– Говорит так, что за фанатичку сойти может, и при этом явно не дура и не фанатичка. И что-то в ней есть, что цепляет. И ещё не боится. Чувство собственного достоинства даже раздетая не теряла. Я таких баб раньше не видел.

– Думаешь, амулетчик мог на обычную бабу повестись?

– С этой точки зрения – логично. Нашёл он действительно очень необычную.

– Тогда повторю вопрос: сила у неё есть?

– Не знаю, потенциала я не увидел. Так что в обычном понимании вроде бы нет. Да и на моё воздействие не реагировала и, похоже, вообще его не замечала. Но есть что-то другое… Что именно, объяснить не возьмусь, хотя, знаете, выражение есть «Богом поцелованный»? Вот я бы о ней так сказал. Мне, если честно, пытать такую не хотелось бы.

– Боишься, что ли? – иронично осведомился Эрбил.

– Да, – неожиданно для него согласно кивнул помощник и поднял на него взгляд, в котором читалось явное смущение.

– Чего? Её мести? – искренне удивился он.

– Нет. Скорее расплаты. Это как реликвию разрушить.

– А если прикажу? – тон Эрбила заледенел.

– Я исполню, мой господин, – Илиас тут же потупился. – Приказ я не исполнить не могу. Я говорил о желании.

– Надеешься, не воздастся, коль не своим помышлением?

– Вам виднее, есть чего опасаться в данном случае или это мои пустые страхи. Так что, идти допросить её с пристрастием?

– Не торопись, допросить успеем. Сначала скажи: на вид хоть привлекательна?

– Не могу сказать, что прям красавица, но и не дурнушка точно. Средних лет и фигура неплохая.

– Сколько ей?

– Не спрашивал, но на вид около тридцати.

– Заинтриговал… Не красотка, около тридцати, силы не видно, но и ты что-то видишь в ней, и амулетчик этот на неё запал… – Эрбил отвернулся к окну, в задумчивости потёр висок и продолжил: – и Филипп, видно, тоже запал, раз просить за неё вздумал. Он, конечно, туповат, но, насколько помню его, и на баб никогда не вёлся, и просить не любит, а тут, поди ж ты, за бабу и просит. Причём явно без дивидендов, раз упоминает о столь необычном заклятье на ней. Интересный расклад.

Помощник, не смея перебивать, молча слушал.

– Может, стоит проверить заклятье? Есть у тебя кто на примете, кого не жалко в расход пустить? – Эрбил вновь перевёл взгляд на него.

– Как скажете, мой господин. Раз нужно, так найду такого, – Илиас мгновенно покорно склонил голову.

– Но тебе, как я вижу, это не по нраву. Так?

– Мне не может быть не по нраву ваш приказ, мой господин, – Илиас не отрывал взгляд от пола.

– Я ещё ничего не приказал. Я пока спрашиваю твоё мнение, поэтому говори.

– Мне кажется, что смысла особого нет. Вот предположим, что её изнасиловал кто-то из приговорённых и сдох или же не сдох. И что дальше? Что это докажет по большому счёту? Что заклятье действительно на ней есть или, наоборот, его нет, поскольку он её лишь пугал, или она сама такое придумала, чтобы не домогался её никто… И вот дальше с ней что делать? Как приманку использовать будет уже сложно, потому что добровольно сотрудничать после такого она вряд ли станет. Это сейчас она на волю Бога уповает, веря, что вы можете ей всё про Его помыслы растолковать. А после изнасилования вера её может пошатнуться, и придётся нам её ликвидировать без всякой на то пользы.

– А ты думаешь её в качестве приманки использовать?

– Я бы попробовал. Мы ничего не теряем.

– И как хочешь пробовать?

– На мой взгляд, было бы оптимальным, если бы вы поговорили с ней и объяснили, что она может стать проводником воли Божьей, если согласится с амулетчиком встретиться и снотворное ему в вино подсыпать. Что мы обыграем всё так, что вряд ли она пострадает и в любом случае её имя и честь будут незапятнанны, и она совершит геройский поступок.

