаясь так, что у Стефана по коже прошел мороз. – Только он сейчас немного отлучился, понимаете, наш непутевый родственник потерялся, вот и…

Рожь угрожающе зашептала, склоняясь под ночным ветром. В доме неподалеку на мгновение вспыхнул свет. Небо рассекло ослепительной молнией, но на землю не упало ни капли.

Фокусы Зеркалья могли напугать новичка, но не главу. Где-то вдалеке раздался жалобный крик, а потом – хохот бильвиза.

Роггенмеме поняла, что так просто гостя не запугать, поэтому зарычала и кинулась на Стефана. Он едва не упустил момент, рассчитывая, как вытянуть душу Леманна, но при этом избавиться от назойливой собеседницы. Когти роггенмеме почти коснулись его щеки. Про себя ругнувшись, он перехватил ее руку и сжал. Послышался неприятный хруст, и тварь отчаянно завыла.

Стефан вонзил нож в ее горло. Жуткое бульканье, миг – блеклые глаза остекленели. Роггенмеме захрипела и свалилась к его ногам бесформенной грудой. Впрочем, Стефан на это уже не смотрел. Он быстрыми шагами направился к месту, где слышал голос Леманна. В Зеркалье все неверно, все только на короткое время. Роггенмеме через время встанет, отряхнется и снова скроется в своих полях. Правда, далеко не факт, что все забудет. Есть крайне злопамятные твари. Не все любят, когда их убивают.

Душа Леманна, серебрящаяся в свете луны, вдруг пронеслась перед Стефаном. Он чуть покачнулся, удерживая равновесие. Ругнулся сквозь зубы: вот как теперь за ней бегать?

– Ночью по полям гулять опасно, – скрипящим голосом известили за спиной.

Стефан резко обернулся, только крепче сжимая нож. Лезвие отразило лунный блик, вязкая кровь роггенмеме тяжелыми каплями падала на землю. Бильвиз обратил на это внимание, нахмурился и заскрежетал зубами. Кажется, к погибшей супруге он испытывал чувства. Что ж, это плохо. Во всяком случае, для здоровья Стефана.

– Воровать чужие души еще опаснее, – недрогнувшим голосом произнес он. – Отпустите Леманна, его место не здесь.

Бильвиз вскинул руки в стремлении кинуться на Стефана, однако не сумел сделать ни шагу. Все же не зря нож – одно из средств испугать бильвиза до полусмерти. Он не посмеет приблизиться к тому, кто его держит. Сталь и дерево, закаленные временем. Больше и не надо.

Серебряная душа возникла за спиной бильвиза и робко двинулась в сторону Стефана. Тут перед глазами все потемнело, а в ушах загрохотало так, будто совсем рядом начался камнепад.

Нож выскользнул из рук, и хрип бильвиза раздался возле самого уха.