На улице грянул гром, последнее слово утонуло в грохоте. За окном хлынул страшный ливень, а в распахнутое окно ворвался леденящий ветер.

* * *

Дождь зарядил неслабый. Словно небо рыдало от горькой обиды. Гром грохотал вовсю, а ослепительные молнии сверкали так, что недолго и ослепнуть. Васька насторожено сидел у окна и поглядывал на расположившегося напротив меня гостя.

Клятву Дивислава домовые приняли, да и Васька подвоха не учуял. Поэтому я, положившись на своих домочадцев, не стала больше чинить преград и пустила гостя со спокойной душой.

Впрочем, моя сила тоже молчала – не чуяла от Дивислава ничего дурного. Поэтому решила, что хоть и не буду забывать про осторожность, но гостя уж привечу как полагается. Чаем ароматным с травами целебными и лепешками с домашним сыром. Конечно, молодцу оно надо чего и попитательнее, да только Тишка с Мишкой выметают всё в доме на такой скорости, что ни на кого больше не остается. Вот и верь потом в то, что домовые есть создания бестелесные и до материального им никакой охоты нет! Да, конечно! Верьте им больше! Останетесь тогда вообще без запасов продовольственных!

Дивислав сжимал в руках пиалу и щурил глаза, словно довольный кот. В домашней обстановке он выглядел так же странно и чуждо, как и вчера ночью, играя на костяной дудочке. Не человек ни разу. Кажется, даже физически это почувствовать можно. И вроде бы страшно должно быть, а как-то наоборот… Интерес вызывает просто жгучий. А ещё… вот сидишь так рядом – смотреть приятно. Хоть и не красавец писаный, но и далеко не урод же. Притягателен, очень.

– Змея я давно знаю, – тем временем говорил Дивислав. – Живёт возле… родного мне города. И как у вас, в Полозовичах, память о змеином народе сохранилась, так и у нас предки с ними тоже дружили.

Я подпёрла щеку кулаком и посмотрела на Дивислава. Он только улыбнулся уголками губ:

– Что, Калинушка, нравится меня разглядывать?

Нравится-то оно нравится. Только вот толку особого мне с этого нет. И речи, молодец, ведёшь странные. Ни о каком другом городе, дружном со змеями, я слыхом не слыхивала. Но в то же время чувствую – не врёт.

– А что это за город такой? – спросила, сделав вид, что не слышала последнего вопроса.

– Межанск, – и глазом не моргнув, сказал он. – Слышала о таком?

– Нет, – честно призналась я.

Название вроде бы не заморское. Надо же.

Дивислав поставил пиалу на стол. В светло-серых глазах промелькнула искра недоверия. Я только развела руками. Ну, что есть, то есть.

– В общем, об этом потом, – вздохнув, продолжил он. – Так вот, с Горынычем общаться приходилось. Люди ему неинтересны. Сказки всё это, что змей может человека съесть. Может, и есть где такие, только не этот.

– Не любит мяса? – хмыкнула я.

– Не любит проблем, – мрачно ответил Дивислав. – Да и сама понимаешь, повар из него неважный. А с человечиной столько забот и хлопот – умаяться же можно!

Шутка, конечно, сомнительная. Запомню, что чувство юмора у него есть, но немного не в ту сторону может свернуть. Ишь какой, смотрит на меня, ждёт реакции. Фигушки, не дождёшься. И не такое слышали.

– Ну-ну, а дальше? – подтолкнула я Дивислава к рассказу. – Коль змей твой не всеяден, то зачем людей крадёт?

– Змей – мой друг, – холодно сказал он, и в хате вновь похолодало. Так, что я невольно потянулась за платком наплечным узорчатым, купленном на къевской ярмарке.

– Говорю же, – продолжил Дивислав, – его змеиный облик не для устрашения людей предназначен. И вообще Горыныч сейчас звёздные карты составляет, не до людей ему.

