Прошептав несколько слов, шевельнул пальцами. Тут же вспыхнуло несколько светло-зеленых шариков, мигом разделившихся на мириады тонких нитей и опутавших тело девушки причудливым кружевом. Накинув на нее покрывало, я быстро пошел к коменданту.

Правда, моя история его не впечатлила.

– Говорите, девушка? – переспросил он, шагая со мной по коридору.

– Да.

– Ну, это нормально, – последовало утешение.

– Нет, не в этом дело, – раздраженно бросил я, открывая дверь и пропуская в комнату. – Дурманное заклятье. Что мог – нейтрализовал, но я не целитель.

Комендант остановился на пороге.

– Ну? – поторопил я.

– Свет хоть включите.

– Свет?

Не сразу дошло, что вопрос звучит глупо, а на меня смотрят с крайней подозрительностью. Выругав себя за оплошность, я быстро щелкнул выключателем. Комендант охнул. Простыня с девушки каким-то немыслимым образом сползла.

– Что? – покосился я. – Кто это?

Комендант подлетел к кровати, всплеснул руками:

– Александра Евгеньевна, как же так! Ничего не понимаю!

Стало нехорошо, радовало, что рядом стена. Студентку так величать точно не станут. Еще надеясь, что ослышался, я медленно уточнил:

– Какая Александра Евгеньевна?

Комендант быстро повернулся ко мне:

– Соседка по комнате ваша! Куратор третьего курса.

Я чуть не грохнулся на пол. Что? Неоднократно упоминавшийся Ткачук – это? То есть, эта? То есть, какого в одной комнате живут мужчины и женщины? Хотя, отец предупреждал, что здесь странные порядки. Но не настолько же!

– Я за целителем, – бросил комендант, выбегая из комнаты. – Ждите.

Некоторое время царила тишина. Подняв голову, я встретился с внимательным взглядом покойного Гоголя. Писатель вдруг хитро подмигнул. Я вновь посмотрел на лежавшую на кровати. М-да. Однако, весело началась моя жизнь в университете.

***

Утро прошло спокойно. Мольфарский поток составляли в основном любознательные молодые люди. Занятие подходило к концу, я был приятно удивлен познаниями многих студентов. Они действительно интересовались, никто не спал на лекции.

Я глянул на часы.

– Через три минуты звонок. Есть вопросы?

Рыжая веснушчатая девчонка с первой парты подняла руку.

– Вы упоминали про практику в лесу и чугайстра, – звонко разлетелся голосок по аудитории. – Ваша фамилия… – она вдруг смутилась.

– Хотите знать, имеет ли какое-то отношение? – улыбнулся я и взглядом пробежался по журналу. – Что ж, очень даже может быть. Мои предки всегда жили возле леса. Фамилия могла так и образоваться. Но достоверных данных мне не попадалось, поэтому утверждать не стану.

Звонок оборвал мой рассказ. Студенты выходили из аудитории. У входа я столкнулся с рыжей.

– Извините, Андрей Григорьевич, – пробормотала она.

– Ничего, – хмыкнул я, – смотри под ноги.

Она почему-то покраснела, хотела что-то сказать, но какой-то проходивший мимо верзила вдруг дернул девушку за руку.

– Динка, не заглядывайся на старшекурсников, мала еще! – захохотал он. Такой же рыжий и с веснушками. Брат?

Она что-то возмущенно пискнула, но тут же была утянута рыжим в толпу.

– Прости, лохматый, не для тебя эта розочка цветет, – услышал я брошенную фразу.

После пары секунд стояния столбом меня разобрал неуместный смех. Надо же, приняли за старшекурсника. Однако, дела. Конечно, брутальностью я не выделяюсь, и волосы действительно длинные, но чтоб так?

Оставив ключ подоспевшему старосте группы характерников, я направился к лазарету. Александру временно поместили именно туда, мотивировав огромным упадком сил. Вчерашнее знакомство было из ряда вон, поэтому неплохо бы его повторить.

Быстро покинув корпус ведьмаков, я пересек засыпанную снегом площадку и столкнулся носом к носу с Дидько.

– В лазарет? – спросил он, улыбаясь во весь рот.

– Э… – оторопел я, – да. А вы откуда знаете?

Улыбка стала еще шире, он обогнул меня, хрустя снегом под рабочими ботинками.

– Так все уже знают!

Ничего себе новость! Дидько больше ничего не говорил, а я ускорил шаг. Отличненько. Еще не хватало, чтобы меня во всем обвинили.

Стоило войти в темный коридор, как зазвонил мобильный. Секретарь, у-у-у.

– Андрей Григорьевич! – ворвался в мою голову громкий голос. – Немедленно зайдите к ректору. Срочно, после этой пары.