– А сам так не можешь?

– Она ждёт аудиенции с вами. Если скажете ей лично, что поручаете её судьбу моим заботам, может, мне и удастся. Но у вас в любом случае лучше бы вышло.

– Где она сейчас?

– Раздетую и связанную запер в потайной клети.

– Хорошо. Приведи её сюда. Поговорю.

– В каком виде привести?

– В котором есть.

– Понял, исполню.

Илиас вышел, а через некоторое время вернулся, ведя перед собой раздетую женщину с распущенными волосами.

Войдя в кабинет, она окинула его внимательным взглядом и, как только Илиас отпустил её, медленно опустилась на колени и склонилась к полу.

Эрбил встал из-за стола, подошёл к ней ближе, тронул за плечо:

– Встань.

Она медленно поднялась, откинула небрежным взмахом головы упавшие на лицо волосы, встретилась с ним взглядом и неожиданно для него улыбнулась, причём не только губами, но и глазами. Улыбка была нежной, обаятельной и лучистой.

– Ваше Святейшество, вы совсем не такой, каким я представляла вас, – непосредственно выдохнула она, и Эрбил физически почувствовал идущий от неё позитив.

– Поздороваться не хочешь? – нарочито холодно осведомился он, внутренне растерявшись от её столь необычного поведения.

– Конечно, хочу. Здравствуйте в веках и мир дому вашему, Ваше Святейшество, – абсолютно не смутившись, продолжила она, и воздух начал радостно вибрировать от её голоса, насыщенного благожелательностью.

– Мне доложили, ты была дружна с разыскиваемым колдуном, – хмуро процедил он, наблюдая за её реакцией и удивляясь, почему Илиас не посчитал её красавицей. Хорошая фигура с упругой грудью, правильные черты лица, большие выразительные глаза, опушённые густыми ресницами, копна растрепавшихся по плечам густых волос, высокий лоб и брови вразлёт, прекрасная осанка, даже плечи, несмотря на связанные руки, гордо разведены. Не молодка, конечно, но красотка точно.

– С колдунами дружить себе дороже выходит, Ваше Святейшество. Поэтому дружбой я бы наши взаимоотношения не назвала, – не став оспаривать его высказывание, осторожно парировала она, не прекращая улыбаться. – Скорее местью за случайное знакомство. Мстит он мне за то, что по заповедям живу, и скоро совсем со свету сживёт.

– Почему раньше на него не донесла?

– Тогда мне казалось, что вряд ли кто-то поверит доносу простой женщины. У него же репутация неплохая была, а я сирота без знакомств и связей. Да и не особо я тогда верила святым отцам. Думала, меня же первую в колдовстве обвинят и осудят. Вот и не донесла. Это сейчас, пообщавшись с отцом Филиппом, послушав его проповеди, я поняла, как заблуждалась по молодости. Что через священников сам Господь с прихожанами говорит и через них свою волю святую доносит. Потому и пришла совета испросить.

– Что я могу посоветовать тебе сейчас, когда ты столько лет покрывала колдуна и этим, можно сказать, сама себе приговор вынесла? – иронично усмехаясь, продолжил провоцировать её он.

– Да это и скажите, Ваше Святейшество, – её улыбка не исчезла, лишь стала немного печальнее, а в глазах засветилось принятие, – что Господь по делам моим решил, что дни мои здесь сочтены, и во искупление грехов моих вы меня решили на костёр отправить.

– Я про костёр речи пока вроде не вёл, – удивлённо хмыкнул Эрбил. – С чего вдруг о нём заговорила? Боишься или сама считаешь, что заслужила?

– Я боюсь лишь одного, Ваше Святейшество: дать возможность колдуну доказать, что он сильнее святой церкви и её адептов. А вот умереть во славу Божию, пусть и на костре, я не боюсь. И что я заслужила, решать не мне.

– Речи хорошие у тебя, но этого мало. Церкви нужны не речи, а действия. Помочь обезвредить колдуна согласишься? – с напором выдохнул он и сразу после этих слов физически почувствовал, как радость, исходившая от неё, моментально иссякла, и рядом с ним вместо лучащейся позитивом красотки осталась стоять поникшая, разом сломленная женщина.