Услышанное заставило позабыть о платке и во все глаза уставиться на собеседника. Дивислав только улыбнулся:

– А что ты думала, змеи – совсем варварский народ? А про мудрость их слышала когда-нибудь?

– Ну, ты это… не груби-то, – буркнула я, – говори дальше.

– А я и говорю, – ни капли не смутился Дивислав, – оклеветали его. Неправду сказала ваша Елька. Но так как мы у неё уже ничего не выведаем, пойдём по другому пути.

Другой путь, он, конечно же, есть. Только вот не так прост он. Хорошо бы поговорить с ворожкой, к которой Елька бегала. Однако чтобы отыскать барышню, давшую Ельке приворотный порошок, нужно время.

– По какому же?

Васька тем временем взмахнул крыльями, сделал круг над нашими головами и нахально уселся мне на плечо. Я чуть покачнулась и недовольно глянула на хранителя. Что-то совсем обнаглел. Или решил так потренировать хозяйку? Так вроде не жалуюсь. Однако Василий даже не соизволил посмотреть в мою сторону. Взор жёлтых глазищ был направлен исключительно на Дивислава.

Тот тоже некоторое время смотрел на Ваську с откровенным любопытством. Но потом довольно вытянулся на стуле и сложил руки на груди.

– Доставай своё блюдечко, чудесница. С яблочком молодильным. Знаю я, как вызвать ворожку. Уж пока стоял возле дома Ельки, учуял кое-что.

Знает про мой чудесницкий инвентарь, что ж. Это не очень хорошо, но в то же время не секрет уж точно. Хотя я бы предпочла, чтоб знало об этом поменьше чужих.

– А что, сможешь отсюда до незнакомки дотянуться? – уточнила я.

Дивислав кивнул. И настолько серьёзным было выражение его лица, что я поверила – дотянется. Выхода нет, надо идти за блюдечком.

Гость тем временем ни капли не изменился в лице, словно и знал, что перечить не стану. Интересно, откуда он такой умный взялся? Знает обо мне куда больше, чем полозовчане. Разберёмся с ворожкой и не выпущу, пока не расскажет всё. Иметь за спиной такого… может, не врага, но и неясно, друга ли, я бы поостереглась.

Блюдце досталось мне от матери. А ей – от её матери. И так передавалось по женской линии. Оно у нас, правда, размеров немалых, двумя ладонями не обхватишь – целое блюдо. Белое-белое, течение времени ему нипочем, выглядит как новое. Каёмочка синяя с голубым, неведомо кто её наносил, да только матушка рассказывала, что знатный чудесник был, многое умел. И нашей пра-пра-пра… в общем, неважно уже, но сделал он ей подарок от всего сердца, вот и по сей день он служит нам.

Я поставила блюдце перед Дивиславом. И пусть внешне он остался невозмутимым, от меня не ускользнуло, что в светло-серых глазах мелькнуло уважение напополам с удивлением. Так-то, знай наших.

– Яблоко давать? – спросила, но в то же время чувствовала, что это уже лишнее.

Он улыбнулся только уголком губ и покачал головой. Потом достал свою костяную дудочку, задумчиво огладил её длинными пальцами. Хм, можно сказать, даже красивыми, если б не были чересчур худыми. Вот уж и впрямь – одни кости.

– Сядь, Калина, – тихо сказал он, не глядя на меня.

Ишь, как его блюдце заинтересовало. Ну ладно, посмотрим, что будет.

Я присела рядом так, чтобы было видно, что отразится в пространстве, окружённом сине-голубой каёмочкой.

Дивислав поднёс дудочку к губам. Полилась мелодия, тихая и спокойная. Показалось, что потянуло холодком, а воздух пропитался свежестью, которая бывает только после дождя.

Васька разве что в струнку не вытянулся. Нахал, хоть бы слетел с плеча, а то так всё отдавит! Но Хранитель явно считал, что никуда ему лететь не стоит, потому что и здесь хорошо. А как известно, от добра добра не ищут.