Я сделал глубокий вдох, стиснув зубы:

– Так срочно или после этой пары?

– Не задуривайте мне голову! – рявкнула Языкатая. – Делайте, что говорю!

Не успел я возразить, как из трубки донеслись короткие гудки. М-да уж. Как он терпит ее только? Порой казалось, что Языкатая может построить самого Вий-Совяцкого.

– Васька, ты что, настолько идиот? – неожиданно раздалось шипение совсем рядом.

Я чуть не подпрыгнул, но потом сообразил, что нырнул в нишу в стене, пока говорил с Языкатой.

– Да откуда я мог знать? – тут же возмутился знакомый голос. – Ну, помаялась бы немного, да и дело с концом. Откуда в комнате-то мужик взялся? Ведь заклятие на это не рассчитано!

– Угу, молодец! – второй говорил так, словно хотел уничтожить собеседника словами. – Ты хоть представляешь, что будет, если они начнут искать?

«О, – подумал я, – можете не сомневаться. Уже ищут».

– Это да-а-а… – тяжкий вздох. – Борь, но что делать? Разве что попытаться следы замести? Раз до сих пор в лазарете, значит, не все ушло.

– Идиот, – высказался Боря. – Если эта злыдня пронюхает, она же нам бошки поотрывает сразу! Пошли!

– Нечего было у меня курсак не принимать!

Послышался звук затрещины, а потом шаги.

Я осторожно выглянул и отметил знакомую рыжую шевелюру. Хм, значит, розочка цвела не для меня? Что ж, познакомимся поближе.

Из здания лазарета мы никуда не выходили. Студенты принялись спускаться в подземные лаборатории, где проводилась основная часть опытов факультета злыдней. Надо же, чтят технику безопасности. На всякий случай накинув на себя полог невидимости, я последовал за ними. Рыжий продолжал что-то виновато бубнить, а Боря – щупленький и низенький – не прекращал его шпынять.

Открыв одну из дверей, они зашли в прохладное темное помещение. Вася щелкнул пальцами, появилась огненная спиралька, осветившая сто лет не прибранный класс. Неудивительно, что здесь решили промышлять безобразиями, видимо, давно уж никто не заходил. Усевшись на парту, я с любопытством посмотрел на ребят. Итак?

У Василия в руках появилась черная сфера, внутри которой плясали серебристые всполохи. Прикрыв глаза, он медленно читал заклинание. Боря тоже не стоял сложа руки, а расчерчивал воздух переливавшимися алым светом символами. В воздухе завитал аромат ландыша. Такой же, как и сегодня ночью.

Я прищурился. Идея хорошая, только исполнение – не ахти. Серебро в сфере призовет остатки заклинания, а не уничтожит. Если пани Ткачук сюда сейчас прибежит, не завидую этим оболтусам. Сделав несколько движений пальцами, я послал в сферу сгусток напитанного энергией воздуха.

Алые символы метнулись к сфере, охватили ее со всех сторон. Сфера начала набухать, разрастаться, грозя заполнить все помещение.

– Ой… – охнул Вася.

– Дурак! Ты что наделал? – заорал Боря. – Сейчас бахнет же!

Вася вякнул что-то невразумительное. Я резко спрыгнул и расчертил воздух решеткой отрицания. Сфера сдулась, словно воздушный шарик. Покров невидимости рассеялся, студенты смотрели на меня с разинутыми ртами.

Первым очнулся Боря:

– А в-в-ы кто?

Вася только покосился, но ничего не говорил. После вышедшей из под контроля сферы и того, как я ее уничтожил, умничать не стоило.

– Видите ли, – хмыкнул я, – я, собственно, и есть тот самый мужик, который вдруг оказался в комнате вашего куратора.

– Мамо, – просипел Вася, медленно съехав по стене.

– Нет, не мама. Моя фамилия Чугайстрин. Зовут Андрей Григорьевич. Преподаватель. Это так, для общего развития.

Васька икнул, но так как уже сидел, позы не изменил. Боря попятился, потом тяжко вздохнул и закусил нижнюю губу. Я держал паузу, поглядывая на обоих обормотов. Было интересно, кто заговорит первым.

– Что… – все же начал первым Боря, – как…вы… нас отчислят?

Я сложил руки на груди, молча глядя на парня. Он смотрел на меня с видом загнанного, но гордого зверька.

– Ну-у-у-у-у… – Повисла пауза, парни напряглись. – Вы ремонт умеете делать?

– Что??? – хором выдохнули оба.

***

Дидько с довольным лицом смотрел на пыхтящих студентов, старательно таскавших камни.

– Андрей Григорьевич, это ж как же вы их-то заставили? Сами прибежали ко мне, предложили помощь. Случайно услышал, что это по вашей указке.

Я хмыкнул, поглядывая на парней.