– Я соглашусь, конечно, – нервно сглотнув, проговорила она и впервые за весь разговор потупилась. – Только проку вам от того точно не будет, Ваше Святейшество. Он не глупец какой-то, чтобы, зная, где я была, а он наверняка уже знает, дать мне возможность хоть что-то против него предпринять. Он не поверит мне, чтобы я ни говорила. К тому же и врать я не мастерица. Он сразу меня раскусит, после чего лишь поглумится и убьёт. Считаете, что заслужила такое искупление грехов, воля ваша, приму и это.

Он понял, что достаточно быстро сумел найти её слабое место и морально подавить, только обычного чувства удовлетворения не испытал. Вот ещё минуту назад рядом с ней, ощущая её фонтанирующий позитив, ему было хоть и досадно, что страха она перед ним не испытывает, но всё равно несказанно приятно от её чувств, вызывающих радостный резонанс в его душе. А сейчас эти чувства пропали, и в душе образовалась неприятная звенящая пустота. Захотелось всё вернуть и заставить её вновь радостно улыбаться.

– Значит, врать ты не мастерица и толку от твоей попытки нам помочь его поймать явно не будет, – резюмировал он её последнее высказывание, после чего иронично поинтересовался: – А с чего толк будет?

– Откуда мне знать? Я всего лишь грешная женщина и приму любое ваше решение, – безэмоционально откликнулась она, явно впав в апатичное состояние принятия судьбы.

– Что делать-то умеешь? – повторил он попытку заинтересовать её возможным изменением участи.

Однако она лишь непонимающе в ответ плечами повела: – Ничего я делать не умею и никакому ремеслу не обучена.

– Даже читать и писать не умеешь? – продолжил настаивать он.

– Читать и писать умею, но до мастерства писаря мне далеко.

– Вот и прекрасно, будешь у меня в библиотеке книги разбирать и делом доказывать, что раскаиваешься в недолжных связях и недоносительстве на колдуна.

– Вы оставите меня здесь? – она вскинула на него недоверчивый взгляд, в котором одновременно засветились надежда и робость.

– А куда мне ещё тебя девать, пока твой колдун на свободе и не обезврежен? – усмехнулся в ответ он, с удовольствием ощущая, как всё пространство вокруг неё вновь наполняется благожелательностью и позитивом. После чего обернулся к Илиасу: – Выдай ей одежду и обустрой в келье при моей библиотеке. А потом ко мне вернёшься.

Тот молча кивнул и, взяв её за плечо, вывел из кабинета.

Выходя, она обернулась и едва слышно выдохнула:

– Благодарю, Ваше Святейшество.

Отвечать он не стал, вернулся к своему креслу и, опустившись в него, задумчиво прикрыл глаза.

Присланная священником Филиппом просительница оказалась на редкость неординарной особой, умеющей неосознанно генерировать вокруг себя позитивные вибрации. Заполучить такую в своё окружение было редкостным везением. Недаром её столько времени добивался этот колдун. Илиас просто тупица, что не смог ему это сразу объяснить, и он из-за этого остолопа чуть было не упустил такую возможность. Но Господь, видимо, всё ещё благоволит ему, раз отвёл от поспешного решения.

Глава инквизиции размашисто осенил себя охранным знаком и, склонив голову, с пиететом выдохнул: «Благодарю тебя, Господи, за всё ниспосланное мне Тобой», после чего придвинул к себе вновь письмо священника и несколько раз перечёл.

Оторвал его от этого занятия стук в дверь.

– Да, Илиас, входи, – разрешил он и, дождавшись, чтобы тот вошёл и притворил за собой дверь, осведомился: – Обустроил её?

– Да, мой господин. Обустроил и пока запер в келье.

– Почему не сказал, что она на эмоциях позитив генерировать может? – не скрывая явного раздражения, поинтересовался Эрбил.

Илиас, уловив его настрой, нервно сглотнул:

– Так не показывала она мне это. Лишь в вашем присутствии генерировать его начала.