Мелодия становилась громче, в голову будто закрался туман. Звуки пробивались сквозь него с огромной неохотой. Голова пошла кругом.

Но тут по блюдцу пошла серебристая рябь.

«Чудно как, – подумала я, – звуком рисует настоящее. Ай, молодец. Такого я ещё не видела».

Рябь исчезла, уступая место кромешной тьме. А потом и та медленно рассеялась, показывая аккуратную комнатку. Стол, стулья, лавка, очаг. Кругом травы. Разные, знакомые и неведомые. Кажется, даже ноздри защекотало от резкого растительного запаха.

Возле стола – тёмный силуэт. Хотя видно, что из окна идёт дневной свет, силуэт словно из тьмы вылит от и до. И такой… явно женский. Только вот чарами какими-то опутан-закрыт, что не рассмотришь ничего.

– Ну-ну, – донёсся вдруг низкий женский голос, – быстро ты. Хотя я даже заскучать успела.

Музыка прервалась.

Дивислав криво улыбнулся, будучи явно не в восторге от увиденного.

– Ну, ничего, уж как есть. Скажи-ка, милая, твоих ли рук дело – приворотный порошок?

Она рассмеялась, сухо так и неприятно. И в то же время горько. Васька впился мне когтями в плечо, весь туман мигом вылетел из головы. Я благодарно посмотрела на хранителя. Тот только моргнул, мол, всегда пожалуйста, обращайся, если что.

Дивислав в нашу сторону не смотрел. Всё его внимание было направлено на скрытую тьмой женщину.

– Так я тебе и скажу, Кощеевич, – жёстко ответила она. – У самого голова на плечах, вот и думай. А друг твой и вовсе позабыл про род свой честной и правила, так что поделом ему.

Кощеевич? Мы с Васькой переглянулись, я еле сдержала ухмылку. За спиной раздался двойной вздох – Тишка и Мишка тоже вовсю слушали наш разговор. Это как же? Кого в дом пустили и не увидели истинной сути? Ай-ай-ай.

Дивислав бросил на нас только мимолётный взгляд. Кажется, он был далеко не рад, что его так назвали, но только чуть поднял руку, давая мне понять, что объяснит всё потом.

– А что эта девка глупая на пути попалась, так сама виновата. Наука ей будет за эгоизм и жадность. Всё, не трожь меня больше! Увижу на своей земле – не пожалею!

Блюдце вдруг вспыхнуло ярким огнём. Я невольно вскрикнула и шарахнулась назад. Дивислав только мрачно посмотрел на горевшее пламя.

– Значит, вот как… – сказал он, словно сам себе.

Я было кинула к чудесницкой вещице, чтобы загасить пламя, но Дивислав перехватил мою руку.

– Стой. Сейчас лучше не трогать, оно проклято.

Внутри поднялось возмущение.

– Как это проклято? Да это же… Это…

Не успела я договорить, как увидела, что огонь погас и вместо блюдца осталась кучка пепла.

– Нет, это вообще никуда не годится, – начала было я.

Дивислав только хмыкнул:

– Пришёл в гости к девице и вещь хорошую попортил?

Не то чтобы он раскаивался, но явно не собирался шутить и язвить, мол, подумаешь – ценность. Я глубоко вдохнула воздух, чувствуя, как почти ушла вся свежесть, зато появилась гарь. Да уж, теперь будем проветривать.

– Я, конечно, подозревал, что всё плохо, – глухо произнёс Дивислав, в задумчивости глядя на свою дудочку. – Но что настолько…

– Умеешь утешить, ничего не скажешь, – буркнула я.

– А что дальше-то будете делать? – подал голос Васька.

Дивислав только пожал плечами:

– А что тут делать? Тут путь один теперь – наведаться в Удавгород.