Цитаты из книги «Метаморфозы. Тетралогия»

Вы научились его распознавать на втором курсе, это неплохо, но когда – если – вы научитесь его изъявлять, я скажу, что вы честно заработали свой красный диплом.

Мельком глянула на страницу, заполненную бессмысленными знаками. Зажмурилась – от страха и предвкушения. Щекотное чувство преддверия. Сейчас начнется. Сейчас.

Давайте вставать. Такое правило: упал – поднимайся… Тихо. Все.

Это была еще зимняя, еще глубоко спящая земля, уже беременная весной.

Все живое очень хрупко. «С вами совсем-совсем нельзя договориться?» – спросила Сашка на берегу реки, по которой плыли осенние листья. И он ответил: «Саш, в мире полным-полно сущностей, с которыми нельзя договориться. Но люди как-то живут, верно?» Но как же хрупко они живут!

средневековый карнавал – мгновенное высвобождение из-под чудовищного гнета – в истеричности своей похож на час, когда зачет по специальности окончательно сдан…

Занятия со Стерхом, кошмар всего долгого семестра не то чтобы нравились ей – все больше захватывали. Увлекали шаг за шагом, от одного маленького успеха к другому. Она впервые ощутила связь между своими усилиями – и нарастающей внутренней мощью. А что это была именно мощь, сомневаться больше не приходилось.

– Все отражается друг в друге. Помните? Ветер меняет направление, огибая камень, камень крошится, отражая ветер. Хамелеон меняет цвет, отражая листья… Обыкновенный заяц становится белым, отражая зиму. Я отражаюсь в вас, когда вы меня слушаете. Вы сами отражаетесь во многих людях более или менее глубоко. Та Саша Самохина, которую вы знаете, – всего лишь отражение истинной Сашиной сущности. Теперь эта сущность меняется – отражение тоже пытается измениться, но оно материальное, устоявшееся, ему нелегко… Я говорю условно, учтите. В рамках той коммуникационной системы, которой мы с вами сейчас пользуемся, возможны только приблизительные объяснения.

Она присваивала себе жизнь и радость; присваивала вот этот дым и этот изгиб крыши, блестящий, будто под дождем, этот клочок тумана, этот величественный шпиль… Чем больше она забирала себе – тем сильнее разгоралось ее нетерпение. Она знала, что не остановится, пока весь город не станет такой же частью ее, как ладони, подбородок, волосы…

Завтра она вернет альбом горбуну. Ни за что на свете не раскроет «фрагменты», не упрется глазами в проклятый «якорь»… Это интересно. Это как упражнения для Портнова – сперва невыносимо, а потом затягивает. Теперь, переступив невидимую черту, что увидит Сашка в черном альбоме? Что именно она увидит? Приступ любопытства был похож на острый голод.