– Знаете, Жорж Гаврилович, труд, он ведь облагораживает. Ну и… дает возможность искупить вину. Человек – создание подверженное. Его научить плохому – враз. А отучить – практически невозможно.

Дидько хихикнул:

– Это точно. Кстати, а как вы в темноте-то видите?

Внутри все похолодело. Черт тебя забери! Значит, о моем самоуправстве все известно! Но…

Дидько подхватил меня под локоток и медленно повел к выходу:

– Вы не удивляйтесь, Андрей Григорьевич, я все знаю, что в этих стенах делается. У меня по линии матери домовые были. Но не в этом дело… Все же… как?

Некоторое время я молчал, но потом заправил за ухо прядь волос. Дидько остановился как вкопанный. Тихо присвистнул.

– Вот это да!

Я кивнул, некоторое время молчал, собираясь с духом и ругая себя, что попался не хуже пакостников-студентов.

Дидько, тем не менее, был крайне озадачен.

– Быть не может. По уставу нельзя ж в университете не местным работать!

Правду говорить не хотелось, но лгать не стоило точно. Поэтому пришлось отвести взгляд от пошарпанных стен и тихо признаться.

– Мой приемный отец – чугайстр. Настоящие родители погибли, а он – воспитал. Я вырос в Ивано-Франковске. Поэтому не совсем уж… чужак. Вот папа и походатайствовал. А так… вряд ли бы взяли.

Дидько некоторое время обдумывал мои слова.

– А отец ваш… не Григорий Любомирович часом?

Я с удивлением посмотрел на него:

– Он самый. Откуда вы знаете?

Дидько усмехнулся:

– Я всех основателей ПНУМа знаю, Андрей.

Пока я соображал, что к чему и насколько же я влип, Дидько задал еще один вопрос:

– Кстати, а почему Александре-то не сдал этих балбесов?

Я уставился в пол, чувствуя, что, будь постеснительнее, покраснел бы до тех самых острых кончиков ушей. Однако выпрямился и улыбнулся:

– Ну-у-у-у, понимаете, такого приятного знакомства с коллегой у меня еще никогда не было. А после него не грех и развить отношения дальше. Деловые, разумеется.

Глава 2. Студентка под покровительством

Павел Константинович Вий-Совяцкий предпочитал прогулки пешком. По университету. Шел степенно и неторопливо, сложив руки за спиной. Из-за поворота сначала появлялся значительный живот и уж потом – все остальное. Шел немного вразвалочку, наблюдая из-под полуприкрытых век за студентами и преподавателями. И те, и другие невольно вытягивались по струнке, когда ректор проходил мимо.

– Ой. – Дина попятилась к стене. – Павел Константинович, здрасте!

Я поднял голову от ее практической работы, хмуро глянул вперед и встретился с невыразительным взглядом голубых глаз. Впрочем, невыразительность – не совсем подходящее слово. По спине пробежал холодок. Вий-Совяцкий умел видеть насквозь.

– Помогаете студентке? – спросил он и, заметив мой кивок, продолжил: – Похвально, Андрей Григорьевич. После этой пары жду вас у себя.

Не дожидаясь реакции, медленно пошел дальше, величественно отвечая на приветствия студентов. Я мысленно выругался. Как всегда, совсем в неподходящий момент. А ведь Сашка хотела показать мне лаборатории злыдней. Эх, нет в жизни счастья. Я снова уткнулся в практическую работу.

– Дин, смотри сюда. Природные силы у тебя замыкаются в круге, вот и нет результата. А должен быть постоянный контакт для подпитки. Ясно?

Дина быстро закивала:

– Да, но как?

– Так. – Я быстро набросал в углу листа схему для пропускания энергии. – Попробуй это, только осторожно.

– А на людях можно? – вдруг оживилась она.

Я озадаченно уставился на студентку:

– А конкретнее?

Динка опустила голову, забирая у меня из рук свою практическую.

– На Ваське, достал уже.

Я только хмыкнул:

– Васька – не люди, можно.

Она широко распахнула желтые глазищи, потом хихикнула, прижав почерканную работу к груди.

– Так точно! Спасибо, Андрей Григорьевич!

Я только посмотрел ей вслед: маленькая, юркая, бойкая. Просто огонек на ветру. По характеру совсем непохожа на брата. Такой старосте вся группа радуется. И это не глядя на то, что может и с Багрищенко повздорить, и с Яровой что-то не поделить, и списать не дать. Не очень хорошо, когда в группе несколько лидеров и каждый тянет одеяло на себя, но к Динке все равно все относятся хорошо.

Вздохнув, я быстро пошел в столовую. Все же на голодный желудок лучше не вести предмет. На носу, точнее, на шестой паре у меня лекция у провидцев,