– Тогда что ты в ней видел?

– Сказал же, избранность какую-то, возможно, одухотворённость. Такая порой у фанатиков бывает, но она явно не фанатичка.

– Тупица ты… – презрительно скривился Эрбил. – Не увидеть при таких вводных радианта, это какой уровень интеллекта иметь надо?

– Вы тоже по моему рассказу о том не догадались, – не сдержался в ответ тот.

Сделал он это явно зря, потому что на Эрбила после этих слов гнев накатил моментально. Встав, он подошёл вплотную к своему помощнику, схватил за шею и хрипло потребовал:

– Повтори ещё раз, что сказал!

– Виноват, не повторится более… – пытаясь медленно осесть на колени и не сводя с него испуганного взгляда, выдохнул тот.

– Я тебя сейчас за такие слова наизнанку выверну, тварь… – голос Эрбила был наполнен угрозой.

– По недомыслию и исключительной глупости так сказал, виноват очень… Более никогда не повторится… Смилостивитесь, ради Бога, не гневайтесь так, мой господин, – подгибая колени и практически повиснув на его руке, продолжил причитать помощник.

Его показная покорность чуть смягчила Эрбила.

– Ты знаешь, как глупость лечится? – разжимая пальцы и наконец позволяя ему рухнуть перед ним на колени, всё ещё недовольным тоном осведомился он.

– Конечно, мой господин, – проговорил Илиас, склоняясь к самому полу. – Наказанием. Покорно приму любое.

Эрбил замер над ним в нерешительности. С одной стороны, хотелось жёстко наказать, сбрасывая раздражение и отыгрываясь за возможную ошибку, которую чуть было не допустил с его подачи, а также за наглое сравнение их компетенций. А с другой, неисполненного наказания тот может страшиться более, и это будет повод чуть крепче держать в узде. Придя к выводу, что второй вариант явно более выгоден, хмуро осведомился:

– В чём была глупость твоего высказывания, уже дошло или всё же растолковать необходимо?

– Уже дошло, мой господин. Я дал вам неполную информацию, вы не видели, как я, всей картины, ориентировались лишь на мои выводы, и по определению вам догадаться было сложнее, вернее, даже практически нереально, а вот мне не хватило опыта и ума. Я очень виноват, что ввёл вас в заблуждение и по глупости вдобавок попытался обвинить, что не разглядели ошибки в навязанных мною выводах.

– Отрадно, что хоть и с задержкой, но мозги у тебя вроде работать начали… – уже более спокойным тоном произнёс Эрбил. – Ладно, наказывать пока не стану, боюсь не сдержаться и покалечить, уж больно сильно ты меня разозлил, мой мальчик. Потом как-нибудь ума вложу… при случае. А пока иди приготовь мне кого-нибудь для допроса. Напряжение сбросить надо.

– Да, мой господин. Благодарю вас, вы несказанно добры… Через десять минут можете подойти, всё будет готово, – с явным облегчением проговорил Илиас, на коленях отползая к двери и скрываясь за ней.

***

Ближе к вечеру Эрбил зашёл в собственную библиотеку, подошёл к келье, запертой на засов и, отодвинув его, отворил дверь.

Сидящая до этого на узкой застеленной одеялом кушетке женщина тут же вскочила и присела в реверансе:

– Я рада вас видеть, Ваше Святейшество, добрый вечер.

Одета она теперь была в строгое серое монашеское платье с капюшоном, а волосы подвязаны тёмной атласной лентой.

– Неплохо выглядишь, Марта, – окинув взглядом её фигуру, проронил он.

– Благодарю, – на её лице расцвела улыбка, а воздух вокруг дрогнул от излучаемого ею позитива.

– Как тебе здесь? Проблемы или просьбы есть какие-то?

– Всё замечательно. Спасибо. Просьб и проблем нет, – улыбнулась она вновь.

– Ты, кстати, ела сегодня?

– Нет, – едва заметно качнула головой она.

– И Илиас тебе сегодня еды не предлагал?